Падение драконов

— Да, — согласился Том Лаклан. — И что?

Майкл, с которым все еще возились оружейники, захохотал.

— С каких пор ты стал таким совестливым?

— А вот стал! — огрызнулся Габриэль. — Это вы во всем виноваты. Мне приходится притворяться могущественным и благодетельным императором.

Не давая напряжению стать еще сильнее, подъехал на усталом пони Длинная Лапища, почтительно поклонился императору и показал на равнину.

— Началось. Они уже идут. Выслали разведчиков, дюжина на дороге, по пятьдесят с каждой стороны.

— Как сражаться с саламандрами? — спросил император.

— Они очень горячие и очень крепкие, но броня не лучше, чем у людей. У того, с кем мы дрались, доспехов не было. Очень быстрые, как я или даже быстрее. — Длинная Лапища говорил, не осознавая собственного высокомерия. Он был блестящим мастером фехтования, настолько быстрым, что многие неплохие воины отказывались с ним тренироваться.

— Маги? — спросил Майкл. Герцог стоял рядом с ним на коленях и проделывал новые дырки в новом кожаном ремешке.

— Тот, с кем мы сражались, выпускал одну мощную молнию, ярко-красную, я таких раньше не видел. И так несколько раз. — Длинная Лапища виновато развел руками: — Про щиты ничего не знаю, но, наверное, были. А где Браун?

— С Изюминкой. — Габриэль подергал себя за бороду. — Сейчас они на дороге сюда.

— Регент Галле только что вышел на поле боя, — сказал Длинная Лапища. — Сэр Павало миновал врата и гонит своих мамлюков вперед. — Он огляделся, не обращая особого внимания, насколько высокопоставлена его публика. — Самое главное, что они умеют отращивать конечности.

— Очень быстры, трудно убить, нет металлической брони, и нужно обязательно добивать, — подытожил Габриэль. — Сообщите всем войскам. Пугал ставьте прямо здесь, на вершине. Они будут наковальней.

— Мы вроде не собирались сражаться, — насмешливо сказал Майкл.

— Гонца сюда, — велел Габриэль.

Через несколько мгновений появился имперский гонец. Император кивнул ей.

— По этой дороге движется армия саламандр. Я хочу начать с ними переговоры.

Габриэль написал записку и передал ее гонцу. Та поклонилась, села на предоставленную ей лошадь, взяла длинную белую пику с бело-зеленым вымпелом и поскакала безоружной.

— Смелая, — сказал Габриэль.

— Чокнутая, — согласился Том. — Ты расстроишься, когда ее убьют и съедят?

— Да. Господи, как меня все сегодня поддерживают этим утром, это что-то.

Габриэль позволил себе долгий вздох облегчения, когда крошечное облачко дорожной пыли показалось в розовом полумраке. Посланница возвращалась. Она покраснела, плащ развевался за ней, как крылья.

Она спрыгнула с коня и опустилась на одно колено. Уголек в руках Адриана Голдсмита поспешно забегал, зарисовывая беспокойное животное.

— Ваша светлость, мы не сразу нашли… общий язык. — Она посмотрела императору в глаза. — Они знают низкую архаику, но отказываются говорить на ней. Называют ее языком рабов.

Габриэль приподнял бровь, а потом покачал головой.

— Несмотря ни на что, ты совершила великое дело.

Она снова покраснела, на этот раз от удовольствия.

— Ваше величество, я признаю, что была в ужасе. Но они оказались очень вежливыми. Помогла древняя традиция зелено-белого знамени, одно из существ несет такое же.

Лицо Габриэля скривилось в пародии на улыбку.

— Значит, мы сможем встретиться и договориться?

— Нет, сир. Они строятся для сражения с вами. Их совет выразил удивление тем, что вы так быстро продвигаетесь, и удовольствие от того, что они так скоро смогут участвовать в «состязании», как они выразились. Ваше величество, если честно, я едва их понимала. Все они говорят одновременно. Меня представили совету, но я не могла отличить советников от пехотинцев. Они могут быть любого роста: кто-то выше лорда Лаклана, а кто-то меньше сквайра Вудсток. Меня не оскорбили и не нападали на меня, но тот, кому меня представили, знает все о людях. — Она сделала паузу. — Когда мы сумели договориться, сир, он спросил, кто я: мясо для червей или раб.

— Приведи Мортирмира, — сказал Габриэль Майклу.

— Он лепит куличики из грязи вместе с лучниками, — усмехнулся Комнин, но отправил одного из своих людей за магистром.

— И? — спросил Габриэль.

— Когда они узнали, что я человек, они сказали, что я должна стать рабом ради своего же блага. Но они не сделали ничего дурного. — Она поклонилась.

Вперед вышла Сью. Она была в мужской кожаной куртке и шоссах из плотного шелка, но отнюдь не выглядела мужчиной. На бедре у нее, на поясе из золотых звеньев, висел тяжелый кинжал. Поймав взгляд императора, она остановилась, уперев руку в бок.

— Да, Сью?

— Капитан, эта трава убивает лошадей. Не позволяйте им есть. Лайла Кроуберри думает, что дым тоже вреден. Мы развели несколько костров для готовки и теперь копаем ямы поглубже. Но слой земли очень тонкий.

Габриэль выругался. Они долгие месяцы обсуждали, что люди будут есть, и рассказывали, как опасны могут быть чужие миры, но лошади, мулы, ослы и быки все равно продолжали опускать головы и жрать все, что видели…

— Сколько мы потеряли?

— Пятьдесят? Сто? Надо сказать всадникам, чтобы не давали лошадям есть.

Том Лаклан направился к коновязям, все оруженосцы и пажи в пределах слышимости — тоже. Подошел Мортирмир.

— Что там с вашими кострищами? — спросил он Сью.

— Пять дюймов земли, а дальше камни.

— Камни? — переспросил магистр.

— Ну, не совсем. Дерьмо всякое старое, черепица…

— Мы находимся в городе, — сказал Мортирмир. — Холм, на котором мы стоим, это просто груда щебня высотой в пятьсот футов, а то и больше. Земля здесь плоская. Вон та гора тоже когда-то была огромным городом, или дворцом, или гигантским храмом.

— Господи Иисусе, — пробормотал сэр Майкл.

— А что случилось? — спросила Сью.

— Не знаю. Тут нужно несколько поколений, чтобы все раскопать.

За следующие два часа подошел дю Корс и выстроил галлейских новобранцев слева от холма с округлой вершиной. Закончив, он поехал к императору и теперь стоял рядом с ним вместе с большинством рыцарей, входивших в неофициальный внутренний круг, а также с большинством магов.

Мортирмир проковырял в дерне несколько лунок и теперь оживленно беседовал с астрологами. Было видно, как он делится с ними силой. Потом он подошел к императору.