Палач
Шрифт:
– А ты о ком?
– Я о жертве! Сбежала жертва, понял?! Парень этот, которого вчера поймали!
Ну, сказать, что я почувствовал себя дураком, это ничего не сказать. Слава и Тюрин подозрительно смотрели на меня. Нельзя было «терять лицо», и я спросил, конечно, уже совсем другим тоном:
– Когда это случилось? И как он мог сбежать?
Филин плюхнулся на место и потащил к себе поднос, на котором стоял стеклянный графин с водой и высокий стакан. Он кивнул Тюрину: объясни, мол.
Тот посмотрел на меня и спокойно сказал:
– Сегодня ночью. Мы не знаем точно
– Как это? – удивился я. – Комендантский час же? Никто на улицу и носа не высунет… Да и патруль на площади все время? Они же обходят периметр каждый час?
– Ну, ты ведь про патруль знаешь? – усмехнулся Тюрин. – И то, где они ходят, и когда… Хотя не должен бы, а, Сергей?
Да, уел он меня… Ничего не скажешь…
– Ну я это другое дело… Я на ваш комендантский час не подписывался…
– Да? А мы на тебя, если честно, подумали, – прищурился Тюрин.
В кабинете повисла тишина. Все трое внимательно смотрели на меня. У Тюрина руки были под столом, а я раньше внимания на это не обратил… Прав дядя Боря, лопух я еще тот… За спиной завозились – охотники в приемной перекрыли двери.
– Почему это на меня? – спокойно спросил, чтобы потянуть время.
– А кто, Сережа? – ответил Тюрин. – Ночами ходить ты не боишься, про патрулирование города не хуже нас все знаешь. Да еще и вчерашняя история эта…
– Какая история? – не понял я.
– Ты зачем вчера патруль вырубил, а? – вопросом на вопрос ответил Тюрин.
Блин, я уже совсем про это забыл! Так вот в чем дело… Да, картинка получается не в мою пользу: сначала охотники, потом жертва пропадает…
– Зачем он мне?
– Если бы мы знали, то сейчас с тобой не разговаривали, Сергей, – сухо ответил за всех Филин. – Все на тебя указывает, но мы ничего понять не можем. Ты уж объясни, будь добр. А то нехорошо получается.
– К побегу жертвы я отношения не имею.
Все трое побуравили меня взглядами, но сказать им было нечего.
– А ребят зачем избил? – спросил Тюрин.
– Так получилось. Прошу прощения.
Еще не успев договорить, почувствовал себя совсем дураком… Прошу прощения… Детский сад, штаны на лямках…
Тюрин открыл было рот, но его прервал шум в коридоре. Кто-то бежал так грузно, что стакан на подносе тоненько тренькал о графин.
В кабинет ввалился отец Иры – красный как рак, круглое широкое лицо с короткой седой бородкой перекошено, пот каплями стекает с висков. Удивительное дело. Родители Иры красотой не отличались, откуда вообще у них такая дочь?
Он бешеными глазами оглядел присутствующих и заметил меня. К такому маневру я был не готов – он подскочил ко мне и схватил за грудки:
– Где?! Где, я тебя спрашиваю?! Где она?!
Я вообще перестал что-либо понимать.
А вот Тюрин, похоже, сразу понял все. Он вскочил на ноги и ловко вклинился между нами, отрывая руки Иркиного отца от меня:
– Постой, Вов, давай поговорим… Ты про кого? Про Ирку свою, что ли?
– А про кого? Это все эта сволочь! Больше некому!
Слава налил воды из графина и передал
Тюрину. Тот сунул стакан в руки разгневанного папаши, который начал пить, гулко глотая и стуча зубами по стеклу.Когда стакан опустел, негромко кашлянул Филин. Все, и я в том числе, посмотрели на мэра.
– Владимир, так твоя дочь тоже пропала?
– Что значит, тоже?
– Отвечай! – хлопнул по столу ладонью Филин.
– Да, пропала… Это он все…
– Тихо! – Филин повернулся к Тюрину. – И она знала, как патруль обойти, так я понимаю?
Тюрин мельком взглянул на меня и кивнул.
Вот как… Значит, мои отношения с Ирой не были для них тайной. Ой, ну и дурак же я…
Нужно было что-то делать, действовать, но в голове у меня было пусто и звонко, как в барабане. Зато «отцы» города все сразу поняли и начали «незамедлительно реагировать».
– Давай отправь своих еще раз все проверить, – кивнул Тюрину Филин. – И подумай, куда они могли пойти. Оружия у них нет, так что далеко все равно не уйдут… Нужно попробовать их догнать, а то никакой пользы от обоих не будет.
Тюрин кивнул и торопливо вышел.
А мы с отцом Иры только переглянулись. До него, как и до меня, не сразу дошел смысл сказанных слов. «Далеко не уйдут» и «никакой пользы от обоих»… Пользы… Да, Филин прав. И сразу дает понять, что будет с беглецами, когда их поймают.
Не знаю, как выглядел я, но отец Иры побледнел как полотно и взмолился:
– Геннадий Иванович… Да как же?!. Это ж кровиночка моя… Единственная… доча…
– Владимир, тут я уже ничего не смогу поделать. Закон. Извини.
Он встал и тоже вышел из кабинета.
Отец Иры смотрел непонимающими, полными слез глазами то на меня, то на Славу. Я не выдержал и пошел за Филином. За спиной тут же забубнил что-то успокоительное Слава. Ага, объясни папе уже практически погибшей или приговоренной к казни дочери, что ее смерть будет справедливой и полезной всему городу. Да еще и богоугодной.
Перед мэрией опять начал собираться народ. Первые огородники как раз вышли на площадь, а новости обо всех происшествиях у нас разлетаются мгновенно. Тем более что сейчас Филин ничего и не собирался скрывать.
Самое лучшее для него, что сейчас может случиться, – если охотники поймают этого парня и Иру. Тогда он вообще станет молодцом и супергероем: как же, три недели город сможет спать спокойно. А это дорогого стоит.
Мне что делать?
В любом случае сначала нужно их найти.
Я подошел к Филину, который стоял рядом с Тюриным и еще одним парнем из охотников.
– Нужно юг проверить, – сказал я Тюрину. – Больше им идти некуда.
Тот кивнул в ответ:
– Да, я уже послал ребят. Фора у них большая… Часов шесть, а то и восемь, вот что плохо. Да еще и без оружия. Встретится им пара собак – и все, поминай, как звали.
Тут у меня сомнения были. Ира знала, что у меня возле дома есть несколько тайников с автоматами и патронами к ним. Сделал на всякий случай пару лет назад по совету дяди Бори. Видеть она их не видела, но по моему описанию, если она запомнила тот разговор, найти тайники не составит труда.