Память льда

— Был в восторге?

— В умеренном восторге. Конечно, он скорбел по безвременно ушедшим…

— Конечно.

— Потом предложил цену.

— Естественно.

— По любому, теперь это храм…

Грантл дернулся. — Стой. Если я войду, я не обращусь в эту веру?

Она притворно улыбнулась. — Как сам пожелаешь.

— Я имею в виду — нет. Поняла? И пусть Керули тоже поймет. И его седовласый старый бог! Никаких коленопреклонений, даже кивка в сторону алтаря. Если это неприемлемо, я здесь постою.

— Расслабься, никто ничего от тебя не ждет. Зачем им это?

Он проигнорировал насмешливый вызов, мелькающий в ее глазах. — Отлично. Веди, женщина.

— Как всегда. — Она открыла дверь. — Местные меры безопасности — ты не можешь выдавить дверь внутрь, они все открываются наружу, и они больше, чем рама. Умно, а? Серые Мечи ожидают битву за каждый дом, если падут стены. Вот будет резня для Панниона.

— Защитники Капустана ожидают падения стен? Очень оптимистично. Мы в смертельной ловушке. Когда Тенескоури станут жарить наше мясо на первое, трюки Керули с бегством через сон не особо помогут, а?

— Ты жалок, как бык. Скажешь, нет?

— Стонни, это цена ясного понимания вещей.

Она присела, входя в дверь, поманила Грантла за собой. Он поколебался, потом шагнул вперед с насмешливой улыбкой.

Их приветила маленькая приемная — темные глиняные стены, несколько ламп в нишах и пустые железные крючки для одежды. Напротив другая дверь, завешенная кожаным покрывалом. В воздухе пахло щелочным мылом и немного желчью.

Стонни расстегнула плащ, повесила на крючок. — Жена проползла в главную комнату и умерла там, — сказала она. — За ней волочились кишки. Возникло подозрение, что самоубийство было не добровольным. Или что она успела передумать.

— Может, в дверь постучал молочник, — предположил Грантл, — а она попыталась отказаться от заказа.

Стонни посмотрела на него, словно всерьез раздумывая, и пожала плечами. — Кажется слишком сложным, но кто знает? Могло быть и так. — Она подошла к внутренней двери и с шелестом отодвинула завесу.

Грантл со вздохом последовал за ней.

Главная комната занимала всю длину дома. Вдоль стены располагались закутки — кладовые и крохотные альковы. В дальнем конце виднелась дверь в сад. В одном углу были сложены скамейки и сундуки. В середине дышали жаром очаг и горбатая глинобитная печь. Воздух заполнили ароматы пекущегося хлеба.

Господин Керули скрестив ноги сидел на полу около очага. Голова склонена, лысина блестит от пота.

Стонни подошла, склонила колено. — Хозяин?

Жрец поднял голову, лицо смялось в улыбке. — Я вымыл полы, — сказал он. — Теперь они упокоены. Их души создали достойный сон-мир. Я слышу, как смеются дети.

— Твой бог милосерден, — прошептала Стонни.

Грантл скосил глаза на сундуки. — Спасибо за спасение моей жизни, Керули, — выдавил он. — Простите, что я так пренебрегал. Кажется, ваши пожитки уцелели. Вот хорошо. Ну, я сейчас пойду в…

— Один момент, капитан. — Грантл повернулся.

— У меня есть кое-что для… вашего друга Бьюка, — сказал жрец. — Это… помощь… его устремлениям.

— О? — Грантл избегал строго взора Стонни.

— Там, во втором сундуке, да, в этом маленьком, обитом железом. Да, откройте его. Видите? В связке серого войлока.

— Глиняная птичка?

— Да. Пожалуйста, скажите ему разбить ее в пыль, смешать с охлажденной водой, которую перед тем кипятить не менее сотни ударов сердца. Бьюк должен выпить всю эту смесь.

— Хотите, чтобы он выпил мутную воду?

— Глина облегчит боли в желудке, и принесет иные блага, которые он откроет в нужное время.

Грантл колебался. — Бьюка не назвать доверчивым, Керули.

— Скаите ему, что тогда его покинет тревога. Скажите также: чтобы достигнуть желаемого, нужны союзники. Действуйте вместе. Я разделяю ваше беспокойство… по этому поводу. Вскоре у него найдутся еще союзники.

— Очень хорошо, — пожал плечами Грантл. Он взял маленькую статуэтку, положил в поясную суму.

— О чем вы говорите? — спокойно спросила Стонни.

Грантл напрягся, услышав такой тон. Обыкновенно он предшествовал вспышке гнева. Но Керули просто улыбнулся. — Лично дело, дражайшая Стонни. А теперь я отдам распоряжения и вам. Прошу терпения. Капитан Грантл, между нами теперь нет долгов. Идите с миром.

— Правильно. Спасибо, — сказал тот мрачно. — Тогда я пойду своим путем…

— Мы еще поговорим, — сказала Стонни. — Точно.

Сначала найди меня. — Пока, подруга.

Через миг он стоял снаружи домика. Он ощущал странную легкость, словно бы от общения с этим добрым, милостивым стариком. Он постоял не двигаясь, смотря на пробегающих мимо горожан. Как муравьи в разворошенном гнезде. Следующий пинок будет смертельным…

Стонни смотрела в спину уходящему Грантлу. Повернулась к Керули. — У вас есть распоряжения?

— У нашего друга капитана впереди трудная дорога.

Стонни усмехнулась. — Весельчак не ходит по трудным дорогам. Едва запахнет жареным — он уже идет назад.

— Иногда выбора нет.

— И что мне делать с этим?

— Его время придет. Скоро. Я только прошу вас быть рядом.

Ее усмешка стала более резкой. — Это зависит от него. У него талант бывать ненайденным.

Керули повернулся спиной к очагу. — Я склонен думать, — промурлыкал он, — что этот талант его покинет.

* * *

Свет ламп и рассеянный свет солнца омывали каноэ и их спеленутые трупы. Вся яма была вскрыта, отчего пропала большая часть пола Трелла. Только гранитная колонна с жерновом вверху возвышалась в центре. Стали видны все лодки, поломанные словно пронесшимся под землей ураганом.

Хетан преклонила колени перед первой лодкой. Некоторое время она не двигалась.

Итковиан спустился, чтобы на свой лад исследовать останки, и медленно шагал между лодками. Кафал двигался следом. Внимание Надежного Щита привлекли барельефы на бортах: хотя среди них не было одинаковых, сюжеты на всех лодках были едины — сцены морских битв. Хорошо узнаваемые Баргасты в своих длинных челнах сражались со странными врагами — высокими, тощими, с огромными миндалевидными глазами на угловатых лицах. Они управляли крутобокими кораблями.

Он склонился, изучая один из барельефов. — Т'истен'уры, — прошептал сзади Кафал.

Итковиан оглянулся. — Сир?

— Враги наших Духов — Основателей. Т'истен'уры, Серокожие. Демоны из древнейших сказаний. Они забирали головы, но оставляли жертв живыми… головы, которые сохраняли разум, тела, которые неустанно трудились. Т'истен'уры: демоны, живущие в тенях. Духи — Основатели боролись с ними на Синих Равнинах… — Он замолчал, нахмурился. — Синие Равнины. Мы не знаем такого места. Кудесники думают, это наше Родное Королевство. Но сейчас… это море, океаны.