Падение звезды

— Везет же некоторым.

— Нашли кому завидовать. Забыли, где он сейчас?

— Да, верно.

— Я поговорила с девочками, которые участвовали в шоу, они подтвердили эту информацию.

— У него были постоянные любовницы?

— Нет.

— Нуда, ему же нужно было многим уделить внимание. Настоящий стахановец!

— Та из девушек, которая отказывалась зайти к Бондаренко «на бокал вина», моментально вылетала из шоу. Остальные оставались — по крайней мере до следующего тура.

Галя замолчала, и Турецкий ее поторопил:

— Продолжай.

— Есть интересная информация. Говорят, несколько лет назад у него случился… ну что-то вроде романа с какой-то девушкой. Между прочим, он тогда был членом жюри конкурса «Мисс Столица». Так же как Мамотюк, Лисин и Ханов. Так вот, говорят, что роман этот привел к скандалу. Хотя скандал, наверно, не то слово… Ну, в общем, они прилюдно поскандалили, и девушка плюнула Бондаренко в лицо. Или попыталась плюнуть. И все это публично. Представляете?

— И кто эта храбрая девушка?

— Вот этого я выяснить пока не смогла. Представляете, сколько сотен девушек за эти годы участвовали в конкурсах! А нам неизвестен даже год, когда произошел этот… мини-скандал.

— И все же о нем помнят. Значит, кто-то назовет и дату. Продолжай копать. Мне нужно имя этой девушки.

— Сделаю, что смогу.

Положив трубку, Турецкий посмотрел на Грязнова и серьезно произнес:

— Ты знаешь, а ведь она и правда хороший оперативник.

— Кто бы сомневался, — ответил Вячеслав Иванович. — Готов поспорить, что в конце завтрашнего дня она назовет тебе имя той девушки.

— Дай-то бог, — философски заметил Турецкий.

Но спорить, однако, не стал.

И вновь на столе затрезвонил телефон.

— Ты пользуешься успехом, — насмешливо заметил Грязнов.

Александр Борисович скорчил ему рожу и взял трубку:

— Слушаю. — Некоторое время он слушал, затем сказал: — Хорошо, давайте через полчаса.

Положил трубку и сказал:

— Лед тронулся. Актер Алмазов хочет поговорить.

23

В унылом, ссутулившемся человеке, который сидел перед Турецким, никак нельзя было узнать прежнего весельчака и жизнелюба Фальстафа. Футболка на груди актера была порвана. На щеке красовалась свежая царапина, под глазом темнел кровоподтек, а опухшие губы были разбиты в кровь.

— Что произошло? — спросил Александр Борисович.

— Так, ничего, — угрюмо ответил Алмазов. — Помолчал и добавил: — Я хочу все вам рассказать.

— Правильное решение, — одобрил Турецкий. — Что же вас сподвигло на откровенность?

— Я больше не хочу отвечать за чужие ошибки. В конце концов, мы не сделали ничего дурного. — Павел поднял лицо и прямо взглянул на Турецкого. — Во-первых, я не убивал генерала Мамотюка. Это я сгоряча ляпнул.

Турецкий приподнял брови: дескать, вот как? И спросил:

— Откуда вы вообще знали, что его убили?

— Как — откуда? — удивился Павел. — Из газет. В последние недели черт-те что в Москве творится. А по телику говорилось, что убийство генерала и арест этих порнографических тварей — звенья одной цепи. И что вы объединили их в одно дело.

По лицу Александра Борисовича пробежала тень. Он знал, что информацию невозможно утаить от журналистов, и все же каждая новая статья вызывала в нем прилив досады.

— Продолжайте, я слушаю.

Актер вздохнул:

— Ну вот я и ляпнул, погорячившись. Я вообще после того дела милицию не люблю. Меня ведь тогда ни за что взяли. Хотя и алиби имел. Я даже близко у того киоска не был. До сих пор, не пойму, что это за история. — Павел машинально облизнул разбитые губы и скривился. — Скажите, а убийство генерала правда связано с теми конвертами?

— Все может быть, — уклончиво ответил Турецкий.

— Значит, правда. О господи, это ж надо так влипнуть… Вы извините, что я на вас с пистолетом, Александр Борисович. Очень вы меня разозлили. Это я потом уже понял, что вы играли. — Павел усмехнулся. — Кстати, из вас бы получился неплохой актер.

— Спасибо на добром слове.

— Я это не из лести говорю. Я ведь с детства на сцене. Сначала в театральной студии, а потом в народном театре… Вы знаете, с детства меня убеждали, что у меня «удивительно сценическая внешность». Я был хорошеньким ребенком. Этакий мордашка! В театральную студию меня взяли с радостью, а после окончания школы я уже твердо знал, что стану кинозвездой. Но, как видите, не получилось.

Александр Борисович качнул головой:

— К чему этот пессимизм. Вы молоды, у вас все еще впереди.

Однако у Алмазова слова Турецкого вызвали лишь легкую усмешку.

— Н-да… Я тоже так думал. Теперь боюсь, что нет. Вы же меня на несколько лет упрячете. Когда я выйду, мне будет уже за тридцать, да и рожа у меня будет как у этих выродков.

— Кого вы имеете в виду?

— Да тех животных, к которым вы меня бросили в камеру.

Алмазов осторожно потрогал пальцами синяк под глазом и поморщился.

— Значит, все-таки был конфликт? — спросил Турецкий, кивнув на синяк.

— Да так… — Павел искоса глянул на Александр Борисовича. — А вообще — да. Понимаете, они втроем навалились. Я человек неслабый, но тут… Если бы ваши менты не подоспели, они бы из меня отбивную сделали. А когда я уходил из камеры, пообещали, что вообще зароют.

— Поэтому вы и потребовали встречи со мной?

Алмазов пожал плечами:

— Отчасти. Я слышал, что сделали с тем мужиком… Ну с тем порнографом, которого мы засадили в тюрягу. Вы правы, я не хочу возвращаться в камеру. По крайней мере, в ту камеру.Вы сможете помочь мне?