Падение Иерусалима

— Это необходимо, — увещевала она. — Ну, еще глоточек.

Бен Това, который топтался будто медведь, в сверкающей чистоте палаты, разглядывая больного почти отеческим взглядом, она через минуту выставила за дверь.

Уходя, он увидел, как Эссат послушно глотнул воды, и вдруг спохватился:

— Да, а где его одежда?

— В шкафу, — буркнула заботливая сестричка.

Эссат услышал и внезапно подал признаки жизни:

— Ботинок, — прошептал он. Бен Тов успокаивающе дотронулся до его руки:

— Понял. Поправляйся, я скоро вернусь.

— Ну уж нет, — возразила медсестра. — Больному нужен покой. Раньше шести вечера и не думайте здесь появляться.

Бен Тов понял, что тут главный — не он, и спорить не стал.

У себя он осмотрел ботинки Эссата, достал из одного упрятанную под стельку записку — и ничего в ней не понял, но на всякий случай запер в ящик стола. Потом пошел к Мемуне.

— Ну и что удалось узнать?

— Пока не знаю — агент еще не в себе, только завтра сможет говорить.

— Держи меня в курсе.

— Ну конечно.

— Ты понимаешь, естественно, что если информация окажется недостаточно ценной, то с министром возникнут большие трудности. Он уже высказал мне сегодня свои претензии.

— Главное, надо было спасти парня от дамасских застенков. Слава Богу, удалось — так какие там еще претензии?

— Министр ждет сведений, которые подтвердили бы, что «Шатила» действительно представляет реальную опасность.

— Так и я, и наш премьер — все мы рассчитываем добыть такую информацию. Это было бы большой удачей. Получим ее — отлично. Не получим — будем продолжать действовать, искать. Гарантий я не давал — их и быть не могло.

Мемуне даже растерялся от этакой наглости и приготовился было ответить, но пока он обдумывал достойный ответ, дверь за Бен Товом закрылась.

А тот и не подумал возвращаться к себе; он вышел из здания и направился на улицу Абарбанел. Там ему пришлось проделать весь обычный ритуал, прежде чем он смог поговорить с Баумом.

— Нам-таки пришлось того парня из «Шатилы» убрать — прямо из их лап выхватили. Ничего не поделаешь, это было необходимо: его выдали; они поймали одного из наших агентов, тот, видно, под пытками сломался…

— Какие-нибудь полезные сведения твой беглец тебе доставил?

— Кое-что, только точно не знаю, какие именно, он сам должен объяснить, но пока не в состоянии.

— Можешь мне сказать?

— Скажу, когда сам знать буду.

— У тебя там больше нет никого?

— Никого. Тем более я на тебя теперь рассчитываю.

— Мы тут разрабатываем одну зацепку. Не могу сказать, что далеко продвинулись.

— Постарайся, ладно?

Они пожелали друг другу успехов, и Баум, тяжко вздохнув, повесил трубку. Он медленно направился к себе на улицу Соссэ и по дороге размышлял об услышанном и о том, что досье, на которые он так рассчитывал, столько надежд возлагал, не пожелали раскрывать свои секреты. Ему все казалось, что где-то он допустил промах. Двое его молодых сотрудников, которым он поручил разузнать все, добыли множество разнообразных фактов, но все они незначительны и к делу отношения не имеют. Как тут продвинешься вперед, да и есть ли вообще такая возможность? Одно ясно: не побывать ему на собрании клуба любителей кошек, который в воскресенье соберется в Шартре. Его пригласили, чтобы он рассказал о породе кошек с острова Мэн и для участия в жюри. Ему хотелось бы поехать — но как оправдать свое отсутствие на работе, когда он других вызывает в выходные дни? Тем более обидно, потому что в Шартре всегда подают прекрасный обед.

Он снова не удержался от вздоха и, придя в свой кабинет, вызвал Алламбо: поговорить надо.

— О чем? — осведомился Алламбо, усаживаясь. — Об этих германских делах?

— Ради Бога, — попросил Баум, — ни слова о германских делах. Я себя недостаточно хорошо для них чувствую.

— Ну, не буду.

— Как бы незаметно подсунуть кое-какую дезинформацию этой скотине Савари, а? Подумай, может тебе что в голову придет…

— Малышка Франсуаза не подойдет?

— Нет, к сожалению, — Баум покачал головой. — На этот крючок он больше не клюнет. Бен Тов только что меня предупредил: пришлось убрать агента из группы «Шатила» — его разоблачили. Савари тут же припомнит лапшу насчет шпиона в этой группе, которую я ему повесил на уши с помощью Франсуазы.

Алламбо почесал в затылке:

— Непростое это дело.

— Зато отвлечет тебя на минутку от бурного романа с немцами. Подумай еще.

Они посидели, бессмысленно глядя друг на друга, — ни одна идея не приходила. Первым прервал молчание Алламбо.

— А если через Джо из уголовного розыска… Не пробовали еще?

— Нет… А почему, собственно, не пробовали, а, приятель? Надо попытаться!

— А как?

— Сообразим как-нибудь. Главное — идея превосходная!

— Честно говоря, я просто так брякнул, чтобы хоть что-нибудь сказать…

Но Баум крутил телефонный диск.

— Спасибо, дружище, уступаю тебя твоим любимым немцам. — Он попросил к телефону Джо Ледюка.

— Можем встретиться через полчаса? Там, где всегда? Отлично.

Если бы мы нашим врагам столько времени посвящали, сколько приходится тратить на всяких сомнительных друзей — так было бы куда полезней, — подумал он про себя.

Встретившись с Джо в бистро на улице Берри, он взял две кружки пива и сразу приступил к делу:

— У вас в отделе работает инспектор Наржак. — Эмиль Наржак. Знаешь его?

— Знаю, конечно. Отвратный тип. Абсолютно ненадежный.

— Дело вот в чем. Его фамилия обнаружена в записной книжке такого же негодяя из военной разведки. Какая между ними связь, я пока не знаю, но связь есть, это точно, и надо ею воспользоваться — я подбираюсь к этому, из разведки.

— Чем могу помочь?

— Найди какой-нибудь повод выпить с этим Наржаком.

— Повод найти нетрудно, только что за радость пить с таким дерьмом.

— Радость будет, когда с твоей помощью мы прищучим одного гада.

— Ладно, рассказывай.

— Должно выглядеть так — вы оба пьяны в стельку. Он взаправду, а ты только делаешь вид. Сможешь?

— Естественно.

— И, находясь как бы в полной отключке, обронишь кое-какие слова, а заодно и пояснишь, тоже как бы ненароком, откуда у тебя такие сведения. Это игра, но играть надо с умом. Твой дружок должен быть пьян ровно настолько, чтобы запомнить сказанное, — не больше, а то забудет все, свинья. Тебе, значит, придется притворяться, будто тебя развезло еще сильнее, чем его. Как, сможешь?

— Да что тут такого?

— Типа из разведки зовут Клод Савари, он майор. Тебе надо обмолвиться, будто мы располагаем кое-какими материалами на него и прощупываем его ближайшее окружение, — кого именно, ты не знаешь.

Посвятив собеседника в детали, Баум еще раз напомнил:

— Будь предельно осторожен, не дай Бог, он почувствует нашу игру. Дело крайне важное и срочное, надо спешить.

— Идет, Альфред, — усмехнулся Джо. — Сделаю все, что смогу. Только смотри — если нам понадобится, и я тебя попрошу о помощи. Согласен?