Паинька и Пай

Лимми обожала и ревновала и в какой-то момент смогла выключить все детские страхи и обиды Пая. Ревность пошла на убыль. Тогда все само и случилось. Пай улыбнулся приятным воспоминаниям, помахал Бугру и ушел с балкона в кабинет. Можно было не вставать в такую рань и не проверять друга. Со своей задачей Бугор отлично справился. Вырастил бойцов-отражей. Заречье есть кому защитить.

Пай собрал игрушки, разбросанные на столе, чтобы отнести в детскую. Но решил не торопиться, не будить сынишку. Сидел в кресле, гремел сам себе погремушкой и вспоминал один из самых счастливых дней в жизни после того, как он встретил Лимми. До Лимми, как Пай не старался, вспомнить счастливых дней не мог. Злорадство и удовольствие от побед были, а счастьем не пахло. После общего собрания Паю приходилось много ездить по провинциям, защищать в Совете статус Заречья, а у Лимми было много дел по устройству ребят, которые приходили за новой жизнью.

Возвращаясь домой, Пай заскочил по пути к Бугру, посмотреть, как они с Танини устроились. Их дворец был раз в пять меньше, чем у Пая, потому что Танини пока боялась просторных помещений. Предпочитала несколько маленьких комнаток вместо одной большой. Болтали о том, о сем. На колени вдруг лег листок с одним словом “Лимана”. И Пай помчался к себе, обеспокоенный самим фактом обращения к нему чужого дворца. Видимо, Беоль реально волновался за Лимми. Но что могло произойти? Пай терялся в догадках.

Перешагнув порог, он все мгновенно понял — в доме дразняще пахло течной самкой. На секунду Пай замер, не веря собственному нюху. Течка — крышесносное явление для любого альфы, а тут течка началась у его истинной пары, у Лимми, который и так пахла восхитительно. Пай почти перестал соображать, смог только рявкнуть Беоль, чтобы никого впускал несколько дней, и кинулся в спальню.

Лимми скрючилась под одеялом, не понимая, почему ее бросает в жар, но при этом знобит. Внутренности жгло, кожа болезненно ныла, тело выгибалось, требуя непонятно чего. Лимми никак не могла найти удобную позу, дрожала и обиженно хныкала. Хотелось прижаться к Паю, но его не было рядом. А вдруг Лимми заболела и умирает? Мысль так испугала, что Лимми прокусила губу и, почувствовав кровь во рту, испугалась еще больше.

— Сердце мое, как ты? — Пай избавлялся от одежды на ходу. — Иди ко мне.

— Пай, я умираю. Я могу тебя заразить, — в глазах Лимми плескался страх. То, что каждая самка знала с детства, Лимми было неведомо.

— Нет, Лим, я не позволю тебе умереть. Особенно сейчас, когда ты превратилась в бешеное искушение для меня, — Пай грубовато ласкал Лимми, понимая, что жене сейчас не до нежностей. Природа требовала зачатия и церемониться было незачем.

— Пай, возьми меня скорее, — прошептала Лимми. — Сил нет терпеть.

— Думаешь, мне легче, любимая?

Дверь хлопнула, Пай очнулся от сладких воспоминаний. Надо же, целый час просидел, витая в облаках. И дальше бы сидел, но в кабинет влетела главная героиня его грез. Взлохмаченная, с дикими, сверкающими зеленым, глазами.

— Ты играешь тут, а там…

— Что там, сердце мое?

— Увидишь! — Лимми схватила Пая за руку и поволокла за собой. Споткнулась раз, другой. Пай подхватил жену на руки.

— Лим, что случилось? Куда ты меня тащишь?

— В детскую.

В детской было подозрительно тихо. В кроватке сына сидел белоснежный котенок размером с подушку, с зелеными глазами.

— Пай, — трагическим голосом произнесла Лимми. — Мы два пса родили кота. Нас белки засмеют. Я глупая, мама мне велела пить траву, но я все время забывала. И вот. Рид обратился. В кота.

