Память (Братья)

Манукяны готовились к отъезду. Как вспыхнула ссора между Акопом и отцом Вадима, никто не заметил. Выглянув с высокого крыльца, Вадим увидел, что его отец, размахивая руками, что – то кричал. Акоп возбужденно отвечал. Они стояли почти у ворот. Вадим потом не помнил, как он, схватив ружье, выбежал на улицу. Очнулся он от пронзительного женского крика. Прямо на пыльной дороге в луже крови лежал Акоп. Рядом с ним на коленях стоял отец Вадима. Вадим медленно подошел к отцу. Тот посмотрел на него и только покачал головой. От дома Манукян, на ходу передергивая затворы, бежали Карен и его отец. Вадим вскинул ружье. Одновременно раздались два выстрела, Вадим почувствовал жгучую боль в плече и выронил ружье. Краем глаза он увидел, как падает Карен. Раздался еще один выстрел. Рядом с Вадимом вскрикнул отец. Со всех сторон бежали вооруженные мужчины. Вадим, зажав рану рукой, опустился на колени рядом с телом отца. То, что тот мертв, он понял сразу. В бессилии он стал биться головой о землю, воя в полный голос. Чьи – то сильные руки оттащили его на обочину. Последнее, что он увидел – полные отчаяния глаза своей жены.

Он провалялся в бреду несколько дней. Первое, что он узнал, это то, что семьи Манукян больше нет.

Его бабушка умерла, не выдержав обрушившегося на нее горя. Друзья помогли уехать. Вадим с женой и малышами вернулся в Куйбышев.

Джип остановился около дома Маринки. Джанаев припарковал Жигуленок у соседней арки. «Вот и конец путешествия. Остается только дождаться, когда эта дамочка уедет домой».

Глава 37

Лилечка и Стрельцов подъезжали к дому ее родителей. «Как я хочу домой!» – Лилечка даже прикрыла глаза, как будто ей было больно. Вот странно – то как – они с мужем живут чуть ли не в соседнем дворе, а домом она по – прежнему считает родительскую квартиру. Она прожила в ней всю жизнь. Сюда ее внесли маленьким свертком, перевязанным розовой ленточкой. Именно в этом подъезде она первый раз самостоятельно спустилась во двор по деревянной лестнице. Сейчас уже и не найти такие лестницы в многоэтажках, а в их доме было целых четыре этажа. Лилечкина семья занимала пятикомнатную квартиру на первом, сразу же налево после лестницы. В трех больших комнатах – спальня родителей, гостиная и папин кабинет. В самой маленькой – Лилечкины владения. Но любимой комнатой всех членов семьи была десятиметровка бабушки. Лилечка, придя из школы, торопливо скинув в коридоре обувку, забегала к ней и плюхалась в огромное кожаное кресло. Бабушка никогда не ругала ее за то, что она мнет школьное платье, когда внучка, ерзая в этом кресле от нетерпения, торопилась рассказать ей последние новости. Когда Лилечка наговорившись, вылезала из его мягкого нутра, ее колготки бывали закручены вокруг ног буквально спиралью, а форменная юбочка сзади напоминала гармошку. Как часто в моменты острой горечи Лилечке хотелось вот так забраться в это кресло! Но бабушка давно умерла, а Лилечка вот вышла замуж за Топильского и теперь живет совсем в другом доме. Так захотел ее муж: видите ли, банкиру не пристало жить в этой развалюхе аж восемнадцатого века. Мама с отцом часто в последнее время заговаривали об обмене на более маленькую жилплощадь, но решиться уехать так и не смогли. «Будете приводить к нам внуков, им будет, где играть», – оправдывалась мама. Топильский никак не понимал тещу: зачем жить в старье, если есть деньги купить приличное жилье? Хотя сам он, приехав из Москвы, чтобы возглавить филиал столичного банка, познакомился с Лилечкой именно во дворе ее дома. Этот закрытый двор образовали три здания: корпус педагогического института, общежитие его же и жилой дом. Топильский, будучи молодым, холостым и при должности, был приглашен своим другом в гости в общежитие к веселым студенткам. Держа в одной руке торт размером с автомобильное колесо, в другой – пакет с позвякивающими бутылками, он вылез из такси. То ли оступившись, то ли от толчка развеселившегося раньше времени друга, он смачно приземлился в лужу, покрытую первым ледком. Друг бросился спасать торт и спиртное, а Топильский так и остался сидеть с почему – то вытянутыми вперед руками. Лилечка, на глазах у которой это все произошло, чисто по – женски пожалела его и протянула бедняге руку помощи в буквальном смысле этого слова: она помогла ему подняться. Критически осмотрев поверженного банкира (о том, кого она спасла, она узнала гораздо позже), она покачала головой. Отец, молча наблюдавший в окно за своей сердобольной дочерью, решил все же вмешаться. Видя, что парень не спускает с нее глаз, он догадался обо всем первым. Лилечка еще не знала, что решается ее судьба, а он уже мысленно примерил на нее фату и белое платье. Мама Лилечки, выслушав фантазии мужа по поводу свадьбы, только посмеялась. Но, услышав от него «попомнишь еще мои слова, женщина», она все же задумалась: муж ее обладал просто звериным чутьем, иначе бы и не стал хорошим журналистом. Отмывался Топильский в ванной Роговцевых. А через месяц прозвучал свадебный марш. Лилечка сама не поняла, как влюбилась. В тот же день, когда увидела отмытого Топильского, смотрящего на нее горящими глазами. Она даже не смутилась от его взгляда, открыто отвечая ему и поражаясь своей смелости. Продолжая разговаривать, они с Топильским не заметили, когда ушли спать родители. К утру они знали друг про друга все. И объявили, что женятся. Мама только ахнула, жалобно посмотрев на мужа, но тот только ухмыльнулся. Похлопав будущего зятя по плечу, чмокнув дочь в розовую щечку, Матвей Роговцев удалился к себе в кабинет.

