Пальцы китайским веером

– Совершенно нормальная женщина никогда не бросит сынишку, – звенящим от напряжения голосом объявила Наташа. – У твоей матери болезнь Гюнтера, поэтому она от всех прячется.

– Ну ты и дура! – не выдержал Николай. – Страдающие порфирией [16] не рожают детей!

– А эта сподобилась! – затопала ногами Ната. – Ты знал правду про мать, но ничего не сказал, потому что хотел жениться на мне и устроиться в Москве за спиной моего папы. Когда появился больной Павлуша, ты и вовсе прикусил язык, молчал о маменьке, потому что хотел, чтобы вся ответственность легла на меня. Вроде я должна быть виновата, и только я. Ты мерзавец и сволочь!

16

Болезнь Гюнтера еще называют порфирией, или болезнью вампиров.

Наталья начала бить кулачками по груди онемевшего мужа. Таня кинулась к подруге, оторвала ее от Лаврова, оттащила к диванчику, усадила и скомандовала:

– Коля, живо сделай ей укол. Не стой памятником, видишь же, нервы у человека ни к черту!

Но Николай неожиданно ответил:

– Я тоже не железный. Да, я никогда не говорил о своей матери, но теперь скажу правду. Мария Алексеевна, по словам моего отца, происходила из истово верующей семьи, где расшибают о пол лоб при молитве, а всех остальных, не воцерковленных, людей считают врагами. Папа никогда не рассказывал, каким образом ему удалось жениться на маме, да еще уговорить ее родить ребенка. Когда мне исполнилось одиннадцать месяцев, она вернулась к родителям. Потом отреклась от мира, постриглась в монахини и сейчас носит имя мать Аполлинария. Насколько мне известно, сия особа заведует приютом, где воспитываются брошенные дети. Вот такая гримаса судьбы: сама забыла про собственного сына, а жалеет чужих ребят. Секундочку…

Николай быстро вышел из кухни. Наташа начала грызть ногти, Таня боялась поднять на нее взгляд.

– Держи, – сказал Лавров, вернувшись. – Перед смертью отец прислал мне письмо, в котором очень подробно рассказал о своей жене и моей матери. Почитай на досуге. Там, кстати, указан ее московский адрес. Я к ней в гости не наведывался и не собираюсь. А ты сходи, посмотри на свекровь, убедись, что она не страдает порфирией, и заткнись. Я тебя подменю, посижу с Павликом. Можешь прямо сейчас отправляться. Ну, давай, смазывай лыжи салом…

Наташа зарыдала.

– Да сделай же ты ей укол! – возмутилась Волошина.

Николай пошел к холодильнику, где хранились лекарства…

Рассказчица замолчала и начала тереть ладонью лоб.

– Матушка Аполлинария… – пробормотала я. – Интересный поворот сюжета. По нашим сведениям, незадолго до смерти Наталья пыталась встретиться с Марией Алексеевной, звонила в ее московскую квартиру, но там никого не оказалось. Мать Аполлинария только прописана в столице, фактически же проживает в монастыре. Зачем Наташа ринулась к незнакомой женщине? По какой причине покончила счеты с жизнью именно в доме, где та прописана? Это осталось невыясненным.

Волошина открыла ящик стола, вытащила блистер, выщелкнула одну таблетку, сунула ее в рот и мрачно произнесла:

– Моя несчастная подружка совсем потеряла голову. Она понимала, что ребенок долго не протянет. Николай тоже переживал, но он давно завел себе любовницу, Регину Горкину, нашу бывшую однокурсницу. Где уж они встретились, не спрашивайте, но мы, врачи, вертимся в одном кругу. Регинке Коля еще со студенческих лет нравился, она ему откровенно на шею вешалась, но тогда Лавров был влюблен в Наташу, никого более не замечал. Потом страсть к жене остыла, брак держался на порядочности Николая, на его чувстве ответственности. Понимаете, Лавров хороший человек: он не бросил Нату, жалел и ее, и Павлика. Однако жизнь берет свое. Псова похоронила себя около инвалида, а Коля завязал отношения с Регинкой, у них родился ребенок, девочка.

– Откуда вы знаете? – удивилась я.

Волошина почесала переносицу.

– Случайно вышло. Я старалась помогать Наташе. Уйдет она поздним вечером с Павликом гулять, а я обед приготовлю…

– Странно, что Николай, хорошо зарабатывающий человек, не нанял домработницу, – запоздало удивилась я. – И почему бы Лаврову в самом деле не пригласить к Павлику сиделку?

