P.U.M.E.
Шрифт:
— Тео. Дор? Зачем ты тут. Стоишь? — с лёгкой одышкой спрашивает Джинбей, явно не имея понятия о том, что вообще происходит.
— Ёб твою голову, что ты такое?! — неотличимо от оригинала имитирует голос и интонацию Теодора его клон. — Блять! Лишь бы не боевой дрон.
Теодор шлёпает себя по лицу. Хлёсткий звук отражается от стен, заставляя сердце в очередной раз сжаться. Но где-то глубоко внутри появляется уверенность:
— Джинбей, стой, а лучше отойди и опусти руки. Это не угроза, — удивительно спокойно, почти в приказном тоне, говорю я.
Джинбей опустил сжатые для боя кулаки и попятился назад, а настоящий Теодор, в свою очередь явно потеряв дар речи, открыл рот и широкими
— Тео. Дор? Зачем ты тут. Стоишь? — произносит она, вновь изменяя свой облик. — Джинбей, стой, а лучше отойди и опусти руки, это не угроза.
Моя совершенная копия вызывающе смотрит мне в глаза.
Несколько бесконечно долгих секунд я пытаюсь понять, что делать дальше.
— Что ты такое? — спрашиваю я.
— Стой. Не угроза, — произносит моим голосом, уже успевший превратиться в свой первоначальный облик, шар. — Не боевой дрон, — продолжает шар уже голосом Теодора.
— Приложи меня об стену, Саймон, он понимает и разговаривает, — поднимаясь с пола и отряхиваясь, по слогам выдавливает из себя Теодор.
— Я чувствую, что он не представляет угрозы, расслабьтесь, насколько это возможно, всё хорошо, — пытаюсь успокоить ребят я.
— Не представляет угрозы, — произносит шар. — Понимает. Саймон. Не. Отойди. Расслабьтесь. Всё хорошо.
Некоторое время мы молча смотрим на шар.
— Не. Отойди. Саймон. Не представляет угрозы. Не. Отойди. Не. Отойди, — несколько раз повторяет шар.
— Сай. Мон. Мне кажется. Шарик хочет. Чтобы ты подошёл, — сказал Джинбей.
— Сай. мон. Шарик хочет. Чтобы ты подошёл, — повторяет за Джинбеем шар.
Я послушно, но осторожно двигаюсь в его сторону, а он терпеливо и неподвижно висит в воздухе.
— Сай. Мон. Шарик хочет. Чтобы ты. Саймон. Приложи. Руки. Шарик.
Я заметил, что он составляет свои предложения из слов, что до этого произнесли мы и произносит их нашими голосами.
— Приложить на Шарик руки? — спрашиваю я.
— Хочет. Шарик. Говорит. Сай. Мон. Приложить на Шарик руки.
С момента знакомства с шариком меня не покидает внутреннее ощущение тепла, радости и доброты. Приложив руку на верхнюю часть шарика, я убеждаюсь, что это ощущение исходит от него. Тёплая и приятная Пума проходит сквозь руку и направляется в сторону моей головы, а затем возвращается обратно. Шар вновь начинает трансформацию, однако в этот раз это занимает чуть больше времени. Несколько сотен знакомых откуда-то образов людей мгновенно сменяют друг друга: врачи в белых халатах; знакомые студенты из академии; продавщица из магазина у дома; преподаватели; обычные прохожие, запомнившиеся мне своей необычной внешностью. Это продолжалось достаточное количество времени, чтобы перестать быть удивительным, а затем прекратилось и я увидел стоящую перед собой маму. Может её облик был неточным, созданным теми немногими сохранившимися воспоминаниями о ней из детства. Однако меня это не волнует. Она улыбнулась и любящими глазами посмотрела на меня.
— Теперь, я полагаю, мы говорим с вами на вашем языке. Создатель и друзья, прошу прощения, что напугал вас, — произносит шар голосом моей матери в её облике.
Я не могу поверить своим глазам. Я не могу поверить своим ушам. У меня наворачиваются слёзы.
— Перед тем, как ты объяснишь нам, что тут вообще происходит, — сквозь слёзы тихо говорю я. — Позволь мне обнять тебя.
