Память о будущем

Поужинали и, немного поговорив, улеглись отдыхать. Тело после дневного перехода крутило, мышцы болели. Ничего, привыкну. Не боги горшки обжигают. Не боги…

Вдруг я почувствовал, как к моей кровати подошла Ольга. Внимательно посмотрела на меня своими большими грустными глазами. Меня словно в спину толкнули – так захотелось вдохнуть запах её волос, обнять и честно рассказать про все эти кошмары прошедших дней. Хочу признаться, как мне без неё плохо, но слова застревают в горле. Да, я, наверное, болен. Меня знобит, бросает в жар. Она положила свои прохладные ладони на мой лоб и тихо сказала:

– Лёшка, ведь мы семья, нельзя нам сдаваться. Пусть плохо, пусть всё наперекосяк, но если ты захочешь, всё можно изменить. Только надо очень этого захотеть, понимаешь? Этот кризис пройдёт, поверь. Я виновата, прости, но ты меня не отталкивай. Пожалуйста…

– Оля! – я рывком сел на кровати, вглядываясь широко открытыми глазами в темноту комнаты. – Какой же кошмар мне приснился. Попал в будущее – бред…

– Чего орёшь? Приснилось что? – на соседней койке приподнялся Борисыч.

– Что?! Да, извини дед, приснилось, – я вытер мокрое от пота лицо и осмотрелся. Нет, это будущее. Наоборот, моим ночным кошмаром стало прошлое, оставшееся сорок два года назад. Жена, дети… Как же так, Господи?!

На улице уныло выл ветер, бросая на узкие окна острую снежную крупу. Протяжно и тоскливо, будто жалуется на своё ночное одиночество. Заблудившийся в лесной глухомани ветер. Такой же чужой, как и я. Вот к нему добавился ещё один звук. Нарастал, набирал силу и обессиленно обрывался на самой высокой ноте. Протяжный отдалённый вой.

– Волки, – сказал старик и, немного помолчав, повторил: – Волки…

Снегопад, так некстати начавшийся ночью, был недолгим. Борисыч ещё вчера вечером объяснил, как вести себя на охоте, и главное – мои обязанности. Если убрать всё ненужное, то остальное уместится в одной фразе из старого анекдота: «не потеряй автомат, чурка долбанная».

Утром, ещё в темноте, мы двинулись в обход озера. Через час начало светать, и следы, даже вчерашние, были хорошо видны. Кроме косульих, по словам старика, были ещё и кабаньи. Ну, моё дело десятое; главное – не шуметь, идти медленно и аккуратно. Через некоторое время Борисыч набрёл на следы и раскопанный снег. Как объяснил, косули по ходу кормились, иногда разбредаясь по сторонам. Так или иначе, двигались они вдоль берега, так что у нас были шансы их найти, не влезая в чащобу. Пройдя чуть дальше, мы увидели совершенно свежий след. Дед даже выругался. Тихо, но внятно и грубо. Судя по всему, звери нас услышали и ушли в сторону. Одно хорошо – огибая озеро, они двигались в сторону избушки. Через полчаса, подходя в берегу, старик вдруг остановился и махнул мне опущенной рукой. Постоял, потом сделал несколько осторожных шагов и опять замер. Так мы прошли до небольшого луга, в форме равнобедренного треугольника, примыкающего основанием к озеру. А вот и они – метрах в ста от нас совершенно спокойно паслись четыре косули. Старик посмотрел на меня, знаком приказал молчать и, бросив взгляд на ветки деревьев, тихо двинулся в сторону. Мне не доводилось бывать на охоте, но тут я почувствовал такой азарт, что даже дыхание перехватило. Забыв, что дед приказал мне стоять на месте, аккуратно опустился на корточки и, расстегнув крепления лыж, пригнувшись, двинулся вперед. Казалось, ещё чуть-чуть – и я вообще не пойду, а поползу. Правда, направление ветра догадался определить. Дул в лицо, поэтому можно было не бояться, что меня почувствуют. Вот так понемногу и шёл. Наконец, присев за небольшой ёлкой, осмотрелся. Деда видно не было. Вот старый чёрт. Моё ружье уже заряжено, патрон в патроннике, только взвести курок – и стреляй себе на здоровье. Жаль, место неудобное – сижу и, как дурак, рассматриваю белые пятна на козлиных задницах. Теперь я понял, почему дед ушёл в сторону, но менять место было поздно. Сердце бьётся где-то под горлом, отдаваясь гулкими ударами в висках. Стрелять сейчас нельзя, это и дураку понятно. Сглотнул слюну и медленно приложил приклад к плечу. Целью выбрал небольшую косулю, которая копалась в стороне от всех. Куда стрелять? В голову? Не попаду. Взял чуть ниже, прицелился… Нет, стрелять нельзя. Ну где же дед, чёрт бы его побрал! От напряжения у меня даже в ушах зашумело. Ну где же дед? Я облизнул губы и положил палец на спусковой крючок. Ну же, стреляй, старик…

