Паблик [Публичная]

– И какие же в твоем?

– Знаешь, как я в студенческие годы сдавал экзамены? Приходил на очередную сессию после ночной попойки, в голове звенело, глаза закрывались. А какая-нибудь дежурная зубрилка подходила ко мне и спрашивала, готов я или нет. Когда я говорил, что не готов, она бросала на меня взгляд свысока. Сочувствующий такой взгляд. В котором одновременно отражались презрение и жалость. А потом спрашивала: «Игорь, а как же ты тогда сдавать собираешься?». Так вот я всегда отвечал одно и то же: «Что-нибудь придумаю».

Он умолк и жестко посмотрел на меня.

– И всегда придумывал. Сначала на экзаменах, а потом и в жизни. Всегда. А где сейчас эти зубрилки? Со всеми их заученными знаниями… Которые абсолютно неприспособленны к жизни.

– А куда ты денешь многочисленных фотомоделей, которые тебя до сих пор неплохо кормили?

– Не надо выдавать желаемое за действительное, Ленок. Это я их кормил. Все они – пшик, пустое место. Гонору – вагон, а пользы как от козла молока. Давно надо было разогнать всё это безмозглое скопище.

– Игорь, восемьдесят процентов из них – мои клиенты.

– Прими мои соболезнования. И да, можешь выслать письменную благодарность. Не обязательно, приурочивая к праздникам. Я всегда рад сделать для тебя что-нибудь приятное.

Я вскочила с места.

– Игорь, оставь свой юмор. Вчера ко мне явилась Ольга Позёркина, а точнее, влетела в приемную как ураган. Она несколько минут металась по кабинету и истошно орала, пока я потихоньку не начала сквозь ее ор разбирать слов. Не догадываешься, о чем я?

– А что тут догадываться? Позёркина стала первой. Но скоро это коснется и всех остальных.

– Так ты это подтверждаешь? Игорь, если ты, и правда, собрался воплотить в жизнь этот проект, то ты просто сумасшедший! Ольга Позёркина, Аглая Малая, Тося Нимфембл – это же клиентура уровня топ-20! Самые удойные из самых убойных! Ты хочешь оставить меня без заработка? Хорошо, ну ладно я… А кто следующий? Ведь если запустить этот процесс, то фотомоделями он не ограничится. За ними потянутся Эвелина Слабопоющая, Федор Актёрик, Ирина Балерина. Пирамида рухнет! Ты понимаешь, что сравняешь с землей весь псевдокультурный пласт? Не боишься, что сам ляжешь под его обломками?

– Не боись, Электрошок! Шквал пройдет наискосок.

Я не удержалась и рявкнула.

– Игорь! Прекрати этот фарс!

Его голос прозвучал так зловеще тихо, что я тут же пришла в себя.

– Фарс?

Он медленно поднимался из кресла. Я непроизвольно слегка попятилась назад.

– Это второе после «Бога» слово, которое для тебя заказано.

Он смотрел с угрозой. Я похолодела.

– Елена Маяк – это и есть фарс. А я – и есть Бог. Не просто местный божок. Я – главный авксомский Творец. Не забывай. Я создал тебя по образу своему и подобию, но не стоит заблуждаться, что ты поэтому стала мне равной. Читай Библию. Вспомни, что стало с созданиями, которые посчитали себя уподобившимися своему создателю. И не повторяй их ошибок.

Он медленно надвигался на меня, а я смотрела на него взглядом загипнотизированного кролика. Мои ноги приросли к полу. Игорь подошел вплотную.

– Я наделил тебя теми чертами, которыми посчитал нужными. Тем, к чему ты была наиболее способна. Мы с тобой очень похожи, мне всегда это нравилась. Ты мне подобна, это да, но ты лишь мой образ. Тебе, Лена, никогда не будет дано узнать, что содержится внутри него.

Он поцеловал меня. Я онемела от страха и возбуждения. Мое сердце бешено заколотилось. Когда Игорь отстранился, он сгреб своей огромной пятерней мои волосы и оттянул их назад. Я стояла молча, не издав ни звука. Глаза мои расширились, на шее заколыхалась маленькая жилка.

– Не пытайся играть против меня. Я просто отключу тебя от питания, поняла? Мне это не доставит удовольствия. Изгонять своих детей из Эдема всегда неприятно. Но если возникнет такая необходимость, я не стану размышлять.

Он провел свободной рукой по моей щеке. Я почувствовала, как Игорь постепенно ослабил хватку. К корням моих волос прилила кровь, от них побежало тепло, спускаясь вниз пьянящей волной. Оно потекло по шее, затем ниже и вот, уже достигло живота.

– Лучше делай то, чему научилась лучше всего: играть на моем поле. Я позволил тебе думать, что часть его принадлежит тебе…

Растопыренной ладонью Игорь схватил меня между ног. Он сжал пальцы.

– Но ты зазналась…

Пресс смотрел с желанием.

– А зазнаек надо или уничтожать, или ставить на место. С тобой я предпочитаю второе. На первый раз.

Рывком он прижал меня к стене. Я смотрела в упор, как это делает кролик, смотрящий в пасть удава, который собирается его поглотить. Удав принялся поглощать меня…

* * *

– Все же ты – одно из лучших моих творений, котёнок, – сказал Игорь, когда это кончилось. – Поэтому ты у меня на особом счету.

Он обтерся салфетками, застегнул ширинку и сел обратно в кресло.

– Тебе всего-то и надо, что помнить, кто в доме хозяин. И радоваться, что тебе позволяют в нем жить.

Он умолк. Я продолжала стоять возле стены. Коленки мои слегка дрожали.

– Все твои клиенты – только на первый взгляд твои, мой малыш. Тебе просто давали такую возможность – думать, что кто-то из них твой клиент. Они – пешки, а, значит, не могут быть ничьими клиентами. Это лишь фигуры на шахматной доске как ты выразилась, нужные лишь пока длится игра, для которой они предназначены. Но сейчас настало время для новой партии. И потребность в них всех отпала. Что ты дрожишь как осиновый листок? Радуйся, что при этой расстановке ты пока не входишь в их число. А если будешь хорошо себя вести, то и не войдешь.

Я подняла на него взгляд. По моей правой щеке потекла горячая слеза.

– Я даю тебе еще один шанс. На новую партию. В которой ты будешь не одним из игроков, а организатором. Ведь выигрывает не тот, кто победил, а тот, кто решает, кто победит. Вы, дураки, так до сих пор этого и не понимаете. Даже ты, ангелочек.

По второй моей щеке скатилась еще одна слеза.

– Хватит распускать нюни, а то я разозлюсь и передумаю.

– Я понимаю, что ты хочешь мне предложить… Это мерзко.

– Не смеши меня. Твоя шкура все равно для тебя дороже всего. К тому же тебе не впервой.

Он умолк. Я вытерла слезы. Игорь бросил на меня мимолетный взгляд и снова заговорил:

– Я прекрасно знаю, как ты на самом деле относишься к ним всем. При первой возможности сотрешь всех с лица.

– Дело не в моем отношении к ним. Дело в том, что я должна буду отказаться от всех своих слов, рискнуть репутацией. В жизни каждого человека должны быть какие-то принципы, какая-то мораль…

– Главное здесь слово – «какие-то». Аморальная мораль – это тоже мораль, моя детка.