У них с Лешкой все заладилось как – то с первого дня. Прожив с родителями всего полгода, они купили квартиру в новом доме, построенном на месте снесенных развалюх. Дом строился на горке и спускался уступами к набережной Волги. Топильские занимали два этажа и мансарду. С балкона второго этажа была видна река и…родительский дом. Видя, как молодая жена подолгу простаивает на балконе, глядя в ту сторону, Топильский молча обнимал ее и прижимал к своему сильному телу. Он все понимал, но жить с родителями жены все же не хотел.

Громоздкая иномарка Стрельцова въехала в любимый двор. «Сколько теперь здесь машин, не развернуться», – подумала Лилечка. Приткнув автомобиль возле давно прогнивших сараев, Стрельцов чертыхнулся: моментом безухий кот спрыгнул с крыши ветхого строения на капот, посмотрел сквозь лобовое стекло на сидящих внутри людей и, оставляя следы от грязных лап, спокойно прошелся по нему. Лилечка рассмеялась: кошки у них во дворе были наглыми, шугать их было бесполезно. Кроме того, все жители подкармливали бездомных животных, которые, видимо испытывая почти человечью благодарность, истребили всех мышей в окрестностях.

Лилечка открыла дверь своим ключом.

– Пап, я не одна.

Матвей Роговцев, натягивая на ходу на мощный торс футболку, вышел в коридор.

– Привет, Кнопка, – он поцеловал ее в подставленную щеку. В глазах матерого журналиста светилась такая любовь и нежность, что Стрельцов, не знавший даже, что такое доброе слово родителей, которым всегда было не до него, позавидовал Лилечке.

Его отец был моряком, по девять месяцев в году отсутствующим дома. Мать, ведущая балерина оперного театра, разрывалась между репетициями, спектаклями и хозяйством. В конце концов, наняв домработницу, она полностью отдалась любимому делу. Но, однажды потеряв мужа, быстро потеряла и человеческий облик. Пропив последнюю тряпку из дома, она сгинула в неизвестности, оставив шестнадцатилетнего Дениса одного в пустой квартире. Потом приходили какие – то люди, возили его на опознание в морг. Но узнать в тощем бесполом трупе свою мать Денис так и не решился. До сих пор она считается без вести пропавшей.

