Память льда

— Всякая смерть бессмысленна и несчастна, друг. Пока живущие не извлекут из нее пользу. Что ты, Весельчак, извлечешь из гибели Харлло? Прими мой совет, и темная пещера станет комфортабельным местом.

— Я не ищу комфорта.

— А надо бы. Я познал, что никакая иная цель не годится. Харлло был и мне другом. Судя по словам Серых Мечей, ты упал, и он сделал то, что положено другу — встал защитить тебя. Стоял над тобой и принимал удары. И был убит. Но он сделал то, чего хотел — защитить твою спину. Это его награда, Грантл? Ты хотел бы поглядеть в глаза его духу и сказать: 'дело того не стоило'?

— Не нужно было ему…

— Это больше не вопрос, а?

Комнату заполнило молчание. Грантл поскреб заросший подбородок, медленно поднял взгляд на Бьюка.

У старика слезы катились по впалым щекам. Пойманный на чувствах, он стыдливо отвернулся. — Стонни настроена убить тебя самолично, — пробормотал он, вставая, чтобы открыть ставни на единственном окне. Солнечный свет наполнил комнату. — Она потеряла друга, а сейчас может потерять и второго.

— Она потеряла двоих, Бьюк. Парень — Баргаст…

— Ага, точно. Мы почти не видели Хетан и Кафала после прибытия. Они спелись с Серыми — думаю, где-то пьют. Стонни может знать больше — она остановилась в их казармах.

— А ты?

— Все еще в услужении Бочелена и Корбала Броча.

— Худом клятый дурак.

Бьюк вытер лицо, повернулся, выдавил усмешку. — Ну вот ты и вернулся.

— Провались в Бездну, недоносок.

Миновав прогибающуюся лестницу, они вышли на улицу. Грантл тяжело опирался на тощего товарища. Кровь все еще шумела в голове, пустой желудок скручивали рвотные позывы.

Он смутно помнил город — воспоминания, испорченные шоком, а затем пинтами и пинтами эля — и потому оглядывался с тупым изумлением. — Что это за район?

— Задворки квартала Старый Дарудж, Храмовый район, — сказал Бьюк. — Еще одна улица к северу, и ты наткнешься на роскошь храмов и запретных садов. Ты сейчас на единственной гнилой улочке с единственной ветхой гостиницей в этом районе, Грантл.

— Кажется, я был здесь раньше, — пробурчал он, рассматривая окрестные здания. — Кто-то извинялся, не помню за что.

— Извинения легко принимать. Я припомню, что случилось.

— Да, не сомневаюсь, что легко. — Он с сожалением оглядел свою одежду. — Мне нужна ванна. Где мои сабли?

— О них позаботилась Стонни. Как и о твоей монете. Тебе заплатили — никаких долгов — так что можешь начать жить.

— Прогуляться.

— Прогуляться. Я с тобой, по крайней мере до казарм…

— На случай, если заблужусь, — сухо сказал Грантл.

Бьюк кивнул.

— Ну, до схватки остались считанные звоны…

— Да. Дестриант может тебе помочь с хворью, если вежливо попросить.

Они повернули на юг, обошли квартал с потрепанной гостиницей и вышли на широкие улицы между окруженными валами Стоянками. Навстречу попадалось мало прохожих, и они осторожно крались, словно под пеленой нарастающей паники. Град окруженный, ожидающий первой крови.

Грантл сплюнул в канаву. — Что делают твои хозяева, Бьюк?

— Они купили недавно покинутый дом. Устраиваются.

Некое напряжение в голосе Бьюка заставило зашевелиться волосы на затылке Грантла. — Продолжай.

— Вот почему я… пошел прогуляться. Частично. Стража гидрафов обнаружила первый труп, в сотне шагов от их поместья. Выпотрошенный. Органы… пропали.

— Сообщи принцу. Не колеблись — этот рак в сердце осажденного города…

— Не могу. — Он остановился, сжал руку Грантла. — Мы не должны. Ты не видел, на что они способны, если их прижать к стенке…

— Их надо отвадить от этого, Бьюк. Пусть их принимают паннионцы. С великим гостеприимством. Во первых, обруби концы. И пусть тот старый лакей, Риз…

— Мы не можем.

— Но ты…

Бьюк сильно сжал руку. — Нет, — зашипел он, — мы не можем…

Грантл оскалился, огляделся, стараясь понять, что к чему.

— Они начнут крушить внешние стены изнутри, Грантл. Они уничтожат сотни солдат, выпустят демонов, поднимут трупы и метнут их обратно, нам в лицо. Они сравняют Капустан с землей, на благо Панниона. Но можно и иначе взглянуть. Если именно Паннион их достанет…

— Они ополчатся против него, — вздохнул Грантл. — Да, а тем временем навалят кучу потрошеных трупов. Посмотри вокруг, Бьюк. Здешний народ близок к панике. Что, если это подтолкнет их за грань? Сколько жертв еще нужно? Стоянки — это родственные сообщества — все жители связаны узами крови и брака. Это верный способ настроить…

— Я один не могу, — сказал Бьюк.

— Не можешь что?

— Проследить Корбала Броча. Когда он выходит в ночь. Если сорвать его охоту… но остаться неузнанным, незамеченным…

— Ты совсем спятил! — прошипел Грантл. — Он Худом клятый колдун, старик! Он вынюхает тебя сразу же!

— Если работать одному, так и получится…

Грантл внимательно посмотрел на приятеля. Сухое лицо, втянутые щеки, спутанная седая борода, твердый взгляд. Старые шрамы на руках. Когда-то он разгребал уголья и пепел в безумной вере, что сможет найти их… найти семью живой под руинами.

Бьюк потупил взор, не выдержав такого внимания. — Я не сметлив, друг, — сказал старик, выпуская ладонь Грантла. — Нужно, чтобы кто-то обдумал способы. Мне нужен человек с мозгами, чтобы переиграть Броча…

— Не Броча. Бочелена.

— Да, но он — то на охоту не выходит. Бочелен терпит… особые интересы Корбала. У Броча разум ребенка — испорченного, злого ребенка. Я узнал их. Я их понимаю.

— Интересно, сколько еще идиотов пытались обхитрить Бочелена?

— Наверное, целое кладбище.

Грантл кивнул. — Чтобы достичь — чего? Спасти несколько жизней… чтобы их уничтожили и осквернили Тенескоури?

— Даже это будет милосерднее, друг.

— Худ меня возьми. Бьюк, дай подумать.

— Тогда приходи к баракам вечером. Стонни…

— Стонни не должна знать ничего о чертовом дельце. Если она поймет, сама увяжется за Брочем. Она-то осторожной не будет…

— И они убьют ее. Да.

— Боги, у меня голова разрывается.

Бьюк усмехнулся: — Что тебе нужно, так это жрец.