Память льда

* * *

Вдалеке, шагах в двухстах, равнинная почва выглядела словно тусклый, запятнанный красный ковер, порванный и растащенный на куски в ходе каких-то бесчинств.

Как всегда, думы Каллора были мрачны.

Пыль и прах. Дураки лепечут в командном шатре — пустая трата времени. Смерть течет сквозь садки — какая разница? Порядок вечно сдается хаосу, ломаемый изнутри самой своей структурой. Миру будет лучше без магов. Я никогда нее пожалею об упадке магии.

Одинокая свеча, в воск которой были влиты полоски редкостного морского червя, давала густой, тяжелый дым. Он заполнил шатер. По сторонам дымных султанов крались тени. Мерцающий желтый свет отражался на старинном, залатанном доспехе.

Каллор, воссев на резной трон из железного дерева, вдыхал укрепляющий силы дым. Алхимия — не магия. Тайны мира природы содержат намного больше чудес, чем любой маг сумеет изобрести за тысячу жизней. Например, эти Столетние Свечи. Отличное название. Еще один слой жизни накладывается на мои кости и мышцы — клянусь, я ощущаю это с каждым вдохом. Тоже хорошее дело. Кто пожелает жить вечно в теле столь хрупком и ненадежном? Еще сотня лет, выигранная в течение одной ночи, из глубин всего одной восковой колонны. А у меня есть еще десятки…

Не важны томительно текущие десятки и сотни лет, не важно неизбежное утомление от пассивности, составляющей большую часть жизни —, бывают моменты… моменты, когда я действую, взрываюсь, исполняясь уверенности. И тогда все прежнее кажется лишь приготовлением. Есть твари, что охотятся неподвижно; когда они становятся совершенно пассивными, неподвижными, они наиболее опасны. Я такое создание. Я всегда был таким, а все меня знавшие… ушли. Прах и пыль. Окружающие меня детишки бормочут и хнычут, не подозревая, что между ними затаился охотник. Слепцы…

Бледные руки ухватились за подлокотники трона. Он сидел неподвижно, обозревая ландшафты своей памяти, вытаскивая их, словно трупы из земли, на миг рисуя ясные образы, лица, чтобы тут же отбросить и перейти к следующему.

Восемь могучих колдунов, соединивших руки, в унисон возносят голоса. Отчаянная жажда силы. Поиск в далеком, неведомом царстве. Любопытный, не понимающий бог этого странного места подходит ближе, и ловушка захлопывается. Он падает вниз, разорванный на куски, но живой. Затянутый на землю, сотрясший континент, стерший садки. Сам он сломан, ранен, покалечен…

Восемь могучих колдунов, возмечтавших противиться мне и освободивших кошмар, снова встающий через тысячи лет. Дураки. Теперь все они лишь прах и пепел…

Три бога, посягнувших на мое королевство. Слишком много злодейств творила моя рука. Мое существование так их тревожило, что они собрались в банду, чтобы смять меня раз и навсегда. В невежестве своем они вообразили — я буду играть по их правилам. Или драться, или уступить королевство. Ого как они удивились, вторгнувшись в мою империю чтобы… не найти ничего живого. Только жареные кости и мертвый пепел.

Они не смогли понять — и никогда не смогут — что я ничего не сдаю. Вместо того чтобы сдать мной созданное, я его разрушил. Такова привилегия создателя — давать и забирать. Никогда не забуду смертного вопля мира — это был глас моего торжества…

Однако один из вас сохранился и все еще преследует меня. О, я знаю тебя, К'рул. Но вместо меня ты нашел нового врага, и он тебя уничтожает. Медленно, с наслаждением. Ты вернулся в этот мир только чтобы умереть. Я предупреждал. Ты сам понимаешь? Твоя сестра тоже поддалась моему старому проклятию. Как мало от нее осталось — удастся ли ей восстановиться? Нет, если я вмешаюсь.

По бледному, сухому лицу прошла слабая улыбка. Глаза сузились, когда перед ним стал формироваться портал. Из него струились удушающие миазмы силы. Явилась высокая тощая фигура, с лицом, измолотым в куски — среди красных шрамов поблескивали осколки костей, мерцая в свете свечи. Портал закрылся за спиной Джагута. Он стоял, расслабившись, глаза — озера тьмы.

— Я принес приветствия от Увечного Бога, — сказал Джагут. — Тебе, Каллор, и, — он замолк, осматривая внутренность шатра, — твоей обширной империи.

— Не искушай меня, — зашипел Каллор, — иначе твое лицо станет еще более… потревоженным, Гетол. Моя империя могла сгинуть, но от трона я не отказывался. Уж ты — то раньше всех должен был понять, что я не отказался от амбиций, и что я терпелив.

Гетол ворчливо рассмеялся: — Ах, дорогой Каллор. Для меня ты исключение из правила, что терпение — добродетель.

— Я могу уничтожить тебя, Джагут, кто бы не был твоим господином. Я могу закончить начатое твоим талантливым палачом. Ты сомневаешься?

— Конечно же нет, — легко согласился Гетол. — Я видел, как ты использовал этот двуручный меч.

— Тогда убери словесные клинки и скажи, зачем ты здесь.

— Прости за прерванную… концентрацию. Я объяснюсь. Я Глашатай Увечного Бога — да, в Колоде Драконов появился новый Дом. Дом Цепей. Первая раздача уже состоялась. Очень скоро каждый Чтец Колоды станет искать новый набор карт.

Каллор фыркнул. — И ты думаешь, этот трюк сработает? Ваш Дом будет захвачен. Стерт.

— О, старик, эта битва уже идет. Ты не мог не заметить этого, как и того, что мы побеждаем.

Глаза Каллора превратились в щелочки. — Отравление садков? Увечный- глупец. К чему уничтожать силу, к которой стремишься? Без садков Колода Драконов — ничто.

— Термин 'отравление' неверен, Каллор. Скорее, считай это инфекцией, призванной совершить некое… изменение… садков. Да, противостоящие этому видят гибельные проявления, настоящий яд. Но только потому, что первый его эффект — сделать садки непроходимыми. Однако слуги Увечного Бога смогут свободно странствовать по этим путям.

— Я никому не слуга, — проскрипел Каллор.

— В Доме Цепей вакантна должность Верховного Короля.

Каллор пожал плечами. — Это потребует преклонения колен перед Увечным.

— От Верховного Короля не потребуется таких поз. Дом Цепей существует без прямого влияния Увечного Бога, разве это не ясно? Он же скован. Пойман в безжизненном отрезке давно забытого садка. Привязан к плоти Спящей Богини — да, это показало его особенные силы… но они ограничены. Пойми, Каллор, что ныне Увечный Бог бросает Дом Цепей в мир, воистину предоставляя его судьбе. Выживание зависит от действий тех, кто примет его титулы. На некоторых из них Скованный имеет некоторое влияние — хотя никогда не прямое — тогда как иные, например, Верховный Король, будут совершенно свободны.