Падший

Но Алина встала, пристально посмотрела в мои глаза, словно бы могла прочесть в них больше, чем кто-либо, затем вдруг взяла меня за руку и втянула в комнату.

— Надо же, а ведь действительно живой! Не ошиблась! Ты почему так долго?
– возмутилась она так, словно бы я был её супругом, задержавшимся после работы с мужиками.

Я тряхнул головой, борясь с долбаным наваждением. Нет, не может всё это быть реальностью! Нужно сконцентрироваться! Прийти в себя!

Пощёчина у Алины получилась с громким шлепком, добротная. И её хватило одной, чтобы враз привести меня в чувства. Их она в своё время, видимо, отвешивать приноровилась.

— Я ощущаю твоё приближение уже как минимум час, Александр Зорин, - Алина произнесла моё имя так, словно была вынуждена делать это по набившему оскомину рекламному контракту.

– Ты там экскурсию себе решил устроить что ли? Я уже трижды пожалела, что решила не докладывать о тебе! И чуть не передумала. Идиот…

Она отошла к дальней стене, где стояла вполне нормальная, пусть и небольшая, кровать. Тут же гудел холодильничек, позади меня ютилась мизерная монотонная кухонька и узкая дверь, наверняка в уборную. Если вот это тюремная камера, то я - маленький принц. Без вариантов.

— Тебя что, тут не удерживают?
– нелепо промямлил я. Решимость моя и без того осталась где-то у той сосны, а теперь я и вовсе не знал, что делать и думать.

— Ну хорошо хоть сразу заметил. Способный. Понятия не имею, почему ты жив, кстати… Ну хоть не Бельзааб ко мне заявился, и на том спасибо, - усмехнулась Алина и сложила руки под крупной грудью. На длинной шее девушки больше не виднелась татуировка. Разве что самый краешек торчал из-под синего приталенного пиджака в блёклую полоску.
– Когда я ощутила приближение именно тебя, Александр Зорин, то засомневалась даже. Решила, что что-то не так с новыми способностями. Но нет, всё в порядке. Работают, как часы “Заря”. Н-да, а ты живучим оказался. Ну, что тебе надо-то тут, самоубийца? Излагай, минут пять у тебя есть.

— Я… пришёл за тобой?
– утверждение как-то само вышло неуверенным вопросом.

— Ну конечно. Не знаю, правда, на кой хрен. Хорошо, раз уж ты тут оказался из-за меня, и я тут оказалась по-сути из-за тебя, то мы всё же поговорим. Но, предупреждаю, всего один раз. К следующей нашей встрече мы с тобой, Зорин Александр, будем уже квиты. И тогда снисхождения не жди. Уяснил?

Я наморщил лоб и замотал головой, не догоняя вообще ни-хре-на. Судя по выражению лица Алины, она поняла это и, вздохнув, разрубила ребром ладони воздух:

— Давай так. По порядку, как для детишек. Мне понятно, кто тебя сюда снарядил, такого рэмбо-спасателя. Это Семья, тут ясно всё. Скажу сразу - к ним я не вернусь ни за что. Надеюсь, повторять не придётся? Рыпнешься тащить меня силой - я по щелчку пальцев подниму тревогу. Чтоб ты понимал, Зорин Александр, я не сделала этого сразу, как почувствовала твоё приближение, только потому, что… благодарна тебе, - последнюю фразу Алине пришлось из себя прямо-таки выволочь. Она явно не привыкла никого благодарить.
– Ведь если бы не ты, меня б тут не было. Я теперь другая, понимаешь? Здесь мне дали цель. Смысл! И здесь меня ценят. В Ордене я провидец, а не красивая тёлка, снятая с конвейера, как очередное новое платье для какой-то древнющей демоницы! Разницу чуешь, Александр ты мой Зорин?!

— П-провидец?..
– казалось, я прямо-таки слышал треск, с которым к хренам собачьим рушился план “Белый конь”.
– Ты - провидец?!

