Палочка для Рой

Рон поймал себя на том, что старается подойти поближе, несмотря на то, что Гарри даже начал оттаскивать его. Унылый ход множества дуэлей нагонял на него тоску; большинство боёв были короткими — раз-два, и кто-то проиграл. Но противостояние врагов, скорее всего, станет чем-то жутким. Было крайне вероятно, что кто-нибудь попробует смухлевать.

В конце концов, они оба были слизеринцами.

— Поклон, — сказал Трэверс.

Кивки, которыми они обменялись, были практически незаметны. Явно Эберт знала, кто перед ней. Несмотря на это, она стояла раскованно, словно её вообще не волновали атаки соперника.

Это было преднамеренное оскорбление, и Рон легко прочёл реакцию на лице Уоррингтона. Парень нахмурился, и на лицо его наползла отвратная гримаса.

Гарри рядом с Роном, кажется, не обратил внимания на немую сцену. Поттер наблюдал за их палочками и ногами, кажется, не замечая ничего остального.

— Начинайте бой, — отдал команду Трэверс.

И они начали.

Глава 53. Дуэль

Уоррингтон.

Вот к нему не было и капли уважения. Слизеринцы, напавшие на меня в начале семестра, хотя бы сделали это прямо. У них, хотя бы, была смелость и оставался шанс получить кучу неприятностей на свою голову, хоть нападали они просто на маленькую девочку.

Это была обыденная жестокость. Да, всё ещё трусливая, но они все же решились хоть на что-то.

Уоррингтон был другом Эйвери, но ни разу не попытался мне отомстить — только злословил у меня за спиной все полгода. Я делала вид, что не замечаю, потому что круг его слушателей состоял из тех, кто и так меня ненавидел.

Позволить ему самовыражаться оказалось крайне полезным — я услышала, что люди отвечают ему. Некоторые с удовольствием поддерживали его нытьё. Кто-то был более сдержан, а кто-то — и вовсе посылал его с порога. За такими я решила присматривать особо, потому что они, наверное, были самыми рассудительными на факультете. То, что Уоррингтон к ним вообще подошёл, свидетельствовало, что он считал их единомышленниками — на тех, кто будет против, у него бы духу не хватило.

Он был талантливым подхалимом, но объединить людей и возглавить — это было для него чересчур.

Будь он поумнее — старался бы подмочить мою репутацию. Он мог распространять сплетни, бросаться голословными обвинениями, организовать для меня кучу мелких неприятностей. Вместо этого он просто ныл и пускал сопли, говоря всё, чтобы его считали другом Эйвери, но ничего реально не делая.

И что же, наконец-то ты решил драться всерьёз?

Уоррингтон выглядел рассерженным: лицо раскраснелось, что для профессиональной, холодной и расчетливой дуэли было непростительно. В последнее время я же вообще не делала ничего такого, чем могла бы его разозлить, было не ясно, чего это он слетел с катушек.

Трэверс объявил начало поединка.

Уоррингтон пристально глянул на меня. Ухмыльнулся, и указал палочкой на пол, бормоча что-то, чего я не расслышала из-за шума и гама.

Пространство вокруг нас засияло синим светом, на полу проступили какие-то символы.

— Я пару недель провёл, ползая тут на коленях, пока всё подготовил, — сказал он. — Всё основано на защитных чарах Хогвартса в случае опасности.

Сквозь барьер синего силового поля я не слышала ни звука своими ушами, но через связь с насекомыми я слышала, как Флитвик и Трэверс пытаются разрушить силовое поле. Безуспешно.

— Друзья отца научили меня, как это сделать, — продолжил он. Улыбнулся угрюмо. — Всё ради того, чтобы мы могли провести вместе несколько приятных минут.

Стоило Уоррингтону навести на меня палочку — и из неё вырвался огненный шар. Отшатнувшись, я быстро поставила щит и постаралась лишить его палочки заклинанием.

Огонь отскочил от моего щита и ударил изнутри по синему барьеру. Отскочив от барьера, огненный шар потух.

— Экспеллиармус, — воскликнула я.