– Пап, знакомься – Денис Сергеевич Стрельцов, помощник Дубенко.

Роговцев протянул руку. Денис невольно поморщился: работник пера, кроме таланта писателя, обладал еще и силой.

Пока Лилечка готовила на кухне кофе, Стрельцов вкратце обрисовал ситуацию. Конечно, он не стал заострять внимание Лилечкиного отца на своем участии в сборе компромата, но того и самого, похоже, Стрельцов интересовал мало.

– И что же вы решили? Кстати, как вы собираетесь взламывать сейф?

Стрельцов усмехнулся.

– Ваша дочь знает шифр.

В этот момент Лилечка с подносом в руках вошла в кабинет. Услышав последние слова Стрельцова, она сказала:

– Папа, не пугайся, я его просто подсмотрела.

– Что еще я не знаю про тебя, Кнопка?

Лилечка замялась. Показывать свою осведомленность при Стрельцове ей не хотелось. Оставив вопрос отца без ответа, она кивнула на Стрельцова:

– Денис Сергеевич пришел посоветоваться, что нам делать с этими документами.

– Я уже понял. Но почему ко мне?

– Пап, там материалы на генерала Трофимова.

– Насколько серьезные?

– Поверьте мне, весьма. Хорошо, если дадут уйти с должности самому.

– И еще один вопрос. А хозяин сейфа в курсе, что вы покушаетесь на его содержимое?

– Нет, пап, он же в больнице! Безнадежен!

– И вы его, конечно же, записали в трупы?

Стрельцов и Лиля переглянулись. Мысль о том, что Дубенко может оказаться вполне живым и даже со временем дееспособным, оказалась для них неожиданной. Лилечка попыталась проанализировать, как и из чего она сделала выводы, что Дубенко надолго вышел из строя. Визит докторши из госпиталя, угрозы самого начальника, его неподвижное тело на полу, и, наконец, сомнения врачей. А потом Стрельцов. Он был так уверен, что Дубенко не вернется, а она поверила!

– Мне кажется, это уже не так важно, будет ли Дубенко работать, – Стрельцов осторожно начал разговор на щекотливую тему. «Придется рассказать Роговцеву о Беркутове», – он понял, что другого выхода у него нет.

Лилечка слушала Стрельцова, и от его рассказа у нее по телу прошел холодок. Она никак не могла предположить, что дело зашло так далеко. Дубенко – убийца! Она работала на преступника! Пока она изображала из себя детектива, он чуть не убил Беркутова.

– Так что, скорее всего, из больницы у него одна дорога – в тюрьму, – подытожил Стрельцов.

– А вы не торопитесь с выводами, Денис Сергеевич? – по опыту Роговцев знал, что решение задачи далеко не всегда лежит на поверхности.

– Ну, не знаю! Я, знаете ли, не верю в совпадения, а факты за то, что Дубенко причастен к покушениям.

– Может быть, может быть…, – Роговцев с сомнением покачал головой.

– Так что делать, пап?

– Я думаю, документы из сейфа нужно изъять. Но не все. То, что касается этого Беркутова, трогать не стоит. Скорее всего, прокуратура в ближайшее время выдаст ордер на обыск в кабинете вашего шефа. Конечно, можно оставить и остальное. Но тогда последствия непредсказуемы. Как для Трофимова, так и для других. Для вас, Денис Сергеевич, кстати, тоже. Привезите бумаги сюда. Потом вместе подумаем, что делать дальше.

– Нет уж, я умываю руки. Я сказал вам об этих документах только для того, чтобы меня впоследствии не трогали.

– Пап, Денис Сергеевич боится ввязываться в такие дела, – Лилечка бросила в сторону Стрельцова презрительный взгляд.

– Что же, его право.

Лилечка и Стрельцов вышли из квартиры. Девушка с удивлением наблюдала за лицом Стрельцова. Оно как – то разгладилось и обмякло, ушло затравленное выражение из глаз. «Ну и трус!», – подумала она, садясь в машину.