Паблик [Публичная]

– То, что ты хочешь от меня, выходит за пределы даже самой аморальной морали.

– Значит, ты снова будешь первооткрывательницей. Ты же это обожаешь – пройти там, где еще не ступала нога человека. Но решать тебе. Или ты становишься флагманом моего нового проекта, его главным рупором, или идешь в расход вместе со всеми своими клиентами, коллегами и коллегиями. На размышления даю тебе один день. Завтра вечером сообщишь лично, я буду на своей подавксомной вилле. Буду ждать, карамелька, с нетерпением ждать.

В его глазах снова мелькнула искра вожделения. Но он резко моргнул.

– А пока пошла вон.

4

Я никогда не испытывала такого унижения. Он навалился на меня огромным весом своей пресс-машины, нажал на кнопку и начал сдавливать. Чем сильнее он сжимал меня в тисках, тем большее удовольствие я испытывала. Игорь уничтожал меня, вырывал с корнями гордость, дробил на осколки все мое существо, но чем более жестоко его действия отзывались в моей сжимающейся от боли душе, тем ближе я подходила к черте максимального физического удовольствия. Это было парадоксально: жестокая душевная боль отзывалась упоительной сладостью в теле. Он снова полностью овладел мною.

Мысль об этом отозвалась во мне приступом тахикардии. Сердце колотилось так, словно я вот уже сутки бежала марафон. Я задумалась. Делать было нечего. Он снова прав: для меня такое не впервой. Сколько раз в жизни я меняла друзей на врагов, если того требовали обстоятельства? И если вдуматься, кто есть друг и кто есть враг, когда в мире давно стерты четкие всему границы? Да, это теория Альберта Э. по версии Елены Маяк: все в мире относительно настолько, что даже не зависит от точки наблюдения. Я на этом собаку съела. Но почему на этот раз мне было так противно? Уж не потому ли, что я просто не хочу признаться самой себе в том, что Игорь снова уделал меня по полной программе? В тот самый момент, когда я себе надумала, что сама вот-вот его уделаю…

Думай, Лена, думай. Весь сыр-бор из-за робоженщин. Может, Игорь прав, и это не так уж и опасно, как мне кажется? Нет, сказала я себе, все именно настолько опасно. Это начало конца устоявшемуся миру, думается мне… Я вспомнила наш вчерашний с Ольгой Позёркиной «дым столбом»…

… – Ты прикинь, Лен, прихожу я на съемки, а дверь в студию закрыта. Я подумала еще про себя, что они тут, видимо, совсем офигели. Я пришла, – выкрикнула Ольга, делая ударение на первое слово, – а у них там ни хрена не готово! Где такое свинство видано? Оля Позёркина в жизни никого не ждала больше двух минут, не то, чтобы прийти на сессию и уткнуться в закрытую дверь! Ну я давай кричать, ломиться, естественно, бить ногами. Ну ты понимаешь мое состояние… Короче я им там показала Кузькину мать… Так что ты думаешь? Фонд презрения! Ни одна собака не отозвалась.

Ольга продолжала сновать по кабинету туда-сюда.

– И я еще молчу о том, какая всему этому безобразию была предыстория… Как они меня вместо моего счастливого семнадцатого этажа поселили на шестнадцатом, как моему Наполеону Бонапарту вместо его любимых консервов из новозеландского тунца навалили какого-то левого норвежского лосося, как маска для сна была не из атласа, а из бархата и еще куча всякий мелких пакостей… Как в подобных условиях вообще можно нормально настроиться на работу? В таких случаях даже кокаин не помогает!

Ольга подошла к столу, налила себе минералки и попыталась влить в себя жидкость, но ей это не очень удавалось. Стекло клацало о ее бело-голубые зубы, и при этом изрядная часть жидкости проливалась на ковер.

– Кароч… Звоню я, значит, своему агенту, сходу не по-детски на него, значит, наезжаю, чтобы сразу было ясно, кто тут главный, а он мне, знаешь, что говорит, Лен?

Ольга вылупилась на меня взглядом истерички.

– Что мой контракт аннулирован, а сессию в данный момент уже отрабатывает другая модель.

– Подожди, Оля, не горячись. Объясни нормально, как другая, если им нужно было твое лицо?

– А так! Глуцис сказал, что вместо меня с ними теперь работает какая-то модель-робоженщина. Я вначале подумала, что этот старый хрен шутит и просто решил меня позлить, но потом поняла по его тону, что он был абсолютно серьезен. Эти уроды из Стар-Моделс аннулировали мой контракт под предлогом того, что я регулярно нарушаю технологическую дисциплину, что б им, сволочам, пусто было… Они сами-то поняли, что имели в виду? Технологическая дисциплина! Что это за термин такой новый?!

– Не отвлекайся. Нарушаешь технологическую дисциплину и…

– И поэтому они на уровне совета директоров приняли решение о том, что с сегодняшнего дня начинают сотрудничество с дочерней компанией холдинга «Транс-Восприятие номер один», а именно с агентством по внегендерному внедрению. Или коротко «ВиВиМоудел». Я эту тему зазырила и просто обалдела! Этот вивимоудел предлагает модельным агентствам в аренду оборудование. А именно роботизированные человекообразные устройства, максимально приближенные визуально к реальным людям, которые могут выполнять весь спектр команд, необходимых для позирования фотографу в качестве модели. Понимаешь??? Весь спектр! Эти ублюдки хотят сказать, что их ублюдская кукла-робот сможет заменить на площадке саму Ольгу Позёркину? Они там вконец, что ли, себе мозги кокосом изнюхали?

– Так, подожди, подожди… «Транс-Восприятие один», говоришь…

– Ну да!

– А что модель, она, значит, уже на площадке?

– Так я тебе об этом и толкую, Лен! Это же дискриминация личности! Я уже молчу о нарушениях норм публичного права. Если мы сейчас сможем добыть доказательства того, что они меня так вот без предупреждения слили, да еще и, заменив на какую-то чертову куклу, так мы с тобой их так прижмем, что они до конца дней своих будут мне безакционные дивиденды выплачивать!

– Значит, эта робоженщина, которую они взяли с сегодняшнего дня в аренду, у нее что, твое лицо?

– Видимо! Мы ведь часть материала уже отсняли, так что им не было смысла заваривать всю эту кашу сейчас, в разгар проекта, если бы у них не было моего лица. Они вполне могли замутить все это и после завершения съемок.

– Понятно. Ты поезжай пока к себе. Я соберу информацию и подумаю, как мы будем действовать. Ты права, у нас все карты в руках, это одиозный случай дискредитации прав публичной личности. Но надо подумать, как разыграть эту комбинацию с наибольшей выгодой. Я дам тебе знать…

* * *

Я легла в ванну, наполненную угольной водой. Ее содержимое вздрогнуло, приняло мое тело и сомкнулось над ним. Когда, успокоившись, черная топь превратилась в гладь, я запрокинула голову и посмотрела в зеркальный потолок. Цвет воды снова напомнил об Игоре. Мне требовалось очищение, и уголь был как нельзя кстати. Чтобы стать белоснежной, всегда нужно сначала вываляться в грязи, иначе конечный эффект никого не впечатлит… Я думала, что, принимая свой любимый сорбент зла, мне, как всегда, в таких случаях станет легче. Это было сродни тому, как некоторые строят церкви, чтобы отмолить грехи прошлого. Но сегодня я испытывала противоположные чувства: будто купалась в Игоре, а он еще сильнее в меня проникал. Мысль об этом снова привела меня в состояние возбуждения. Моя рука потянулась туда, где еще недавно побывал он. Завтра мы увидимся снова…