Падь

— А сколько ж ему лет? — вопросительно подняла брови девушка. Пережить четырёх жён мог только долгожитель.

— Да помоложе нашего хозяина будет, — задумчиво протянула сплетница.

Понятно, в кого дочь такая болтунья.

— А когда же он успел четыре раза жениться?

— Хм, — кухарка откинулась на спинку стула, — только последняя с ним промаялась полгода, а остальные и того меньше. Душегуб.

— Что, убил?

Глаза иноземки округлились, и Берта не без удовольствия снова качнулась в сторону стола, соскребая ногтем с его поверхности присохшую рыбную чешуйку:

— Кто их там разберёт, господ. Всякое говорят, — метнула она взгляд на открытую дверь, убеждаясь, что их не подслушивают. — Слыхала, что видели в его спальне ошейник с цепью из чистого золота. А он, этот граф — оборотень. Когда приходит время, оборачивается и кто попадётся под руку, того и съедает. И волк у них, треклятых, на гербе.

Наташа судорожно сглотнула и, едва не подавившись воздухом, вздохнула:

— А цепь для него, когда оборачивается? Или жён приковывает и издевается? Так его жёны графини, наверное. Разве можно так?

— Милая моя, — вздохнула Берта, — какая разница, графиня или нет. Пожаловаться некому и защитить некому.

— А король? Он разве не защитит? Родители есть.

— Доберись ещё до этого короля, — махнула рукой кухарка. — А родители отдали дочь и забыли. Теперь муж для неё и хозяин, и король.

— А этот… уже уехал?

— Он никогда так быстро не отбывает. Ещё и девку на ночь запросит.

— И господин граф даёт?

— Никого не заставляет. Есть здесь одна. Так сама просится. Граф Фальгахен хорошо платит, — тяжело вздохнула Берта, крестясь. — Правда, потом полдня отлёживается, блудница, — она в сердцах плюнула в сторону, морщась.

Наташа пожала плечами, доедая пирожок с зеленью, по вкусу напомнивший турецкую лепёшку гёзлеме:

— Это ведь её дело.

Кухарка посмотрела на иноземку недоверчивым испытующим взором:

— Эта блудница пойдёт с любым. За деньги и без них. Я бы её давно выгнала, но фрейлейн Клара держит её подле себя.

— Для таких, как Фальгахен.

— Верно. И та делится с ней, — Берта процедила сквозь зубы ругательство, поспешно сметая со стола полой передника несуществующие крошки.

Наташа подивилась изобретательности экономки. Неплохой продуманный ход для требовательных невоздержанных гостей. Поднялась:

— Очень вкусно. Спасибо, — оглянулась на Кэйти: — Идём. Поможешь мне волосы причесать и с платьем новым разобраться. — Сделав несколько шагов в сторону выхода, обернулась: — Берта, хотела спросить… Вижу, у вас несколько больших черпаков выточены из дерева. Скажите, пожалуйста, кто их для вас делал?

— Так мой мужчина и вырезал. Зимой делать особо нечего, вот он и тешит душу.

— Красиво получается. А его можно попросить сделать для меня одну штучку? Он не откажет?

— Черпак, что ли? — женщина укладывала в большую корзину завёрнутые в холщёвые салфетки продукты.

— Нет, прибор для еды.

— Прибор? — уставилась Берта на иноземку.

— Маленький черпачок, — пояснила Наташа, прихватывая со стола кубок, за которым, в общем-то, и зашла. — Ваш мужчина на складе постоянно?

— Где ж ему ещё быть.

* * *

Кэйти забавно приоткрыла рот, впервые заметив украшения на госпоже. Кольцо из тонкого сверкающего серебра почти на всю длину пальца и вовсе лишило её дара речи. Будет о чём рассказать женщинам на кухне. А то они уже спрашивали, что ж иноземка совсем без ничего прибыла?

Помогая надевать на госпожу непривычного покроя платье из тёмно-изумрудной тонкой шерсти, точь-в-точь как её глаза, девочка представляла себя в таком же одеянии. Рассматривала на груди загогулистую вышивку тонкими золотистыми парчовыми лентами, дивилась шнуровке на боках. Долго осмысливала, почему у них не шьют такую красоту и можно ли крестьянке носить подобное. Конечно, из другой ткани. Вслух она ничего сказать не успела.

Заглянувший в дверь мальчишка, забавно краснея, густым деланным баском сообщил, что графиня Юфу дожидается свою компаньонку, чтобы идти обедать. И, сделав паузу, многозначительно добавил:

— Безотлагательно.

Это слово Франц смаковал каждый раз, произнося с особым почтением, слегка кивая в такт головой, словно ставя в конце фразы жирную точку.

Глава 34

На втором этаже в обеденной зале накрывался стол.

Солнце, перебравшееся на эту сторону здания, словно любуясь искусной чеканкой столового серебра, нежно ласкало сервированный посудой маленький столик у камина. Вот оно, пройдясь шаловливым зайчиком по крупным красным яблокам и янтарному винограду, крутанулось вокруг узкого изогнутого горлышка высокого кувшина, перескочило на светлые волосы гостя, рассыпавшиеся по его широким плечам, запуталось в них.

Мужчина откинулся на спинку массивного кресла, слегка покачивая ногой. Недовольно прищурился и отклонился в сторону от назойливого лучика, переведя взор на герб на козырьке камина. Продолжил неспешную беседу:

— У нас тоже отменный урожай винограда, — несколько крупных ягод перекочевали в рот графа фон Фальгахена.

Граф фон Бригахбург наливал в кубки крепкое красное вино:

— Извини, Карл, трапеза будет скромной. Гостей я не ждал.

— Не скромничай, Герард. Бригах всегда славился отменной едой и тёплой постелью. Твой отец знал в этом толк.

На обеденном столе в мгновение ока появились кувшины с элем и квасом. Служанка, метнувшись тенью, так же быстро исчезла, как и появилась.

Шустрый пацан поставил на край стола глубокую широкую миску с водой для мытья рук. Полотенце опустилось на спинку ближайшего стула.

Ровные ломти желудёвого и белого хлеба высились горкой на серебряном блюде. На большом подносе розовел варёный рулет из сала с прослойками из укропа и другой пряной зелени, куриный рулет с яйцом, холодная свинина, запечённая на косточке. По краям блюдо с мясным изобилием украшали отварные кусочки жёлтой моркови, капусты, лука, стручковой фасоли, репы. В порционных горшочках дымилась горячая каша из желудей с грибами под сметаной и гренки к ней.

За время пути Карл успел проголодаться и теперь с нетерпением поглядывал на заполняющийся блюдами стол.

Граф фон Фальгахен был соседом Герарда с южной границы графства Бригах. На четыре года моложе Бригахбурга, он уже успел жениться четыре раза и похоронить всех своих жён так и не обзаведясь наследником. Странным образом его графини умирали, не прожив с ним в браке и полгода. Слухи ходили разные. Один страшнее другого. Кто-то говорил о необычайной жестокости графа, кто-то утверждал про его неуёмные фантазии и странные наклонности, кто-то винил во всём его мать, ревностно оберегающую сына от посягательств молодой жены на свободу её отпрыска. Она, будучи женщиной властной и жёсткой, после смерти мужа держала графство в ежовых рукавицах.