Паблик [Публичная]
Шрифт:
По полу разлились черные лужицы. Да, сегодня Леночка хорошо разгрузила мозги, принимая ванну… Абстрагировалась от мыслей об Игоре по полной программе!..
Я вспомнила, как еще позавчера выстраивала в своей голове образ нашего будущего с ним разговора, какие аргументы готовила и какими вескими они мне в тот момент казались. Я была уверена, как никогда и ни в чем прежде в своей жизни, что положу его на лопатки. А в итоге он меня отымел…
После ухода Позёркиной я сделала несколько звонков. Только тогда у меня в голове сложилась полная картина. В своей безгалстучной беседе с гендиром модельного конгломерата Стар-Моделс, Игорь Константинович Пресс предложил последнему замутить маленькую революцию. Иннокентий Валентинович Бессонный уже давно жаловался Игорю на то, что устоявшаяся в течение последних десяти лет система взаимоотношений между агентством и его контрактниками (и, в особенности, контрактницами) доводит его до белого каления. Вроде как агентство – это всесильный хозяин, а контрактники – лишь работники по найму, но зачастую ситуация складывалась противоположная. Становясь известными, модели обзаводились рекламодателями, влиятельными покровителями и просто фанатами, а в результате начинали понукать хозяином, диктуя свои правила и требуя повышенных гонораров. Самые зловредные из них – контрактницы из топ-5
Игорь рассказал о своем давнишнем замысле – о робоженщинах, который он собирался в ближайшее время опробовать в деле. Тем более что прототипы себя очень неплохо показали. В случае успеха он хотел найти своей идее более широкое применение.
Сам Иннокентий Валентинович и его сын Валя были одними из любителей посещать деловые посиделки Платона Макарыча Маяковского, так что с Валей я была знакома очень давно и очень глубоко. А поскольку тот от всего сердца любил «играть со мной в конструктор» и при этом был одним из самых болтливых пестиков, то не трудно догадаться, откуда всего после нескольких телефонных звонков в моих руках оказалась подробная сводка разговора между Игорем и Иннокентием.
Пресс посоветовал Бессонному нанести первый удар именно по Позёркиной, что должно было сильно снять спесь с оставшихся физкульт-приветниц. Игорь видел это так: или Кеша впоследствии заменит на робоженщин всю пятерку, или, имея перед глазами пример Позёркиной, ее участницы поумнеют и присмиреют сами. На создание четырех робоженщин с лицами Малой, Нимфембл, Авксом-Блоцкой и Звездуновой ему потребовалось бы месяца полтора, так как промышленных масштабов производства Игорь предпочитал пока не внедрять. Сначала надо было запустить процесс, а уж потом налаживать конвейер. Но при удачном пуске лавочку можно было доработать до кайфа за каких-нибудь три-четыре месяца, и тогда замена неугодных хозяину контрактниц занимала бы всего каких-то два-три дня. Поэтому сроки проектов никоим образом не должны были сдвинуться, а их эффективность возрастала в разы: стоимость аренды одной модели-робоженщины за одну сессию составляла десятую часть от стоимости гонорара реальной модели-дивы.
Сначала Бессонный сомневался. Скандал с Позёркиной стал бы слишком громким событием, и в случае провала операции это грозило бы агентству колоссальными убытками. Но когда Пресс показал ему прототип, и Иннокентий самолично узрел его возможности, он сдался. Началась документальная подготовка.
Оценив весь расклад, я быстро раскумекала, как мне стоило действовать. Это был реальный шанс на то, чтобы заставить Игоря потесниться на авксомском информационном троне. Ставка Пресса, безусловно, была на внезапность. Их с Бессонным операция застала публичное сообщество врасплох. Но он допустил один просчет: влез в зону моих интересов, забыв о том, что вопросы юриспруденции – это мой конек. Я собиралась действовать так же стремительно. Пока в его распоряжении было всего несколько прототипов. Производство количества, достаточного для завершения хотя бы всех ныне действующий проектов Стар-Моделс, должно было занять не менее трех месяцев. За это время надо было успеть капитально разворошить этот муравейник. Четыре звонка – и более пятидесяти фотомоделей уровня топ-100 были оповещены о произошедшем: над ними навис дамоклов меч скорейшей потери работы, ведь Стар-Моделс не выполняет своих обязательств по контрактам, в одностороннем порядке их расторгает, заменяя моделей на некие роботизированные человекообразные устройства. Еще один звонок – и на штаб-квартиру Стар-Моделс был обрушен медийный шквал: более десятка независимых информационных агентств устроили осаду возле их здания. Последние два звонка – и «КАЮК», «Консолидированная авксомская юридическая коллегия», в лице двух (помимо меня) наиболее значимых его членов, тоже были в курсе дела. Что ж, Ленок, ты поработала на славу! Тебе потребовалось каких-то пять минут и вот – рычаг запуска контрреволюции спущен. А главному революционеру – Игорю Константиновичу Прессу – теперь придется считаться с твоим мнением… Сколько он готовил свою акцию? Месяц, год, десятилетие? А ты справилась за пять минут. Садись, Леночка, пять!