– Какого хрена ты стрелял? – накинулся на меня дед. – Тебе, хабской морде, что было сказано? Стоять и не двигаться!

– Чё ты орёшь, дед! – разозлился я. – Ведь сам видишь, что попал.

Когда прозвучал первый выстрел, сваливший красавца козла, оставшиеся косули присели на задние ноги и, застыв на мгновение, рванули в сторону леса. От неожиданности я выстрелил и, судя по окровавленному снегу, одну из них ранил. Ранил, но не убил. Вот дед мне и высказал, что думает по этому поводу. С чувством, толком и расстановкой…

– Попал?! – возмутился старик. – А если ты, едрёна мать, попал, то где козуля?

– Ну ранил…

– А на хрена нам подранок нужен?! Запомни раз и навсегда – в этом мире убивают! Убивают, а не мучают! Нужен козёл – убей! Но мучить животное нехер! Понял?!

– Надо догнать…

– Догнать? Ах ты ж твою Богомать! Так иди и догоняй, головастик херов!

– Надо будет – и пойду! – отрезал я.

– Вот и иди, – было видно, что дед разошёлся не на шутку. – Иди! И только попробуй мне без козули вернуться, хабская твоя морда! Дотемна будешь бродить, чтобы тебя черти взяли, но подранка найдёшь, добьешь и принесёшь!

Я скрипнул зубами и пошёл обратно, туда, где оставил лыжи и нарты. Повесил ружьё на грудь и, бросив на деда злой взгляд, двинул в лес. Спиной чувствовал, что старик мне вслед смотрит. А хрен тебе, старый пень! Достану и вернусь! Кровь на снегу была хорошо заметна. Да и следы тоже – не надо быть следопытом, чтобы увидеть. Первые сто метров пробежал быстро, пока злость не выветрилась. Потом одумался, перезарядил ружьё и пошёл медленнее, часто останавливаясь и осматриваясь. Вспомнил рассказ одного охотника, что раненый зверь далеко не убегает, а ложится неподалёку. Особенно если рана тяжёлая. Следы вели вдоль берега. Косуля иногда падала, оставляя кровавые пятна. Озеро сужалось, берега становились выше, и мне пришлось идти по заснеженному льду, огибая заросли камыша. У восточного берега я заметил небольшой ручей, впадающий в озеро. Да, именно в этот распадок она и ушла. Я вздохнул, оглянулся и осторожно пошёл вперёд.

Раненого зверя я нашёл. Чуть дальше, метрах в двухстах. Хорошо, что хватило ума не торопиться. Спугнул бы – и кто знает, сколько бы ещё преследовал. Она лежала в густых кустах, которыми был покрыт склон. Медленно опустился на одно колено и прицелился. В голову отсюда не попаду, даже и стараться нечего. Взял прицел ниже – в грудь, и замер. Как там говорил наш сержант в армии? Вдохни, выдохни и стреляй… На одно мгновение мне стало жалко это красивое животное, которому было суждено погибнуть от моей руки. Грохнул выстрел, и косуля, чуть дёрнувшись, завалилась на бок. Я даже подпрыгнул от радости. Жалость моментально улетучилась, оставив лишь радость от моей первой добычи.

