Память льда

Но тут вторая линия стрелков, перепрыгивая через трупы своих товарищей, ринулись на ряды защитников. Их скосил второй залп. Проход был завален телами. Следующая толпа скаланди была безоружна. Пока Серые Мечи перезаряжали арбалеты, вражеские бойцы начали оттаскивать своих мертвых и умирающих назад.

Дверь левой воротной башенки внезапно распахнулась, заставив Грантла вздрогнуть. Он повернулся, ухватился за рукояти гадробийских сабель — но увидел лишь горстку стражей Капантхолла, кашляющих и покрытых кровью. А среди них — Стонни Менакис.

Ее рапира была укорочена на треть; оставшаяся часть клинка и гарда были в запекшейся крови, также как и перчатка и предплечье. На тонкий кинжал в левой руке было нанизано нечто блестящее и липкое, сочащееся коричневой жидкостью. Дорогой кожаный доспех весь изорван, один из скользнувших по нему ударов оказался достаточно сильным, чтобы разрезать и нижний ватник. Кожа и ткань разошлись, обнажая ее правую грудь; мягкая белая кожа несла царапины от чьей — то руки.

Сначала она его не заметила — взгляд ее был устремлен на уже расчищенный от тел проход, через который как раз устремилась новая волна скаланди. Первые были, как и в прошлый раз, сражены стрелами, но выжившие с визгливыми, безумными воплями устремились вперед. Четыре ряда Серых Мечей вновь расступились, повернулись и побежали, скрываясь в прилегающих улочках; ряды лучников Капантхолла стояли на местах, ожидая, когда им расчистят пространство для стрельбы.

Стонни пролаяла команду, и ее немногочисленные спутники прижались к стене. Она увидела Грантла. Взгляды встретились. — Прочь отсюда, баран! — зашипела она.

Грантл скользнул поближе. — Худовы яйца, женщина, что…

— А ты чего ждал? Они полились на нас через ворота, через башни и клятые стены. — Ее голова откинулась, словно получив невидимый удар. Во взоре читалось неземное спокойствие. — Помещение за помещением. Одного за другим. Меня нашел сирдомин… — По телу снова пробежала дрожь. — Но подонок оставил меня в живых. Я погналась за ним. Ну-ка, перемещаемся! — Пока они бежали, Стонни шлепнула Грантла по спине левой рукой, разбрызгав по его одежде желчь и мокрый кал. — Я вывернула его наизнанку, и черт меня дери, как он визжал! — Сплюнула. — Эта работа не по мне — так чего с ним было тянуть? Идиот. Хныкающий, болтливый…

Спешащий, чуть отставая от нее, Грантл только теперь понял, ЧТО именно она ему рассказала. Ох, Стонни…

Вдруг ее шаги замедлились, лицо страшно побледнело. Она повернулась, встретила ее взгляд полными ужаса глазами. — Это должно было быть сражением. Войной. Тот ублюдок… — Она осела на стену. — Боги!

Ее спутники продолжали убегать, может быть, не заметив потери вожака, может быть, слишком одурев.

Грантл подошел поближе. — Вывернула наизнанку, а? — спокойно спросил он, не делая попытки прикоснуться.

Стонни кивнула, тяжко и неровно задышала, ее глаза закрылись.

— Ты хоть одного для меня оставила, подружка?

Отрицательное качание головой.

— Не очень хорошо. Ну ладно, один сирдомин ничем не лучше другого.

Стонни оторвалась от стены, прижалась к его плечу. Он обнял ее. — Пойдем прочь от драки, подруга, — прошептал он. — У меня чистая комната, там ванна, очаг и кувшин с водой. Комната, достаточно близкая к северной стене, чтобы быть безопасной. Это только половина нашего путешествия. Только путь сюда. я останусь за дверью, Стонни, подожду столько, сколько нужно. Никто мимо не пройдет. Обещаю. — Он почувствовал ее кивок. Натужился, чтобы поднять ее.

— Я могу сама.

— Но разве хочешь, подружка? Вот в чем вопрос.