Татьяна печально улыбнулась.

– Сразу видно, у вас в семье нет тяжелого инвалида. Те, кто ухаживает за больными, не очень-то хотят утруждать себя, подыскивают таких недужных, с кем полегче. Ребенок с порфирией выглядит пугающе – он похож на вампира, у него зубы красного цвета. Болезнь Гюнтера редкая, большинство простых медработников низшего звена о ней ничего не знает, сиделки в основном возятся с инсультниками, спинальниками. Ну, еще с теми, у кого болезнь Альцгеймера. Что же касается простых поломоек… Облик Павлика пугал даже врачей, что уж говорить об обычных, не очень грамотных женщинах. Николай несколько раз пытался привести в дом прислугу, но все заканчивалось одинаково – едва тетки видели Павлушу, как тут же убегали. Все, как одна, считали несчастного малыша заразным. Объяснить им, что порфирия – генетическая болезнь и воздушно-капельным путем не передается, не представлялось возможным. Да что там необразованные горничные! Иногда из районной поликлиники наведывалась докторица. Она никому не была нужна, мальчика лечили лучшие специалисты, приведенные Николаем, но таково правило – детей обязан регулярно посещать районный врач. Так та боялась даже в прихожую войти. Закутается в плащ, даже летом кожаные перчатки на руки натянет, а на лицо маску, в дверь позвонит и прямо на лестнице, не шагнув в квартиру, скороговоркой бубнит: «Я вам нужна? Нет? До свиданья». И чешет прочь, словно за ней голодные волки гонятся.

Я молча слушала Татьяну, а она говорила и говорила…

В тот вечер она готовила суп, а Наташа гуляла с Павлушей. Где-то около полуночи зазвонил городской телефон. Таня удивилась – как уже было сказано, близких людей у Лавровых не осталось. Один раз Ната показала на телефонную трубку и грустно произнесла, глядя на подругу:

– Может, отказаться от городского? Я ни с кем, кроме тебя, не беседую, и мы с тобой пользуемся мобильными. Да и Николай тоже разговаривает исключительно по сотовому.

И вдруг аппарат ожил! Волошина подумала, что кто-то неправильно набрал номер, и решила не реагировать на вызов. Но звонивший оказался человеком упорным и не собирался сдаваться. В конце концов Таня схватила трубку и довольно сердито буркнула:

– Алло!

– Простите, это квартира Николая Петровича Лаврова? – спросил смутно знакомый женский голос.

– Да, – удивилась Татьяна.

– Позовите его, – потребовала собеседница.

– Лавров на работе, – ответила Волошина, – у него дежурство, звоните на мобильный.

– Он трубку не берет! – прозвучало в ответ.

– Значит, не может говорить, – пояснила Волошина, – вероятно, у него экстренная операция.

– Господи! Что же мне делать? – закричала собеседница. – Дочка заболела! Температура сорок! Она совсем маленькая!

Татьяна удивилась: почему тетка звонит Лаврову? Николай ведь хирург, не педиатр, но, будучи врачом, посоветовала:

– Вызывайте «Скорую». И не нервничайте так, у ребятишек случаются подчас резкие скачки температуры. До приезда доктора можно сделать водочное обтирание. Намочите салфетку спиртным, протрите тело малыша, исключая лицо…

– У нас девочка, – прошептали из трубки.

– Пол значения не имеет, – усмехнулась Волошина, – закутайте малышку в сухую простыню, положите под одеяло и ждите медиков. Аспирин или анальгин ни в коем случае не давайте.

– Спасибо, – тихо сказали на том конце провода, – я все это сама знаю, просто растерялась…

Последние два слова незнакомка произнесла, слегка грассируя, и тут Татьяна поняла, почему голос показался ей знакомым.

– Регина? Ты?

– Нет, нет, нет, – испуганно зачастила в ответ собеседница, – я… я… не знаю никакой Регины, даже не слышала о ней. Я… я… Аня. Да, меня зовут Анна, вот!

И из трубки полетели частые гудки.

Волошина уставилась на телефон. Она готова была поклясться, что узнала говорок Горкиной. Бывшая однокурсница чуть картавила, звук «р» получался у нее не всегда правильно. Зачем Регине скрываться? Ведь она прекрасно знает, на ком женат Лавров, ей следовало поздороваться с Наташей и спросить у той совета. Кстати, Горкина и сама врач, правда, стоматолог, но студенткой слушала общие лекции, они вместе посещали семинары. Дантисты получают азы медицинского образования, специализация у будущих врачей начинается не с первого дня занятий.