Коза оказалась не такой маленькой, как мне сначала показалось. Так или иначе, надо её тащить к старику. Хотя нет, он, наверное, ушёл. Загрузил козла на нарты и ушёл. Значит, идём домой. Попробовал поднять – тяжёлая, зараза! Не меньше тридцати пяти килограммов. По снегу, на плечах тащить неудобно. Да и парку новую в крови измажу. Может, волокушу сделать? Я оглянулся в поисках чего-нибудь подходящего. Чёрт, топора нет, только нож! Была бы верёвка, можно было бы связать несколько еловых лап, но где их взять, верёвки эти? Спустился к ручью и ещё раз осмотрелся. До озера – метров двести, не меньше. Потом по озеру до избушки – ещё пятьсот. В общем, почти километр. Солнце уже пригревало не на шутку, поэтому снег был сырым и тяжёлым. Выше по ручью росли несколько елей. Вот туда и направимся. Нож у меня есть, может, отрежу какую-нибудь ветку, побольше.

Подходящую заметил сразу. Здоровая такая, разлапистая. Прямо сани, а не ветка. Я даже заулыбался, представив, как вернусь домой с добычей. Пусть и лоханулся, но подранка добыл. Ну разве я не молодец? Присматриваясь, с чего начать, обошёл ель, и вдруг улыбка застыла на моём лице. Между елями сидел человек. Мёртвый…

VII.

Я сделал несколько шагов назад, зацепился за ветку и кубарем скатился на дно распадка. Чёрт бы её побрал, эту дикую природу! Внизу, стоя на коленях, поправил съехавшую шапку, вытер лицо и лихорадочно осмотрелся. Пусто. Только снег сыпался с еловых лап – наверное, рукой задел, когда падал. Может, он там и не мёртвый, а просто спит? Нет, это бред. Не может человек спать, сидя под деревом. Не тот здесь климат. Я даже выругался в голос, чтобы унять противную дрожь и пустоту в животе. Тоже мне, мужик, мать твою так! Увидел труп – и сразу в истерику. Зло сплюнул на снег, поднялся на ноги и подобрал потерянное при падении ружьё. С маслянистым звуком клацнул затвор, мелькнула улетающая в сторону гильза.

– Старик убьёт. Уже вторую потерял, – мысль пронеслась в голове и ушла, исчезнув в хороводе других, более важных. Как ни странно, но оружие придало мне уверенности. Бред, конечно, но это на самом деле так. Несколько раз глубоко вздохнул. Ладно, нечего ждать, надо идти смотреть, что там за мертвец такой. Увязая в сыром снегу, я поднялся на склон и ухватился за еловую ветку, чтобы опять не сорваться вниз.

Человек сидел, привалившись спиной к поваленному дереву. На голову надет капюшон, одна рука лежит на коленях, накрывая Мосинскую винтовку, вторая прижата к боку. Судя по бурым пятнам, ладонью рану зажимал. Парка покрыта тонким слоем снега. Если вспомнить, что ночью снегопад продолжался недолго, то какой вывод напрашивается? Правильно – что он здесь не более суток. Или дольше? Чёрт, ну не следопыт я, не следопыт! Нет, не мог он здесь долго сидеть. Его бы волки нашли и сожрали. Воровато оглянувшись, я откинул с его головы капюшон. Мёртв. Мужчина лет сорока, не больше. Черноволос и бородат. Волосы длинные, с лёгкой проседью, схваченные на затылке кожаным шнурком. Бороды здесь у всех, это не примета. Выдубленная ветрами кожа похожа на древнюю маску. Что лицо загорелое, ничего удивительного. Я задумался, и рука автоматически потянулась к поясу за мобильником. Чёрт, откуда в этом мире мобильники? Что делать? Бросить косулю и бежать к деду за советом? А если волки? Пока буду ходить, рискую найти обглоданные кости. Тем более, что дело уже к обеду; ещё несколько часов – и темнеть начнёт. Подумав несколько минут, я принял решение. Может, это и неправильно, но извините, выбирать не приходится. Всё, что найду, соберу и отнесу в избу. Вещи оставлять я не собираюсь. В этом долбанном мире каждая тряпка имеет цену, что уж говорить про оружие!