Я не рассчитывала, что на него подействует: у него, кажется, был кое-какой опыт дуэлей, в отличие ото всех моих предыдущих противников, кроме Джорджа. И правда, шаг в сторону, и он запускает в меня ещё один огненный шар. В этот раз мой щит отразил атаку в потолок, и хоть на нём была картина открытого неба, на нас посыпалась штукатурка.

Тогда Уоррингтон попытался ударить меня проклятием ватных ног — несомненно, он надеялся меня обездвижить, а затем наградить чем-то куда более мерзким.

Я легко отступила в сторону.

— Это не я заперта тут с тобой, — сказала я, не отрывая от него внимательного взгляда. — Это ты оказался заперт со мной.

— Блеф тебе не поможет, грязнокровка, — ответил он. — Не знаю, какой хитростью ты убила моего отца, но на мне она не сработает.

— Так в чём же дело? — воскликнула я, пропуская мимо ещё один клубок пламени. Отступила в сторону, и он, отскочив от стены, пролетел там, где только что была моя спина. — Не можешь достать грязнокровку?

Он стал бросаться в меня оглушающими; несколько штук отскочили от стены. Пришлось внимательно следить за их траекториями, чтобы не ударили в спину. Я не спускала пристального взгляда с противника, а насекомых использовала, чтобы следить за тылами.

Его лицо всё сильнее пылало, он сердился, в глазах появилась решимость. В выражении лица появились очень недобрые черты. Что-то подобное я замечала на лицах учеников только в самые первые дни здесь.

Вообще не понимаю, о каком случае он говорит. Ничего я такого не делала, что могло бы его задеть, со дня попадания Эйвери в больницу, и уж точно я не делала ничего, что могло бы вызвать такую сильную злость.

— Мой отец мёртв, — крикнул он. — И ты за это заплатишь!

В глазах его появились слёзы и чистейшая, неприкрытая ненависть. Он бросил в меня чем-то темномагическим, чего я не могла распознать. Я шагнула в сторону и тут же упала на пол, когда оно изогнулось, словно хлыст, чуть не ударив меня в спину.

Он собирался меня убить. Я знала это с момента, когда он поднял барьер — только не понимала, почему. Его отец что, был одним из Пожирателей Смерти, напавших на нас в лесу? Это был, конечно, мой большой прокол — я не выяснила личности нападавших. Стоило оставаться начеку рядом с их детьми. Родственные связи в Волшебном мире такие тесные, что у тех Пожирателей почти наверняка кто-то из родственников сейчас учится в Хогвартсе. Да, большинство не станет со мной драться ни за какие коврижки, но потерявший близкого вполне способен наплевать на последствия. Ему будет неважно — получит ли он ранение или будет исключен из школы, лишь бы человек, разрушивший его жизнь, был уничтожен.

Если я позволю Уоррингтону действовать дальше — он станет только наращивать усилия, и рано или поздно кому-нибудь навредит.

— Твой отец сам убил себя, знаешь ли, — констатировала я.

— Нет! Его друзья рассказали, что там было!

— Что рассказали? Что он решил слегка подшабашить на Пожирателей Смерти и хотел убить двух одиннадцатилеток? Ну, о-очень смелый поступок.

— Заткнись! — заорал он. Выкрикнул заклинание, и с его палочки в мою сторону полетел огонь.

Я ответила режущим заклинанием, оно пролетело мимо и, отскочив от синего барьера, поразило его в нижнюю часть спины, заставив вскрикнуть и пошатнуться.

Я продолжала:

— Он подох, как маленькая сучка, скулил и просил пощады, как поступаете все вы, трусы.

Никогда не сказала бы такого перед толпой свидетелей, если бы нас могли слышать.

Он заорал и кинулся ко мне, бросая один огненный шар за другим. Я отскакивала, и уклонялась, и стреляла в ответ, полосуя его заклинанием Диффиндо. Удалось зацепить его икроножную мышцу, кровь хлынула потоком. Потеря крови будет замедлять его, неясно только, хватит ли ему времени, чтобы все же удачно попасть по мне.