— Лим, не паникуй. Зато у пацана твои зеленые глазки. И он альфа. Он нагнет и псов, и котов. Вот увидишь.

— Откуда ты знаешь, Пай? Ему всего годик.

— Поверь, Лимми. Я нюхом чую, — Пай усадил Лимми на диванчик, подошел к детской кроватке и захохотал.

— Пай, что смешного? — Лимми обиженно скривила губы, а Пай ухватил котенка за ухо и швырнул в жену.

— Эй, ты чего? — поймала и тоже захохотала. Котенок оказался игрушкой, очень хорошо исполненной, отражи постарались. — Пай, что бы я без тебя делала?

— Рыдала бы полдня.

— А это твои безумные родители, Ридди, — в комнату вошел Рекс с маленьким Ридом на руках. — С них пример не бери.

— Отец, — Лимми подпрыгнула, подлетела, отобрала сына. — Я чуть с ума не сошла. Подумала, что он в кота превратился.

— Я всего лишь немного погулял с внуком. Успокойся, Лимончик. Он будет псом.

— Точно?

— Готовый контрабандист, — Рекс, смеясь, обнял сразу дочь и внука. — Кого еще Черный Пес мог породить?

Рид потянулся к Паю. Малыш любил так играть. Переходить с рук на руки. Посидит на руках у одного и просится к другому, а через пару минут обратно. Лимми назвала сына Риданом. Как того Пая, которого не случилось из-за коварной Августы и Гилдерина. Магда звала внука Риданчиком. Дан с Селестой — строго Риданом, Пай и Лимми — Ридом, а Рекс с головорезами — Ридди.

Маленький Ридан очень походил на Пая, чернявый, крепенький, сразу понятно, чей сын, только глаза яркого изумрудного цвета, как у Лимми. И пухлые губы. Чувствительный, явно с задатками, но не отраж на сто процентов. Вполне мог быть открывающим ходы, чему Пай был бы очень рад. Уж он-то, понимал, как трудно приходится Лимми и другим отражам, если возникают противоречия.

Любви у малыша Рида хватало, можно было сказать, что ее сверхдостаточно. Лимми надеялась, что сын вырастет без обид в душе. Малыша уже баловали с полсотни родственников и Лимми начинала за голову хвататься, отбиваясь от подарков и добровольных нянек. И Беоль обожал маленького хозяина и по-своему нежил и потакал.

За приятными домашними хлопотами и важными общественными делами время летело как стрела. Пай и Лимми замечали, что прошел еще один год, когда Беоль деликатно напоминал, что близится день рождения Рида. Свои дни рождения ни Пай, ни Лимми никогда не праздновали, но для сына собирали гостей и веселились. На вечеринку отражи всегда приносили очередного игрушечного котенка, который ежегодно увеличивался в размерах.

После девятого котенка Пай возмутился и запретил такие подарки. Отражи всей гурьбой выпросили последнего, десятого. В десять уже неловко играть в котят, гости это понимали. Но они не понимали другого — Рид мягкие игрушки не любил, все-таки он был псом и альфой с рождения. Котята просто валялись по углам детской, а Рид лупил по ним мячом. Лимми делала вид, что не замечает чумазых котят, а Пай откровенно ржал и тоже не наказывал сына.

Вообще Лимми давно было пора откликаться только на полное имя, она уважаемая всеми хозяйка Заречья и у нее сын подрастает, она давно уже Олимпия. Только в своей голове, она продолжала себя считать деревенской девчонкой. Поэтому когда однажды утром Лимми обнаружила в кабинете на столе толстую потрепанную книгу, она испугалась. Перед глазами мелькнула картинка: огненная лента, взрыв, книга падает перед ней на землю.

Лимми позабыла, что и книга Гилдерина выбрала ее своей хозяйкой. Жизнь бурлила так, что не до книг. Нужно было восстанавливать Заречье, отстаивать права отражей, выделять участки земли под новые дома для сородичей Беоль… Каждый день заполнен до предела. Ведь еще семья, родственники и друзья, обожаемые Пай и Рид. И мастерская, в которую редко удавалось попасть на полдня.