Не дожидаясь ответа, я прильнул к ней, заставляя себя не думать о том, что это совсем не моя мама.
//Diary |24.12.2725|
Да какая мне разница, что это не она! Какая, блядь, мне разница. Она
тёплая и настоящая, она даже пахнет так, как я запомнил. Детством и свободой….Я зарыдал. Я ни о чём не думал. Я забыл обо всём. Меня не волновали ни Джинбей с Теодором, ни планета, ни корабль — ничего.
Я не знаю, сколько времени прошло. В какой-то момент у меня закончились слёзы, чуть позже я перестал дрожать, а затем ко мне подошёл Теодор.
— Ты как? — спросил он, положив мне руку на плечо.
— Нормально, — протирая глаза и откашливаясь сказал я. — Джи, не бойся, всё хорошо. Можешь подойти.
Джинбей, всё это время стоявший вдалеке наготове, наконец расслабился и подошёл.
— Добрый день, Шар. Ик. Я Джин. Бей.
Это наивное и такое доброе приветствие великана окончательно привело меня в норму. Я попросил, чтобы шарик принял любую другу форму, что он и сделал, превратившись в Элис.
— Стоп, снова мимо! — вскликнул я. — Давай кого-нибудь, с кем у меня нет эмоциональной связи, ладно?
Шарик тут же принялся изменять форму, а я, не моргая, пристально вглядывался в её исчезающий облик.
— Прошу прощения, Создатель, это вас устроит? — спросил меня совершенно непримечательный мужчина средних лет.
Я одобрительно кивнул, после чего мужчина пригласил нас пройти внутрь комнаты, из которой он появился. Эта комната оказалась в несколько раз больше и коридора, и мостика, вместе взятых. В одном из её углов располагается аккуратная гора мусора: разноцветные провода, металлические ошмётки, пыль, какая-то ткань, части обшивки. По центру стоит, совсем неуместный для своего окружения, красный диван с элегантными закруглёнными подлокотниками цвета космической пустоты; на нём лежит несколько подушечек. В самом дальнем от нас правом углу комнаты, занимая всё место от пола до потолка, грозно шумит причудливый механизм ужасающих размеров. Он имеет цилиндрическую форму и немного сужается к середине, вокруг которой, будто замертво, висят другие Шарики разных размеров. Самый маленький Шарик следует за тем, что чуть больше него, а тот, в свою очередь следует за тем, что чуть больше второго и так до самого большого, после которого круг замыкается. Трубы вокруг механизма, заполненные зеленоватой субстанцией, закручены в хаотичный узор. Жидкость вытекает из нижней его части и впадает в верхнюю, постоянно циркулируя. Выглядит это достаточно залипательно.
По комнате разбросаны горшки, согнутые из обшивки корабля, а в этих горшках растут цветы. Их тут даже слишком много.
— Создатель, присаживайтесь, через секунду я вернусь, — произнёс Шарик, указывая на диван в центре комнаты.
Этот диван остаётся, пожалуй, единственным объектом, из окружающих нас, сохранившимся в идеальном состоянии. За ним очень бережно следили.
Джинбей остался стоять немного в стороне, а мы с Теодором плюхнулись на мягкие подушки дивана.
Шарик подошёл к механизму и по очереди начал прикладывать на своих сородичей руки.
“О, Великие Создатели, вы наконец вернулись к нам. Мы так рады! Так рады!” — Весёлым и звонким хором прозвучало у меня в голове.
— Мы оберегали этот диван, — вернувшись к нам, произнёс мужчина.
“Оберегали” — эхом отдалось в голове.
— Именно на нём сидели Создатели, когда мы в последний раз их видели.
Я чувствую дребезжащую от радости Пуму внутри шариков. Они несравненно счастливы видеть нас.
«Или только меня?» — пугающе мелькнуло в голове
— Почему тогда вы называете меня Создателем? Я тут точно никогда не сидел и вас я тоже не создавал, — не справляясь с интересом спросил я. — И как мы можем к тебе обращаться, кроме как “Шарик”?