Падение Царьграда

— Я вернусь к закату солнца, — сказала Лаель, прощаясь со старухой.

Носильщики исполнили в точности приказание девушки, за исключением только того, что, увидав в ипподроме толпу, ожидавшую процессию эпикурейцев, они миновали это громадное здание и вошли в императорские сады через ворота, находившиеся к северу от святой Софии.

На городской стене было по обыкновению много гуляющих, и Лаель долго оставалась там, подняв шторы на окнах и с нетерпением отыскивая в толпе Сергия. Но время шло, и уже пробило шесть часов, когда надо было возвращаться домой, но Сергий всё ещё не появлялся. Делать было нечего, она должна была вернуться домой к закату солнца и приказала носильщикам повернуть назад.

— Прикажешь идти теми же улицами? — почтительно спросил один из носильщиков.

— Да, — отвечала она.

Носильщики переглянулись, но Лаель этого не заметила, а её поразил пустынный вид стены, откуда удалялись уже все гуляющие. Поэтому она прибавила:

— Поторопитесь и найдите самую ближайшую дорогу.

Носильщики снова переглянулись и поспешно пошли по террасам сада.

На третьей террасе, где не было никого и только вдали виднелся двигавшийся навстречу другой паланкин, один из носильщиков споткнулся и упал. Жерди паланкина, находившиеся в руках упавшего, с треском воткнулись в землю, а Лаель вскрикнула.

Носильщики поставили паланкин на землю и, отворив дверцу, объявили, что дальше идти нельзя, так как одна из жердей сломалась и у них нечем было перевязать её.

— Вот возьмите мой пояс, — сказала Лаель, — он может заменить верёвку.

Они взяли пояс и долго возились, обматывая сломанную жердь, но, наконец, один из них подошёл к дверце и сказал:

— Перевязанная жердь выдержит паланкин, но не с княжной. Не угодно ли тебе выйти и пойти пешком, а один из нас побежит вперёд за другим паланкином.

— Вот паланкин, — воскликнула она, радуясь, как ребёнок, и, указывая на приближавшихся носильщиков, прибавила: — Позовите их.

Носильщики переговорили между собой, и один из болгар, открыв дверцу чужого паланкина, сказал:

— Садись, княжна, они понесут тебя вперёд, а мы пойдём сзади.

Лаель заняла место в новом паланкине и, затворяя дверцу, громко произнесла:

— Поторопитесь. Уже поздно.

Носильщики быстро двинулись в путь.

— Тише, тише, — слышался голос одного из болгар, — ну, теперь мы готовы и пойдём за вами.

Молодая девушка была очень довольна, что она возвращается домой, и, забившись в угол паланкина, начала думать о Сергии. Отчего он не пришёл на прогулку? Неужели его задержал игумен? Как было жаль, что она его не видела и не могла расспросить о ненавистном греке.

Погруженная в эти мысли, она не смотрела по сторонам и только очнулась, когда неожиданно паланкин остановился и она с ужасом увидела, что вокруг царил мрак.

— Что это такое? Где мы? Это не дом моего отца Уеля.

Никто ей не отвечал, и она услышала сначала топот удаляющихся ног, а потом шум затворившейся тяжёлой двери.

Страх напал на неё, и она лишилась чувств.

XX ПЛАН ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Демедий был действительно верховным жрецом академии Эпикура. Поняв, что молодёжи надоели постоянные распри, партии и секты, он очень ловко заменил религию философией, основанной на следующих принципах: «Природа — верховный законодатель, счастье — главная цель всех стремлений природы, а потому для юношей цель — удовольствие, а для стариков — раскаяние и набожность». Воплощением этой теории была созданная им академия, а её девиз «Терпение, мужество и рассудок» подразумевал ещё четыре слова, не заявляемые публично, но известные всем адептам стремления к удовольствиям.

С той самой минуты, как его избрали верховным жрецом, он только и думал, как бы совершить какой-нибудь подвиг, который доказал бы, чего можно достичь, применяя девиз академии. Что касается средств, то он, кроме своего собственного состояния, имел в своём распоряжении кассу академии, в которой в то время имелись значительные суммы. Таким образом, он мог не останавливаться ни перед какими расходами, и весь вопрос заключался только в том, чтобы найти достойный предмет для подвига.

Однажды Лаель обратила на себя его внимание. Она отличалась красотой и возбуждала толки во всём городе. Поэтому ему показалось, что ею можно было заняться, но прежде всего предстояло разрешить две тайны: кто был князь Индии, и какие узы связывали его с Лаелью?

После долгих изысканий и размышлений Демедий установил, что князь Индии — это очень богатый еврей и только названый отец Лаели, которая была родной дочерью другого еврея, торговавшего бриллиантами.

Это как нельзя более соответствовало осуществлению планов Демедия. В Византии евреи находились вне закона, и в случае жалобы на его бесчестные действия по отношению к еврейке он мог подвергнуться только изгнанию. Он занялся поисками убежища, куда бы можно было безопасно спрятать юную еврейку. Долго он не мог найти ничего подходящего. Наконец, прочитав в библиотеке своего дяди историю императорской цистерны, он составил план.

Прежде всего он осмотрел цистерну, используя лодку с факелом на носу. Он измерил глубину воды, сосчитал устои, определил расстояние между ними, убедился, что воздух цистерны был совершенно чист.

Всё дело сводилось к двум пунктам: надо было украсть красавицу и поместить в тайном убежище. Для того и другого ему необходимы были соучастники, но по возможности в малом числе. Первым из них должен был быть сторож цистерны; он оказался человеком бедным, нуждающимся; получив значительное вознаграждение, он выказал интерес к предприятию Демедия и даже стал давать ему полезные, практические советы.

Вскоре появился и второй сообщник.

Однажды утром на улице против дома Уеля расположился нищий с больной ногой, С утра до вечера он сидел на своей маленькой скамейке и просил милостыню, а каждую ночь Демедий получал подробный отчёт обо всём, что делала Лаель.

Когда же он узнал, что она постоянно отправлялась на прогулку в Буколеонский сад в паланкине с болгарскими носильщиками, то приступил к их подкупу. Они согласились исполнить его желание за приличную сумму, тем более что им легко было освободиться от всяких преследований, перебравшись на турецкий берег Босфора; поэтому число сообщников возросло до четырёх.

Теперь роли были распределены, и оставалось только назначить час начала игры.

Сторож цистерны один занимал маленький дом, который возвышался во дворе близ входа в цистерну. Он знал механику и взялся устроить плот с несколькими удобными покоями.

Демедий вместе с ним выбрал место, где прикрепит плот между четырьмя устоями цистерны.

Сообщение с плотом производилось при помощи лодки, которая была скрыта от взоров за одним из устоев.

Устройство жилища отняло много времени, но наконец всё было завершено. Между тем верховный жрец эпикурейцев стал ощущать нежные чувства к своей жертве. Он так увлекался мыслью о том времени, когда она будет обитать в павильоне императорской цистерны, что не жалел ни денег, ни забот на украшение её будущего жилища.