После долгого мгновения она качнула головой.

Грантл легко подхватил ее. — Поспи, если хочется. Ты в безопасности.

Он пошел вдоль стены, неся женщину на руках. Ее лицо плотно прижалось к его плащу. Грубая ткань промокла напротив ее глаз.

За его спиной сотнями умирали скаланди. Серые Мечи и Капантхолл продолжали жуткую резню.

Он хотел стоять с ними. В переднем ряду. Забирая жизнь за жизнью.

Одного сирдомина не хватит. Не хватило бы и тысячи.

Не сегодня.

Он чувствовал себя похолодевшим, словно кровь в жилах превратилась во что-то совсем иное, разливаясь горечью и наполняя мышцы странной, жесткой силой. Никогда прежде не чувствовал он такого, но сейчас не было времени размышлять. И для такого не существовало слов.

Как не было — он скоро обнаружит это — слов для описания того, чем он стал, что может делать.

* * *

Как и предсказывал Брукхалиан, истребление К'чайн Че'малле неупокоенным войском Имассов Крона и Т'лан Ай привело септарха и его подчиненных в замешательство. Неповоротливость и беспорядок прибавили несколько дней к приготовлениям Итковиана. Но сейчас время подготовки окончено, и он вступил в командование силами обороны города.

Теперь ни Т'лан Имассы, ни Т'лан Ай не придут им на помощь. И нет вспомогательной армии, спешащей подойти в последнюю минуту. Капустан предоставлен самому себе. И да будет так. Страх, страдание и отчаяние.

Его позиция по — прежнему располагалась на самой высокой башне стены Казарм. Едва ушел Дестриант Карнадас, вверх устремился бешеный поток вестников. Он видел первой мощное движение вражеских войск на севере и востоке, грохочущее появление осадных орудий. Беклиты и более тяжело вооруженные бетаклиты маршировали к Портовым Воротам, с толпами скаланди позади и по бокам. Узлы штурмовых отрядов сирдоминов, стремительные отряды саперов — десанти, еще больше орудий. И ждущие в громадных лагерях вдоль реки и морского побережья массы Тенескоури.

Он видел атаку на внешние бастионы Восточной Стражи гидрафов, сразу окруженные и осажденные врагом; видел, как выпала дверь одной из крепостей, как внутрь шагнули внутрь похода — шаг, другой, третий… затем заминка и, миг спустя, шаг назад, и другой. По сторонам валились тела. Еще больше тел. Гидрафы — элитная гвардия Совета Масок — проявили свою дисциплину и решимость. Они выдавили захватчиков, снова забаррикадировали дверь.

Беклиты некоторое время перестраивались снаружи, потом снова начали приступ.

Битва уже перевалила за полдень, но каждый раз, как Итковиан обращал внимание на бастионы, он видел — гидрафы держатся. Забирают вражеские жизни — двадцать за одну. Проворачивают этот вонзенный в середину войск септарха шип.

На закате к ним подтащили осадные орудия. На стены крепостей обрушились тяжелые валуны. Гулкие удары слышались даже в наступившем сумраке.

Вокруг этой меньшей драмы со всех сторон разворачивалась осада города. Атака с севера, слабая и малочисленная, была признана отвлекающим ударом. Вестники доносили, что подобные небрежные нападения происходят и на западную стену.

Настоящие атаки происходили на юге и востоке, концентрируясь на воротах. Расположившийся как раз между ними Итковиан мог видеть действия обороняющихся на обоих направлениях. Его видели и враги. Не один тяжелый снаряд был пущен в его сторону, но лишь некоторые упали поблизости. Это был первый день. Интенсивность и точность огня в следующие дни возрастут. Тогда ему придется сменить пункт наблюдения; пока же он мог дразнить врагов.

Когда беклиты и бетаклиты — между ними десанти с лестницами — добрались до стен, Итковиан отдал приказ открыть ответный огонь с башен. Последовавшая бойня была ужасна. Атакующие не запаслись 'черепахами' или подобными формами защиты, и потому гибли, складываясь в страшные кучи.