Падший ангел. Явление Асмодея

ОН был в сутане…. И в моем обличье – и она подумала, что это я. Я? Такое сходство. И ничего не отличало нас? Она не смогла отличить – так обольстителен был пришелец. Нет-нет! Это будет не Марта! Марта – приспешница, она ему нужна. Значит, она причастна к исчезновению девушки! Как она посмела после этого спрашивать у меня, где Олина?

Он вышел на место казни Суло. Место, где были обнаружены его останки.

В стороне четверо воинов седлали лошадей. Видимо они были присланы воочию убедиться в том, что это была казнь, и что место существует. Вид они имели рассеянный – судя по всему ничего не обнаружили и не знали что докладывать в Ратуше.

Открыл книгу – прочитал молитву. Припал к земле, проползал по поляне. Нигде никаких следов.

С озера подул ветер. Вода покрылась рябью. Викарий заспешил домой, все крепче прижимая книжный том.

Глава 31

…Дома он настрогал щепок для разжигания камина. Куда делись работники? Руки дрожали после последних походов в заброшенный дом. Несмотря на все молитвы – трудно было восстановить спокойствие, он беспорядочно хватался за предметы – они выпадывали из рук. Давно исчезло то удовольствие от мелких бытовых забот, которое он испытывал прежде. Даже вечерний полив садовых цветов вызывал только одно желание – скорее его закончить. Руки не слушались, походка стала тяжелее, кашель одолевал все чаще. Посещение заброшенного дома многое прояснило, но и много посеяло сомнений…

«Казнили Суло не на той поляне. На жертвеннике. Поэтому солдаты не обнаружили никаких следов. Ни человека, ни зверя. Дьяволу важно место. А одежда была развешена там, как белье на ветках, чтобы быстрее нашли. Дьявол любит внимание к себе. Если женщина на рынке достает из корзины руку убитого человека, оторванную до локтя? Если у булочника на лотке люди находят почерневшие человеческие пальцы? Что еще может эта нечисть?

Кто пособники? Это уже не Марта. Lumen intellektus [3] ! Свети мне.

3

С лат. «свет разума»

Когда я был в кресле, мне казалось, что рука слепого искала мои глаза. … Глаза! Они будто убегали от невидимого врага. ОН хотел показать мне, что творит с теми, кто попал в его лапы. Поэтому Господь сподобил меня не повернуться ко злу. Господь всегда со мной.”.

Он сделал несколько физических упражнений, чтобы разогнать в теле кровь, но получалось неловко, плечи с трудом распрямлялись, как после тяжелой ноши. Он вспомнил о книге. Толстенный том в кожаном переплете, с желтыми хрустящими страницами, лежал на полу, у входа в каминную залу, и всем своим видом «возмущался» новой обстановке. Книге нужно было вернуть ее прежнее предназначение… Священник осенил вещи крестным знамением, опрыскал святой водой, прочел молитву.

Утонув в глубоком кресле и ссутулившись как дряхлый старик, он в который раз, на той же странице, погружался в смысл написанного, пока нетерпеливый звон маятника на часах не напомнил ему о приходе Марты. Он заковылял по сумрачному коридору, бросив книгу и не запалив второпях освещающего факела. Женщина уже вошла к нему.

– Двери незаперты.

Было наполнено свежестью ее лицо. Как оно не соответствовало той мертвенно-унылой атмосфере его каменного жилища! Он почувствовал едва уловимый аромат лаванды, услышал тихий шелест ее накрахмаленных одежд, но глаз ее не увидел – Марта будто умышленно опустила глаза.

Скользя взглядом по камням стен и скудному убранству коридора, она сделала замечание плохой погоде и лукаво уставилась на священника, взглядом королевы на провинившегося пажа.

