Падение Камелота

Но у Мерлина настроение было совсем иное. Хотя он встретил королеву с подобающей учтивостью, вид его был мрачен. Королева ничего не сказала по этому поводу, вероятно, полагая, что такова была обычная манера чародея. Но Кэй-сенешаль, раскрасневшийся от вина и обидевшийся за брата, сердито сказал, заикаясь: «Твои угрюмые взгляды, старик, не слишком уместны на свадебном пиру».

Мерлин ответил: «Гиневра принесет Артуру несчастье, а она здесь по его выбору».

«Похоже, что нет. Она принесет ему радость. Вероятно, твоя волшебная сила покинула тебя». Кэй хлебнул еще вина и открыл рот, чтобы продолжить свою речь, но, поймав холодный взгляд чародея, закрыл его.

«Ты никогда не был речист, — сказал Мерлин. — Тебе следовало бы хорошо помнить, что мое могущество не покинет меня, пока я сам не откажусь от него».

«Ну так покажи свое могущество», — сказал Кэй. Головы присутствующих повернулись к ним, потому что сенешаль говорил громко. В большом зале воцарилась тишина.

Мерлин ответил: «Мое искусство не для праздной забавы. Если пользоваться им попусту, особенно, если использовать его открыто, то можно привлечь к себе внимание старцев, которые сразу становятся бдительными, когда в воздухе пахнет колдовством. Их взгляд может обратиться на нас. А без них нам спокойнее». Кэй сделал знак, отвращающий дьявола, и несколько рыцарей рядом с ним сделали то же самое.

Королева улыбнулась и сказала:

«Господин чародей, мы не бросаем вызов вашему могуществу.

Только покажите фокус, сделайте мне свадебный подарок, доставьте мне удовольствие».

После минутного молчания Мерлин кивнул головой. «Как вам угодно, мадам, — сказал он.

Если вы придете ко мне, когда солнце будет клонится к полудню, я покажу вам свое волшебство».

Его темные одежды заколыхались; старик повернулся и вышел из зала.

Часом позже — потому что в те времена застолье начиналось в десять утра — придворные по двое, по трое пришли во двор, который примыкал к зданию, называемому Башней королевы. Это было славное, солнечное местечко, окаймленное цветущими грушами и яблонями, которое король устроил для своей невесты. Чародей ожидал их, его плащ был распахнут, чтобы показать, что он носит меч. У его ног лежал небольшой холщовый мешок. Странное выражение — шутовской хитрый взгляд — искажало его суровые черты.

Почти тикая же неуловимая, как народ Волшебной страны. Гиневра носили имя под стать своему характеру. По-уэльски ее имя означило «Белый призрак».

На холме у реки вырос Камелот с крепкими стенами, серебряными башнями. Это была главная крепость Артура и свидетель его могущества: ни один враг не мог проникнуть за ее высокие стены.

Его окружили перешептывающиеся придворные. Гиневра, у которой глаза блестели, словно у ребенка, подала знак начинать колдовство.

«Я покажу вам старое колдовство, которому я обучился в Уэльсе. Это не мой фокус, — сказал Мерлин. Взглянув на сомневающегося Кэя, он добавил: — Я собираю облака». Медленно и спокойно белые перья и клубы стянулись со всей голубизны неба и свернулись вокруг башни, образовав белоснежный потолок на расстоянии сорока футов над головой чародея. Холодная тень упала на кирпичи, которыми был вымощен двор.

«И лестница в небо». Из холщового мешка чародей достал веревку, свернутую кольцами, держа ее на вытянутых руках. Он начал пронзительно насвистывать тоскливую мелодию. В ответ веревка дрогнула. Развертываясь, кольцо за кольцом, избиваясь, словно змея, под звуки песни Мерлина, веревка поднялась вверх, достигнув белых облаков, и вытянулась во всю длину, свободно свисая над кипарисами.

«И заяц для охоты». Чародей снова полез в мешок и достал оттуда крошечное существо, не более мыши. Он поднес его к губам, что-то прошептал над ним, и, пока он шептал, оно разрослось до размеров обычного зайца светло-серого цвета с черными глазами. Его уши вопросительно вздрагивали, пока Мерлин говорил. Потом чародей быстро поднял руку, словно посылая птицу в полет, и заяц полез по веревке, как кошка, и исчез в облаках.