…Как же я заблуждалась. Думала, что, явившись к нему на следующий день, буду диктовать свои условия, ведь он загнан в угол: пресса беснуется, фотодивы на баррикадах, а над ним самим повисла туча в виде судебного процесса если не десятилетия, то года. Но я просчиталась: оказалось, что Игорь подготовился к нашей встрече лучше меня. И для этого ему, наверное, даже не пришлось никому звонить. Пресс заранее знал, что у меня ничего не выйдет, ведь ему просто будет достаточно взять меня за горло, чтобы весь проект рассыпался на микроны. Он повернул меня вспять и теперь просто будет использовать в своих интересах. Таким образом я, разворошив весь этот муравейник, в конечном счете обратила всю его мощь против себя, ведь, принимая условия Игоря Пресса, я натравливала на себя каждого отдельного муравья. А вместе они сила. Все мои теперь уже бывшие клиенты, коллеги… Друзья, а точнее сказать подельники… Теперь мы станем поделывать разные делишки – наши дороги навсегда разойдутся. И вроде я должна радоваться, ведь всегда чувствовала превосходство над всеми ними, считала себя выше, хотела схлестнуться с достойным соперником. И что может быть лучше открывающейся передо мной возможности: играть с таким, как Игорь соперником на одном поле, стать соратниками? Но возможно ли это? Сможем ли мы бежать в одной упряжке? Ведь однажды из этого уже ничего не вышло…
Эх, Лена, Лена, какая же ты глупенькая! Одна упряжка? Как ты могла вообразить такое? Еще возьми и поверь в эту сказку. У Игоря и в мыслях нет играть с тобой на равных. Он всегда выражал свои мысли предельно ясно, и этот раз не стал исключением: он – Бог, а ты лишь его творение. Ты никогда не станешь ему равной. Ну что ж, Господь Авксома, пусть так. Быть отброшенной на обочину жизни – это все равно не мой стиль. Пусть у меня нет никаких данных о том, было ли это все вчера только блефом с его стороны, или он говорил правду, но мне даже не нужны эти данные. Я инстинктивно чувствую, что Игорь силен. Он сильнее меня. Я просто это знаю. Без доказательств и объяснений.
Мне не пришлось долго думать. Без сомнений, теперь я ненавидела его, но при этом ко мне пришло осознание всего масштаба силы, которая была
в нем заключена. Я не могла противиться ей, по крайней мере пока. У меня не было иного пути, кроме как подчиниться.5
– Елена Платоновна, теперь прошу вас высказаться.
Я встала. Моя плюгавая оппонентша недоуменно огляделась по сторонам, открыла было рот, чтобы что-то сказать судье, но та на нее прикрикнула:
– Жалобщик, сядьте. Свою позицию вы изложили. Теперь очередь стороны уклониста.
Та села. Тогда я вступила:
– Уважаемый суд, рассмотрев заявление жалобщика, а также подробно ознакомившись с материалами дела, я прихожу к выводу о том, что ее требования необоснованны, а с некоторой стороны даже и аморальны. Жалобщик, пользуясь громким именем моего клиента, хочет создать прецедент, а это уже просто выходит за рамки морали. С моей же точки зрения мораль – это столп, на котором держится все наше общество, и попытка покушения на сложившиеся его устои равнозначна преступлению против общества, против человека. Варфоломей Иванович Мясник – не просто врач, это, позволю себе заметить, настоящий доктор с большой буквы. Интересы пациента для него всегда стояли во главе угла, он неоднократно демонстрировал это даже в прямом эфире, проявляя самоотверженную любовь к ремеслу и беззаветную ему преданность. Конечно, у всех случаются ошибки, но не зря в наш оборот плотно вошли такие мудрые высказывания, как «человеку свойственно ошибаться» и «не ошибается только тот, кто ничего не делает». А ведь врачебная практика это вам не какая-нибудь теория. Это мы с вами можем себе позволить рассуждать об эфемерных материях, философствовать, так сказать, теоретизировать. А врач – это человек дела, летописец реальности. Его задача – спасать жизни, а фундаментом этого процесса является искреннее, неподдельное желание помогать людям.
Я бросила взгляд на плюгавую. Она смотрела на меня, разинув рот. Так и хотелось сказать: «Закрой рот, муха залетит!» Но я сдержалась и лишь едва заметно ухмыльнулась, а потом продолжала держать речь.
