Ожоги сердца (сборник)
Шрифт:
Никто не избавлен от чувства боязни и страха. Я, например, боялся просить главного врача о встрече с Василием Васильевичем Графчиковым, когда он стал поправляться. Почему? Да потому, что не знал, как на мое посещение отреагирует фронтовой друг, не допущу ли я в разговоре с ним чего-либо непозволительного… А может быть, он в глазах моих «вычитает» для себя что-то. Надо ли бередить его сердце разговорами о том, что произошло на станции техобслуживания. Боялся…
Но когда мне сказали, что он не помнит или старается забыть тот инцидент, — боязнь отстала от меня, появился страх…
Скольких инвалидов войны, пожилых
В минувшую ночь мне приснился сон: граната «Ф-1», та самая «фенька», что привела меня в смятение в канализационной трубе в дни Сталинградской битвы, снова легла в мою ладонь, и я разговаривал с ней шутейно, языком Василия Васильевича:
«Тебя можно обезвредить просто: вывернул взрыватель — и ты неопасна».
«А чего ты пальцы не мог разогнуть?»
«Судорога».
«От страха?»
«Вероятно».
«Смешно… Помнишь, как Андрей Табольшин хохотал. Своим способом обезвреживал — просто и смешно», — подсказала она.
«Рискованно».
«Рискованно, но без страха, — заметила она. — И чего ты сегодня, сонный, через столько лет вспомнил страх в трубе — и холодным потом обливаешься? Забыл, что надо просто вывернуть взрыватель… и спи спокойно…»
Сердце защемила обжигающая боль. Ладонь сжалась в кулак, но граната уже покатилась к ногам. В ожидании взрыва я проснулся.
— Как здоровье Василия Васильевича Графчикова? — спросил я у лечащего врача.
— Обошлось… Но был на грани, — ответил он. — Не иначе как что-то вывело его из равновесия?..
— Было кому вывести, — уклончиво сказал я.
— А подробнее? — он взял меня за рукав, посадил на кушетку. — Нам важно знать причину приступа.
Я стал рассказывать, а врач, слушая меня, прошелся по кабинету, молча пощупал пульс на моей руке. Его густые черные брови сомкнулись на переносье, лоб пробороздили две глубокие, с изломом, морщины. Он моложе меня лет на двадцать пять, пожалуй, ровесник той, о которой я ему рассказывал, но столько в его глазах доброты, внимательности.
— У вашего фронтового друга на редкость сильное сердце, — сказал врач, выслушав меня. — Через недельку выпишем его.
Мы вошли в палату. Больной сидел перед окном, спиной к нам, листая какую-то тетрадь.
— Василий Васильевич, к вам посетитель, — сказал врач.
Василий Васильевич обернулся.
Лицо бледное, брови топорщатся клочками, глаза… будто выцвели.
— Крепко тебя перевернуло, — вырвалось у меня.
— Сначала надо сказать «здравствуй», получить приглашение присесть и уж тогда начинать деловой разговор, разумеется, без стона.
— Виноват, исправлюсь, — пристукнув каблуками, ответил я ему в тон.
— Садись. И не отвлекай меня на пустяки. Ты пришел вовремя. Посоветоваться хочу. Ты же знаешь: в клубе автомобилистов я периодически провожу беседы с призывниками. Вот подготовил конспект очередной беседы. О разведчиках. Кое-что цитирую из высказываний о разведке нашего командарма…
Просматривая конспект, я думал не о его содержании, а о том, что Василий Васильевич и на этот раз победил болезнь, но болезнь особого рода, вызванную не физическим ранением, а моральным. Свои замечания
я высказал. Графчиков нехотя согласился.— Давай условимся: о Бэлле — ни слова. Бог с нею, с этой Бэллой. У нас есть дела поважнее, — сказал мне на прощание Василий Васильевич. — До скорой встречи.
Гараж без смотровой ямы — как квартира без кухни. Именно таким гаражом-времянкой обзавелся Василий Васильевич Графчиков, получив автомобиль «Запорожец». Шприцовку и регулировку ходовой части он проводит «своим способом»: поднимает домкратом передок, подставляет под него кирпичи, переносит домкрат под задний бампер, и поднятая таким образом машина «пропускает» его с инструментом под свое брюхо. Но теперь, когда надо было снять погнутые рулевые тяги, выбить шаровые пальцы, следовало бы подумать об устройстве более устойчивых подпорок.
Мы вспомнили об этом после того, как пустили в дело увесистый молоток, почти кувалду с короткой ручкой. Машина сползла с подпорок, угрожая расправиться с нами, лежащими на спинах под передней подвеской. Благо двигатель «Запорожца» в хвосте. Тем не менее на нас обрушилась почти вся масса кузова. Железо не пуховое одеяло, мягкой ласки от него не жди.
«Как в канализационной трубе, по которой мы пытались проникнуть в дивизию Людникова», — подумалось мне. Тогда страх нагнала на меня застрявшая в руке «фенька» с выдернутым кольцом. Впрочем, страх убивает волю к борьбе за жизнь еще до встречи с реальной опасностью. Не случайно говорят, что трус теряет зрение за три секунды до смерти… У нас же оставалось, как мне теперь думается, чуть больше двух-трех секунд, если считать от последнего удара кувалды. Василий Васильевич успел поставить монтировку торцом против наползающего картера…
А оказался я под машиной при следующих обстоятельствах. Прихожу к нему на квартиру, а жена говорит: какую-то посылку из Запорожья получил и ушел в гараж.
«Неужели решился сам заменять рулевые тяги? Ведь после госпиталя прошло лишь две недели…» — подумал я.
Бегу в гараж. Вижу — торчат ноги из-под машины. Упираясь пяткой в порог, он натужно кряхтит, что-то отвертывает.
— Василий Васильевич, ты с ума сошел!..
— Поздно заметил, — отозвался он, — но ты вовремя подоспел. Напяливай на себя халат и лезь ко мне. Нужна помощь.
— Готов, только ты уступи мне свой халат, — схитрил я, чтобы выманить его и не пускать больше под машину.
— Не хитри, — оборвал он меня, — тут одному не справиться… Получил с завода новые рулевые, но старые снять не могу. Одна погнута, и крепление заклинило.
— Давай поступим проще: на буксир и… до станции техобслуживания, — предложил я.
— Куда?! Что?! — почти закричал на меня Василий Васильевич. — Хватит топтаться, лезь ко мне.
— Лезу, — отозвался я, сбросив пиджак. — И подвинься… Кряж.
— Сам коряга… Лезь с другой стороны, — подсказал он.
Под машиной тесно, но чисто: днище он успел вымыть и очистить. Однако, взглянув на крепление подвески, на изогнутую правую штангу рулевой тяги, я удивился: как он мог водить машину с такими повреждениями?
— Где тебя так угораздило? — спросил я.
— Булыжник спрятался под травой…
— Где?
— На гоночной трассе. В объезд пошел.
— Ты что, еще в гонках участвуешь?
— Участвую… Тренером от клуба автомобилистов ДОСААФ.