– Милая Марта! Господь с тобою. Я рад приходу твоему, – он покраснел, засуетился, как бы невзначай осенил ее крестным знамением, а она нежно подхватила и поцеловала его руку, и задержала ее в своих ладонях. – Я подумал, нам нельзя так часто встречаться, но ты должна всегда приходить на исповедь, – сказал он, освобождаясь от ее объятий и приглашая следовать за ним.

Они пошли по темным переходам, снопы солнечного света из стрельчатых окон стелились на полу и освещали их путь. В углах сумрачных галерей, по которым они шли, мелькали какие-то тени, за одной из открытых дверей мелькнула тень – Марте стрельнула взглядом, но не подала виду.

Он завел свою гостью в небольшую комнату со сводчатым потолком, сырыми углами и запахом плесени. Однако в огне уютно потрескивали поленья, а перед камином растягивался в ширину низкий диван. В целом комната была обставлена в старинном вкусе, но строго и аскетично. Все стены были голыми, кроме одной, на которой висело распятие Христа внушительных размеров. В этот раз Марте не захотелось прикладываться к нему губами, как раньше, в церкви.

– Тебе страшно? – неожиданно произнесла она, взглянув на него в упор.

Как плохо она его знала, несмотря на то, что она могла знать даже то, что не знал о себе он сам:

– Я думала, мы останемся в той яме, в лесу, и не выйдем из нее никогда. Но твои молитвы – они со мной – они охраняют меня.

Он перекрестился, заметил, что она не повторила за ним ритуал:

– Бог с нами, Марта! И мы должны быть с Богом. Тогда нам ничего не страшно!

– Ты мой священник, но я знаю другого мужчину, с которым я была счастлива на поляне, который спасал меня и обогревал ночью в лесу. А потом лечил вопреки воплям всего города.

«Игра началась. Она незаметно вспоминает инкуба».

– Не я спас… Господь нас спас, Марта!

Она улыбалась и беззвучно шевелила губами.

– Ты мне покажешь то место, на поляне?

У нее загорелись в глазах огоньки.

– И если ходит молва о нашем грехе – я не боюсь этих разговоров, город полнится слухами. Просто каждый должен помнить о своем грехе, – и он стал изучать реакцию Марты, на лице которой не двинулся ни один мускул.

– Мы…

Его откровения прервал детский крик, будто раздавшийся из дальних комнат. Марта вздрогнула.

– …Мы грешны и должны каяться, – продолжал он, умышленно обходя вопрос ее связи с инкубом. – Озабоченный муж истязает тебя и себя. Бегает ночами по лесу. Скоро начнется настоящая охота на ведьм. Но еще можно остановить поднявшуюся смуту…

– Я не за этим пришла…

– Вспомни, Марта, когда ты первый раз пришла ко мне. Да-да, тогда, в зимнюю стужу. Ты просила помощи моей, а получила помощь Господа нашего. И в этот раз не лес укрывал нас от безумцев… Нам есть, кого благодарить, – и он вновь и вновь изучающе посмотрел на Марту. – Ты забываешь о Боге. Человек рожден для жизни небесной, на земле он готовится к ней, пребывая в молитвах и добрых делах. Почему у тебя такая странная улыбка? Я читал тебе истории свя….

Но он не успел договорить, как Марта подошла к нему вплотную и, взявшись руками за одежду, с треском рванула ее. Рубашка брызнула мелкой россыпью оторванных петелек.

Он схватил ее за руки, но она уже прильнула к обнаженной груди своего избранника, лобзая его тело.

– Марта! Марта! Опомнись! – он попытался отнять ее от себя. – Страсть погубит нас обоих! – напрасно он сдерживал ее порывы, напрасно успокаивал ее, дрожащую, как осиновый лист.

– Ты не бросишь меня? – спросила она, всхлипывая. – Поклянись своим Богом! Служи ему, сколько хочешь. Я не буду мешать, – и вдруг затараторила: – …Но твой Бог иногда закрывает глаза и отворачивается от нас от всех, и тогда мы можем встречаться. Я знаю это. Чувствую сердцем. Мы же можем, можем… Не бросай меня…