— Не просто!
– гордо задрала подбородок Алина, синие хитрые глаза её странно блеснули.
– Я новая его форма! Орден сразу увидел во мне потенциал, который отказывались признавать в Семье. Почувствуй разницу: одни только говорят, а другие - делают. То-то же!
– девушка говорила зло, с напором, с какой-то клокочущей обидой на всех и вся. И мне казалось, что в первую очередь она убеждала себя.

– Я сильней любого провидца до этого! Я стану великой, когда мы победим!

“Мы победим”? Девушка говорила настолько самозабвенно, что даже возвращалось ощущение нереальности. Она сделалась похожей на неоперившегося юнца из духовной семинарии, который проповедовал яростно, пылко, питаемый скорее собственным энтузиазмом, чем хоть сколько-то твёрдыми знаниями предмета. Похоже, она не понимала своего положения. Да, формально пленницей она не была. И даже стояла на страже лагеря, являлась средоточием, сердцем его безопасности, чему я, кстати, вдруг оказался обязан собственной жизнью. Но! Она же теперь у них на крючке! До конца жизни Алина сможет пить только тот Пламень, который дадут ей орденцы! Либо же, как несчастный Сурок, однажды ей повезёт найти носителя этого самого Пламени за пределами лагеря. Или, точнее, не повезёт. Ведь, судя по всему, Сурок покинул свой пост только чтобы унять жуткую ломку, припав в очередной раз к бутылочке “ароматного” Пламени Самоходки. Возможно, поначалу он и мог контролировать себя, но в итоге закончилось всё тем, чем закончилось.

Но куда больше меня заботил другой вопрос. Неужели местное руководство Ордена настолько необучаемо, что после однажды уже случившейся самоволки своего провидца, новую такую, которая вроде бы как даже лучше во всём, они снова предоставляют самой себе?!.

— Очнись, Алина!
– разозлился я и шагнул к ней. Я обязан был вытащить её из лагеря Ордена!
– Ты чё такое несёшь?! Они ж тебя тупо переформатировали! Это же не ты!

— Руки убрал!
– прошипела провидица, предупреждающе выставив палец.
– О-о-о, ты ошибаешься! Это я, Александр Зорин. И даже больше!

— Ты должна пойти со мной, - я постарался придать голосу как можно больше уверенности.

— Ты в самом центре базы Ордена, исключительно по моей воле живой и невредимый. Я тебе нихрена не должна, уясни уже наконец!

— Если ты не выйдешь отсюда со мной, кое-кто погибнет…

— Кое-кто?! Ты серьёзно сейчас?! Ты вообще понимаешь, с кем говоришь?! Я новая форма провидцев, от которых зависит будущее планеты, а ты пытаешься спасти “кое-кого”?! Да от меня зависят десятки тысяч людских жизней! Сотни!

Я ничего не сказал. Молчал, медленно закипая. Глядел на неё и почему-то думал, насколько же сильный между ними с Сурком контраст. Если только поначалу Сурок не был таким же. А потом вспомнил, как она тряслась, голая и вся в слизи, у моих ног в том ангаре…

— О, я знаю, о чём ты сейчас думаешь!
– усмехнулась Алина, скривив пухлые губы.
– Что меж нами нет никакой разницы! Что мы, провидцы, как и адепты Семей постоянно пьём чью-то жизнь, которую тащат из людей колдуны и ведьмы. Ха, так да не так, Александр Зорин! Вы, - она ткнула в меня длинным чуть обломанным ногтем, - питаетесь всеми подряд, без разбора. Мы же - только мерзавцами! Извращенцами, садистами, убийцами и насильниками! Даже поглощая Пламень, даже просто питаясь, мы очищаем этот мир! Во имя Человечества…

Во время трансформации, как бы она ни проходила, с Алиной явно что-то сделали. Ввинтили ей этот фанатизм в темечко, вживили его, как чужеродный орган. Ну не верил я в такой переворот сознания! Она родилась красивой, выросла умной и богатой, никогда не знала ни в чём нужды, с малых лет питалась жизнью людей без малейшего зазрения совести, а тут - раз!
– и “во имя Человечества”. Из бывшей адептки, влюблённой исключительно в саму себя особы, так и сочился гной лжи… Другое дело, что обманывала она, опять же, в первую очередь саму себя.