Ожоги

Но, пройдя через укрепленные ворота города, я больше всего на свете желала поскорее узнать, что же именно случилось с Максом и куда он запропастился. Потому что каждый взгляд, брошенный в мою сторону, был сопровожден неприкрым подозритением. Казалось, тряпье, в которое я укуталась на манер падальщиков, совершенно не спасало от вездесущих дозорных местной знати. Создавалось впечатление, что любой из встретившихся тебе на пути жителей сейчас же кинется докладывать, что в городе девчонка, которой есть, что скрывать.

А мне есть, что скрывать?

Кроме машины, которую я решила оставить дальше, чем планировалось ранее, и которая битком набита всем необходимым для выживания, а также сумки, полной боеприпасов? Наверно, только обгоревшую светлую кожу. Которую я и прячу. А еще винтовку. Настолько древнюю, что я таких раньше вообще никогда не видела. Хорошо только то, что этот вид оружия претерпел минимум изменений, а потому стрелять из нее будет несложно.

На мое счастье, та информация, в которой нуждалась я, нашла меня сама и обрывками разговоров донеслась откуда-то сбоку, поразив до глубины души. А потом еще раз звонко прозвучала у самого уха. А затем еще и еще… Да что там говорить, Макс в городе был настоящей знаменитостью. И я действительно не знала, радоваться мне или расстраиваться, когда я поняла, что он в городе. И он находится под стражей.

— …сумасшедший, я тебе говорю! — приземистая женщина с полуоблезшими черными волосами с таким остервенением пыталась убедить свою собеседницу в невменяемости пленника, что периодически брызгала на нее слюной. — Водил их за собой несколько часов. А потом все!

— Что все? — собеседница облысевшей в изумлении округлила глаза.

— Все, — довольно повторила первая. — Надоело им, оглушили, и сюда! А ведь он пришел, чтобы убить нас всех! Говорят, у него с собой были эти…

— Взрывчатки!

— Взрывчатки! — ухватилась за забытое слово облысевшая. — Он подорвет город! Подорвет, да! Они спасли всех нас, — женщина притворно всхлипнула и так же притворно улыбнулась.

— Спасли! — словно эхо, отозвалась вторая. — Надеюсь, его казнят! Эта тварь умрет и мы снова сможем спать спокойно!

— Нет! — выдохнула я, прежде чем сообразила, что могу быть услышанной. Облезлая смерила меня презрительным взглядом и, стараясь заглянуть в мое лицо, прищурила глаза.

— Казнят! Даже судить не будут! — прошипела она, чуть подавшись вперед, а я, радуясь, что чувство ненависти у местных преобладает над элементарным любопытством, поспешила убраться от них подальше.

Соблазнительная возможность бросить Макса в городе и уехать со всем его добром навязчивой мухой кружила в моей голове, но я ее старательно отгоняла от себя. Никто из матерей так бы не поступил на моем месте. Другое дело, что у меня не было ни единой догадки о том, как мне действовать. И что вообще можно предпринять? Если о нем толкуют в городе, значит, наверняка местная власть захочет устроить публичную казнь. Это логично и по-своему мудро. Ничто так не удерживает стадо людей, как страх и показательные наказания. Грустно то, что это говорит о полном отсутствии хотя бы намека на интеллект у этого самого стада. Мои соплеменники всегда старались дать хотя бы какое-нибудь образование своим детям, чтобы те могли его передать своим и так далее, из поколения в поколение. А здесь обозленные, голодные, ожидающие «обсосанных косточек»… Кощунство этим не воспользоваться.

Примерно после часа блуждания по городу, пресытившись злобными рассказами о Максе и о том, как именно им бы хотелось, чтобы его казнили, я стала ловить на себе все больше любопытных взглядов. Узкая улочка, сплошь усыпанная различного рода мусором, выглядела подозрительно пустой. Здесь, как ни странно, разговоры о пленнике стихли. Честно говоря, здесь вообще никто не произносил ни слова. Косматые седые старухи, хитро прищурив глаза, оборачивались, когда я проходила мимо, а пара верзил недвусмысленно толкнули меня плечом, поравнявшись со мной. Конечно же, я сделала вид, что ничего не заметила, ведь они явно напрашивались на конфликт, но похоже, что это разозлило их еще больше.

— Эй, ты! Падальщик! — один из здоровяков больно впился пальцами в мое плечо. Следующим, что я увидела, когда обернулась, был его огромный кулак, летящий прямо в мое лицо, и, даже не успев толком испугаться, я поднырнула вниз, стараясь вывернуться. К счастью, мне это удалось, видимо, амбалы привыкли получать свою разрядку, и никто прежде не выказывал ни сопротивления, ни попыток к бегству.

Против таких парней я была абсолютно бессильна, будь я даже таким же яростным воином, как Валькирия из нашего племени. А вот убежать — это реальный шанс сохранить свой нос целым и невредимым. Проблема только в том, что я понятия не имела, где можно было бы укрыться.

— Сюда! — звонкий детский голос раздался откуда-то сбоку, заставив меня обернуться. Судорожно ища глазами того, кто меня окликнул, я подумала, что это, должно быть, ловушка, ведь верзилы уже сокращали расстояние между нами, но тоненькая фигурка, закутанная с головой в грубую холщовую ткань, подбежала ко мне и, потянув за штанину, увлекла за собой.

— Быстрей!

Это может быть действительно ловушка. Где гарантия, что этот ребенок не заодно с ними? Но, с другой стороны, есть ли у меня выбор? Надо решать сейчас. Другого шанса не будет.

Тоненькая, удивительно холодная ручка крепко схватила мою ладонь и с несвойственной ребенку силой потянула за собой в проход настолько узкий, что я с трудом могла протиснуться в него. Я уж молчу, что, проходя через него, я вытерла собой стены плотно стоящих домов с обеих сторон.

Ребенок вел меня за собой, не оборачиваясь, с легкостью, в отличие от меня, проскальзывая в проходе. Внезапно остановившись, он резко обернулся ко мне, показав острый носик, выглядывающий из-за капюшона и, дважды подпрыгнув на месте, отошел в сторону, толкнув меня назад.

Прямо в том месте, где прыгал ребенок, песок провалился вниз, открыв под нами чернеющую дыру.

— Прыгай, — тихо скомандовал ребенок, и я, недолго раздумывая, поспешила исполнить его команду.

На удивление, посадка была мягкая. Перекатившись с кучи тряпья, на которую я приземлилась, я быстро отскочила в сторону, и ребенок, ловко соскочив вниз, откинулся на спину и звонко рассмеялся.

— Спа… — начала я, но тут же согнулась в очередном приступе кашля.

— Пожалуйста, — устало выдохнуло дитя, стараясь перевести дыхание. А затем, внимательно рассматривая, как я, сложившись пополам, отплевывала пыль, тихо добавило: — Ты ведь не местная, да? И не падальщик. Они не умеют так быстро бегать.

— Нет, — промолвила я, успокоив кашель. — Я здесь…

На этих словах я осеклась. Стоит ли вот так прямо говорить, кто я такая и что забыла в этом проклятом городе? В таких местах можно ожидать ножа в спину от кого угодно, даже от маленького тощего ребенка.

— Можешь не рассказывать, если не хочешь, — ребенок подтянул к себе коленки и, обняв их руками, слегка склонил закутанную голову на бок. Этот жест получится совсем девичьим, так что, видимо, я должна быть благодарна за свое спасение маленькой девочке.