Падение Иерусалима
Шрифт:
Генерал, которому не случалось прежде присутствовать на подобных совещаниях, высунулся вперед, пренебрегая показаниями невидимого светофора, о котором знали все остальные:
— Главное — как можно скорее вернуть похищенное, — брякнул он. — А то скажут, что мы, мол, нерасторопны. — Он сделал паузу, рассчитывая, видимо, на наибольший эффект. — А уж армию-то никак нельзя обвинить в нерасторопности.
— Да где уж там — особенно если дело касается хранения оружия!
— При чем тут армия? — завелся старый вояка. — Инцидент произошел во время транспортировки — ответственность
— А вы руки умываете?
— Нет, нет, господин президент, я просто…
Кулак президента с грохотом опустился на стол:
— Да вы что, не понимаете, что ли, что случилось? Болтаете тут всякую чушь насчет возвращения пропажи — да черт с ней! Думать надо, как сделать так, чтобы слухи не поползли! Вы представляете, с чем столкнется французское правительство на ассамблее ООН? Какую выгоду для себя извлекут американцы? А русские! Что русские скажут — об этом вы задумались хоть на минуту?
Снова наступило молчание, поскольку ни один из присутствовавших не мог вообразить, что скажут русские.
— А скажут они вот что. Не было никакой кражи, это, мол, просто с нашей стороны маневр, чтобы передать атомное оружие в чьи-то руки, а уж чьи именно — это они сами придумают, у них не заржавеет. Можете не сомневаться — раструбят новость на весь мир. — Президент передохнул и продолжал снова, так же громко: — А уж чего и вовсе не избежать, так это истерики Израиля. Вот подарочек!
— С прессой я улажу, — заторопился министр.
— И немедленно — прямо сейчас этим займитесь.
— Я бы хотел, чтобы расследование поручили нам, господин президент, — сказал Вавр мягко. — Контрразведка умеет хранить секреты.
— Тем, кто принимал участие в рейсе, лучше всего сказать, что украденное оружие уже нашли, — высказался министр. — Пусть выкинут всю эту историю из головы.
— Контрразведка берется за дело. Дюпарк оказывает ей посильную помощь. Армии тут делать нечего, генерал, как и полиции — разве что Вавру понадобятся какие-нибудь данные. — Президент вздохнул, перевел свой тяжелый взгляд на Вавра и Баума, и оба толстяка, на чьи головы свалилась малоприятная работа, невольно подтянулись на своих стульях. — Может, господа, вы нам уже сейчас назовете похитителей, а?
Вавр и Баум в унисон отрицательно покачали головами.
— Не хотелось бы, господин президент, — спокойно ответил Вавр. — Есть кое-какие соображения, но, не имея доказательств, боюсь ввести вас в заблуждение.
— Арабы, итальянцы? Может, немцы эти безумные?
— Не хочу зря говорить.
— Отчитываться вы должны каждый день, — президент снял очки, что послужило сигналом к окончанию беседы.
— Как насчет идей, Альфред? — Вавр и Баум шагали по улице Фобур Сент-Оноре к себе в контору.
— Идеи-то есть, Жорж, только я тоже не хотел бы вводить начальство в заблуждение, голову ему морочить.
— Ты этому своему Жалю взбучку хорошую дал?
— Сегодня утром.
— Ну и что он говорит?
— Считает, что раз вся процедура шла по правилам, документы в порядке, подписи на месте, охрана была в полном составе, то и обсуждать нечего. Я ему говорю:
ну да, все организовано блестяще, только как быть с этим пустячком — что боеголовку сперли? Отвечает, что это, конечно, прискорбно, но он ни при чем. И в толк не возьмет, почему так вышло.— Господи, и много у нас таких уродов?
— Хватает. Я этим делом сам займусь.
— Есть хоть какие-то нити?
— Да. Но пока молчу. Воры знали, что именно, когда и по какой дороге повезут. Приглядимся повнимательнее ко всем, кто участвовал в перевозке.
— Думаешь, это «Шатила»?
В молчании они пересекли площадь Бово — из ворот президентского дворца как раз выезжала машина министра внутренних дел, часовые взяли под козырек.
— «Шатила» или кто другой — но наш старый приятель Вэллат высказал дельное замечание.
— Насчет детонатора?
— Ну да. Я думаю, никто впредь на них не покусится.
— Конечно, потому что у них уже есть.
— Для армейских соврать — раз плюнуть. Они только одно и умеют защищать — собственную честь, как они ее понимают. Хоть всемирный потоп разразись — они только о чести думают.
В самом дурном настроении приятели разошлись по своим кабинетам. Баум прежде всего позвонил Бен Тову — разговор получился мучительным, а ведь он еще ничего не сказал о детонаторах. Потом связался с Обанью, предупредил, что скоро явится.
На столе у него накопилась целая гора бумаг. Он просмотрел их и в самом низу обнаружил вчерашний отчет Леона — ему было поручено наблюдать за советником сирийского посольства по имени Мустафа Келу.
«…следовал за субъектом до дома № 14 по улице Ламартин. Он вошел в дом, поднялся лифтом на третий этаж — здесь две квартиры, одну из которых занимает Клод Савари, вторая пуста. Вышел примерно через сорок минут. На улице Ламартин затерялся в толпе — был час пик, много народу и машин».
Баум долго сидел над этим листком, вперив неподвижный взгляд в пустую серую стену напротив, пытаясь увязать прочитанное с тем, что уже знал, и все вместе — с делом, которым предстояло заняться. Оторвал его от раздумий телефонный звонок.
— Господин Баум, это Ковач. — У говорившего был восточноевропейский акцент, слова он произносил тщательно, в глуховатом голосе странным образом сочетались угодливость и наглость.
— Чем могу служить?
— Хотелось бы повидаться, господин Баум. Посидеть вдвоем, вспомнить старое доброе время, общих друзей… — В слащавой речи даже реверанс прозвучал.
— Хотите от меня что-то получить?
— Вообще-то да.
— Кафе «Ротонда», приду к семи.
— Прекрасно. Надеюсь, вы окажете мне честь быть моим гостем, — поужинаем вместе.
— Вы очень любезны.
— Это для меня большое удовольствие.
Однако вечером, за накрытым столом Ковач предпочел не распространяться насчет старых добрых времен, а развлекал гостя анекдотами и сплетнями. Только когда подали бренди, он придвинулся к Бауму и доверительно коснулся его руки. Лицо его при этом стало серьезным, голос прозвучал деловито:
— Есть любопытная информация.
— О чем это?
— Интересует вас тактическое ядерное оружие — а именно то, что пропало в Обани?