Шрифт:
Глава 1
— Помоги застегнуть молнию, — окликаю мужа и, убрав волосы с затылка, смотрюсь в зеркало. Остаюсь удовлетворена: макияж в порядке, с цветом платья гармонирует идеально, с украшениями нет перебора.
Айзек застегивает пуговицу на пиджаке смокинга и шагает ко мне. Я ощущаю прикосновение его пальцев к коже поясницы и невольно вздрагиваю. Мы женаты уже шесть лет, а я все еще вздрагиваю.
— Волнуешься? — его глаза в отражении внимательно следят за мной в сопровождении жужжания молнии, тянущейся вверх.
— С чего бы?
—
Разгладив подол платья, я машинально отхожу в сторону, чтобы вернуть себе личное пространство.
— Вряд ли по прошествию такого количества лет нас все еще можно называть друзьями.
— Даже тринадцать лет разлуки не помешали вам не растерять привязанность. Что уж говорить о шести.
Язвительный комментарий уже готов слететь с моих губ, но в этот момент в спальне появляется Сэм, и я обо всем забываю.
— Мам, Белинда заставляет меня есть рыбный суп. Он пахнет ужасно, и я сказал, что хочу спагетти с сыром.
При виде неподдельного расстройства, написанного у него на лице, я начинаю улыбаться. Если бы меня спросили о лучшем событии в моей жизни, я не задумываясь назвала появление на свет моего сына. Моя плоть и кровь, лучший в мире человек, который на сто процентов принадлежит мне, мой маленький луч света, заменяющий тепло тысячи солнц.
— Спагетти были в обед, Сэм, — строго произносит Айзек. — Сейчас ты должен съесть суп.
— Скажи Белинде, чтобы сделала для тебя пасту, — подойдя к сыну, я провожу ладонью по золотистому ежику его волос.
Позади раздается раздраженное бормотание мужа, недовольного тем, что я в очередной раз подрываю его отцовский авторитет, но я пропускаю его мимо ушей. Если выбирать между чем угодно и улыбкой Сэма, я всегда выберу второе.
— А если она будет возражать, передай, что мама тебе разрешила.
— Ты скоро вернешься? Я хотел посмотреть с тобой «Алладина».
Уютное тепло, разлившееся в груди, заставляет меня в очередной раз улыбнуться. Мультики — это самое большое увлечение сына, с тех пор как ему исполнилось три, и он всегда старается разделить радость от просмотра со мной.
— Боюсь, сегодня не выйдет, малыш. Мы с папой идем на прием по случаю дня рождения его компании и вернемся поздно. Обещаю наверстать все завтра.
Сэм целует меня и уходит на кухню, а я поворачиваюсь к Айзеку, который в течении последней минуты прожигал недовольством мой затылок.
— Ты делаешь его избалованным, Таша, и это мне не нравится, — повторяет он в тысячный раз. — Сэм носит одни и те же джинсы и футболки, потому что, по его мнению, они мягкие; постоянно привередничает в еде, а вчера отказался выходить из раздевалки, заявив тренеру, что теннис — это скучно.
— Значит, мы купим ему дюжину футболок и джинсов той же марки, а вместо тенниса подберем что-то менее скучное. И если Сэм хочет есть макароны, он будет есть чертовы макароны на завтрак, обед и ужин. Не вижу в этом ничего страшного. Рано или поздно, они ему надоедят.
Айзек с силой сжимает гладко
выбритую челюсть и одергивает полы пиджака, принимая поражение. Из наших словесных поединков ему редко удается выйти победителем, но это не мешает ему каждый раз пытаться снова.— Не будем ссориться перед выходом, Таша. Этот вечер важен для меня.
Глава 2
Банкетный зал «Сангейт Бридж» ломится от людей, дорогих закусок и элитного алкоголя— день рождения компании, которую возглавляет мой муж, всегда отмечается с размахом. Я руковожу отделом маркетинга, но причастной к сегодняшнему празднику себя не ощущаю. За годы мне осточертели подобные приемы, а еще я не могу не думать о том, что сегодня здесь появится он.
Имя Джейдена Рида всплыло в новостных хрониках Лос-Анджелеса около года назад с заметкой о том, что малоизвестный тридцатиоднолетний бизнесмен купил компанию с громким именем в том момент, когда она испытывала финансовые трудности. Тогда это шокировало многих, и его персона попала под пристальный обстрел внимания журналистов. Они хотели знать о нем все: его прошлое, его семейное положение, историю его первого заработанного цента. По слухам, он унаследовал небольшой бизнес своего дяди, и за относительно недолгий срок сумел прилично его расширить, после чего принял решение перебраться в Лос-Анджелес из Чикаго, в котором прожил пять лет. В одном из интервью он сказал, что Иллинойс ему наскучил, и он решил попробовать себя на просторах родной Калифорнии.
Каждый раз натыкаясь на его фотографии в интернете, я испытывала фантомную боль, смешанную с одновременной гордостью за него. Боль оттого, что на снимках он не имеет ничего общего с тем простым парнем, которого я помню по университету, — пусть Джейден по-прежнему красив и его волосы все также вьются, я его совсем не узнаю: его глаза изменили цвет с ярко-зеленого на стальной серый, в чертах появилась жесткость. Но и не гордится им не могу — ведь он добился того, о чем говорил мне в нашу последнюю встречу: у сына простой домработницы, обреченного мести дворы, как любила говаривать мама, сейчас много денег. Так много, что он действительно мог бы понравится моим родителям.
А еще рядом с ним всегда есть женщины. Их много, ведь как я узнала из очередной статьи о нем, Джейден никогда не был женат. Брюнетки, блондинки, шатенки, эффектные и со вкусом одетые. Их присутствие на фотографиях рядом с ним меня не задевает — я хорошо помню, что дешевый секс не значит для него ровным счетом ничего.
— Милая, тебе принести шампанское? — рука Айзека ложится на мою талию, увлажняя ее теплом.
— Вино, — киваю шествующей мимо меня Морган Солвейг, работающей под моим руководством. — Белое сухое.
Айзек исчезает и через пару минут возвращается с фужером, который галантно вручает мне.
— Мне придется ненадолго оставить тебя одну. Нужно обсудить с Терренсом важное дело.
После того как он уходит, я вновь фокусируюсь взглядом на собеседнице: Эмми Кайзер, жене одного из приятелей Айзека. С тех пор как моя лучшая подруга Руби вышла замуж и переехала в Нью-Йорк, она стала ее заменой: Эмми не отпугивает моя прямолинейность, у нее отличное чувство юмора, и в отличие от большинства присутствующих, она способна говорить вслух то, о чем думает.