«И девушка, чтобы поймать зайца». Мешок выпустил маленькую куклу в виде крестьянской девушки. Мерлин поставил ее на землю и снова зашептал, и на глазах собравшихся кукла выросла и ожила. Девушка стояла среди них, неуверенно моргая и перебегая взглядом с одного лица на другое. По знаку своего хозяина она ухватилась за веревку и стала взбираться по ней, пока не добралась до облаков. Она ступила на облако, как на твердую землю, и тоже исчезла в белых клубах. Последнее, что было видно, была ее свисающая босая нога.

Оглядев собравшихся, торжественно уставившихся в небеса и очарованных его заклинаниями, Мерлин, подмигнув, добавил: «И мужчина, чтобы утешить девушку», — и снова порылся в мешке. На этот раз он достал крепкого пригожего молодца, который ухмыльнулся своему создателю и быстро вскарабкался по веревке в заоблачную страну. Придворные разразились смехом. Это была отличная выдумка, подходящая для свадебного праздника. Даже Кэй засмеялся над суматохой, которая поднялась над их головами, когда девушка в облаках завизжала и наконец замолкла, издавая только приглушенное хихиканье.

Но лицо Мерлина приняло непроницаемое и мрачное выражение. «Это не утешение, а озорство», — сказал он. Он щелкнул пальцами. Хихиканье прекратилось, и спустя мгновение молодая девушка, которую он создал, выскользнула из облаков и спустилась на землю, часто дыша. Ее растрепанные волосы и расстегнутый корсаж свидетельствовали о ее приключениях, и она прятала свое лицо от взглядов улыбающихся придворных.

Мерлин занялся колдовством ради забавы: показал зайца, который карабкался по веревке, как кошка. Это было опасно, так как привлекло к себе внимание народа Волшебной страны.

Мерлин снова щелкнул пальцами. В ответ появился молодой человек, легко спрыгнувший на землю с зайцем в руках. Он поклонился всем собравшимся и Мерлину, потом подошел к девушке. Но Мерлин сказал: «Стыдно, стыдно соблазнять молодую девушку. Оставь ее в покое». Он повернулся к Кэю-сенешалю: «Конечно, соблазнитель заслуживает наказания?» — «Да, — усмехаясь, ответил Кэй. — Сила у него есть, ему добродетели не хватает».

В следующее мгновение усмешка застыла у него на губах. Внезапным движением чародей выхватил свой меч и взмахнул им. Голова юноши покатилась на землю. Одно мгновение его тело стояло прямо, из него бил фонтан крови, забрызгавший землю и платья дам, стоявших вокруг. Затем тело тоже упало.

Артур загородил собой побелевшую от страха королеву и сказал: «Это безумие. Смерть слишком суровое наказание за игру в любовь, которую ты сам придумал, Мерлин. Что это за свадебный подарок?»

«Ты считаешь меня слишком суровым? — ответил чародей. — Ну, тогда я должен придумать счастливый конец». Он нагнулся над телом и головой мертвого юноши, скрыв их под своим плащом. Потом он отступил назад, и юноша встал на ноги, оживленный колдовством Мерлина.

В пирах и веселье проходили дни, когда, соблюдая все церемонии королевского двора, Артур взял себе в жены Гиневру из Камелерда, Охотница из иного мира, преследовавшая заколдованного белого, как снег, оленя, ворвалась в этот мир.

Но что-то было не так. Голова у него на плечах сидела задом наперед, а ноги стояли в луже его собственной крови.

«О Боже, — сказал Кэй. — лучше уж умереть, чем жить вот так».

Что, тогда совсем не наказывать?» Своей рукой он повернул голову юноши, чтобы она встала на место. Затем он по очереди дотронулся до юноши, девушки и зайца, они уменьшились до игрушечных размеров, и он сунул их в мешок. Свистом позвал веревку, и она сама свернулась кольцами. Облака над головами придворных растаяли в голубом небе.