– Теперь что касается жалобщика. Она обратилась к многоуважаемому Варфоломею Ивановичу с вполне рядовой проблемой: вирусные бородавки на поверхности стопы. Подчеркиваю: с какими-то малюсенькими прыщиками жалобщица пришла к светилу авксомской медицины, к величине кожной науки нашего города! К нему идут с саркомой, а она с бородавками пришла. Это раз. Но наш почтенный корифей не открестился от жалобщицы, ведь лечить людей – это его долг, и серьезность заболевания пациента для него не главное, он – альтруист, он не гонится за славой. Помогать, значит, помогать. Варфоломей Иванович взялся за дело рьяно, с истинной страстью, как и привык это делать всю свою жизнь. В прямом эфире, на глазах у миллионов зрителей он применил к жалобщице типичный метод, один из распространенных в практике, уместных при данном заболевании и принятых сообществом хирургов-кожеведов. Никаких экспериментов он не ставил. Это два. Он сработал профессионально, жалобщик была признательна доктору Мясник, даже расчувствовалась в прямом эфире, в результате чего именно этот показ стал одним из наиболее кассовых в сезоне и жалобщик, наконец-то, получила свой кусочек славы, что, видимо, и является ее итоговой целью. Это три.
Я сделала паузу, чтобы еще раз насладиться выражением лица плюгавой.
– И вот спустя год после трансляции жалобщик подает этот удивительный по своему бесстыдству иск, в котором обвиняет многоуважаемого Варфоломея Ивановича чуть ли не во всех смертных грехах! Он-де мясник не по фамилии, а по своей сути. Кстати, подобные заявления тоже не добавляют жалобщику доверия. Ведь человек не выбирает себе фамилию, она дается ему от рождения… Он-де не предупредил ее о последствиях, хотя о каких последствиях он должен был жалобщика предупреждать, если сам о них не знал? Он-де вообще не врач, а дилетант, и в силу того, что не ведает о последствиях банальной операции, не может называться кожеведом. На это у меня тоже припасен встречный аргумент: даже самому знающему кожеведу не дано знать об индивидуальных особенностях организма каждого конкретного своего пациента. Это жалобщик должна была о таких особенностях предупредить доктора перед операцией. Именно их наличие и привело к ухудшению ее здоровья, а помимо этого еще и к многочисленным проблемам в жизни большого специалиста, который сейчас, вместо того чтобы помогать людям, вынужден сидеть в зале судебного заседания. Я уже не говорю о тени, брошенной на его репутацию.
Я посмотрела на судью. Она сидела с невозмутимым видом.
– Подвожу итоги. Первое. Аргумент жалобщика об альтернативных и менее травматичных методах лечения является несостоятельным, так как метод, примененный к ней, является в подобных случаях рекомендуемым. Ее утверждение о необходимости индивидуального подхода к каждому пациенту также не вызывает доверия, ведь система научных парадигм и методологий лечения, годами формируемая медсообществом, существует неспроста. Лучшие умы медицины не спят ночами именно для того, чтобы сделать методы лечения более совершенными, но, чтобы докторам при этом не приходилось каждый раз изобретать велосипед. Второе. Аргумент жалобщика о том, что площадь раны, возникшей в результате операции, была неадекватна характеру заболевания, также не может быть принят судом в расчет. Якобы хирург мог иссечь гораздо меньший по размерам кусок ткани… Но, во-первых, жалобщик не имеет медицинского образования, а потому является профаном в данной области и не может рассуждать о том, как следует проводить подобные оперативные вмешательства. Во-вторых, в деле отсутствуют нотариально заверенные материалы, которые должным образом фиксировали бы первоначальный объем кожного поражения и конечную площадь раны после операции, так что сделать какие-либо выводы об адекватности объема оперативного вмешательства не представляется возможным. Третье. Аргумент жалобщика о том, что факт появления повторных бородавок на поверхности рубца спустя шесть месяцев после операции говорит о профессиональной несостоятельности хирурга, так же не выдерживает критики. Такое случается. Иммунная система пациента не всегда срабатывает, и хирург не может повлиять на данный процесс. Он и так сделал все, что мог – вместо одного сантиметра кожного покрова иссек семь. Для того как раз-таки, чтобы бородавки уж наверняка больше не появились. Но они, к сожалению, возникли. Однако, хирург не Господь Бог, он не может ручаться за иммунитет пациента. Четвертое. Аморальное поведение жалобщика в части ее неприкрытого желания воспользоваться чередой возникших случайностей, обусловленных индивидуальными особенностями организма, повлекших ухудшение ее здоровья, на мой взгляд, нельзя оставлять безнаказанным. Жалобщик хочет нажиться на моем клиенте, пытается втоптать в грязь его доброе имя. Прошу суд не оставаться равнодушным к данному акту дискредитации публичной личности, квалифицировать данный процесс как равносостязательный и применить к жалобщику меры пресечения, принятые для подобного рода процессов.