Пандемия паранойи

Во дворе немая сцена, переходящая в переполох. Банда вылетает из-за стола, катит тесным комом к калитке. Мешая друг другу, пытаются все одновременно пропихнуться сквозь узкую горловину в заборе. Спустя десять секунд двор пуст. Только связанный Серёга за столом и Акрам у калитки.

Он никуда не торопится. Он отдаёт распоряжения по мобильной рации. Теперь понятно, как бандиты поддерживают связь.

– Удавка, перекрой выезд из посёлка. Перехвати нашу «таблетку».

– Только что выехала,

– Выехала? Б..ть! Рыжему скажи чтобы шли назад…

Пока Акрам командует, оббегаю забор и переползаю его со стороны сугроба. Того, где лежат тела. Лицо у Маши спокойное. С таким она спит. На виске маленькая, коричневая точка и короткий, ещё алый подтёк в растрёпанные русые волосы. Снег под головой мерцает красными кристаллами под висящим над нами солнцем.

За десятые доли секунды ко мне приходит понимание того, что я не мог осмыслить половину дня. Маша мертва.

– Кордон, я Мастер.

– Кордон на связи.

– Бери пару машин, отправь пацанов к посёлкам. Пусть примут нашу «таблетку».. Водителя – в яму.

– Понял.

Несусь к калитке. Вижу спокойный, чуть удивлённый взгляд карих, узко посаженных глаз и изо всех сил бью по чёрным кудрям головы. Ноги Акрама подгибаются, тело медленно оседает, но я продолжаю молотить обрезком трубы по голове, по шее, по плечам, до тех пор, пока враг не падает лицом в серый узор мозаики садовой дорожки.

***

– Людей из вагончика выпусти, – распоряжается Серёга, пока я разрезаю кухонным ножом пластиковые хомуты на его руках, – пусть через лес бегу в город. На остановку нельзя.

Серёга мешком валится на пол гостиной. Пытаюсь затащить его на диван.

– Беги, пока не вернулись. И Лена, пусть в город…

– Ага. – Я слабо представляю себе, что нужно сказать, чтобы Лена бросила мужа и убежала в город. Но спорить с Сергеем некогда.

У калитки спотыкаюсь о тело Акрама.

«Если я его убил, будет ли он считаться жертвой коронавируса? А если выживет, то попадёт ли в статистику выздоровевших? Нет, правда: у нас же теперь не болеют и умирают только от короны?» – ловлю себя на том, что разговариваю с собственным мозгом. Точнее, мой мозг беседует со мной. Раньше я о себе мог сказать, что не всегда дружу с головой. Но ещё никогда я с собственной головой не болтал. Что это: следствие контузии или начало сумасшествия?

Впрочем, копаться в себе некогда. Подбегаю к балку. Замок на дверях закрыт. Выдёргиваю из дорожки тротуарную плитку. Она от ударов крошится и после третьего столкновения с металлом замка распадается на три части. Менеджер в фирме обещал, что тротуарная плитка переживёт меня и моих внуков. Редко верил продавцам. Теперь не буду верить вообще.

Оглядываюсь по сторонам. Обрезок трубы валяется около тела Акрама там, где я его бросил. Хватаю и чувствую под пальцами липкую кровь и волосы. Не думал, что для меня окажется так сложно преодолеть брезгливость. Странно мы устроены: видим свою кровь и в худшем случае паникуем, чужая – вызывает отвращение до рвоты. Хотя, казалось бы: в чём разница?

Труба оказывается намного эффективнее тротуарной плитки. Наверно, потому, что мне никто не гарантировал её вечность и надёжность. Замок, вцепившийся в петли мёртвой хваткой, вылетает вместе с ними и звонко шлёпается на асфальт. Дверь распахивается.

– Где эти суки!? Замочу всех, падла!!! – Двести килограммов разгневанного мяса, упакованные в рваное нижнее бельё, валятся прямо на меня. Едва успеваю сделать шаг в сторону. Кажется, это тот самый гордый владелец сгоревшего особняка, который ещё пару недель назад он важно транспортировал своё тело в Land Cruiser 200, свысока поглядывая на жителей посёлка, строивших себе дом, а не Тадж Махал. И вот он передо мной. В пыли и на четвереньках.

«Интересно: Аркам сказал, что заказчик сгорел вместе с домом»– напоминает мне мозг: «Выходит, соврал. Зачем? Восточная хитрость? Психологическая атака? Хотел припугнуть?»

А мне интересно: зачем мозг грузит тело совершенно неважными сейчас вопросами и мешает мне спасать людей?

Пока сосед пытается встать с колен, я помогаю выбраться из балка другим пленникам. Они все связаны. Руки за спиной стянуты петлёй из пластикового хомута.

«Фирменный стиль или отпечаток профессии?» – неспешно размышляет мозг.

– Я вас знаю! – говорит «дюймовочка» лет девятнадцати, которой я помогаю спуститься.

– Заткнись, уж. Какая разница? – отвечаю я мозгу.

– Когда ты успел стать хамом? – Лена смотрит на меня из проёма двери с искренним удивлением.

– Прости. Так получилось… – я прикидываю: стоит ли посвящать её в тёмные глубины моего сознания и прихожу к выводу, что всю эту абракадабру мне будет сложно объяснить, а ей – понять. Выдаю невнятное, – это я сам с собой.

– Внутренний диалог? Бывает… Как голова? – Во взгляде Лены удивление сменяется сочувствием.

– Мешает.

– Понятно. Кстати, это та самая Сашкина Даша, – представляет малышку Лена, – помоги!

Пытаюсь её подхватить, но Лена мотает головой.

– Просто придержи. Я сама.– Она уже всё просчитала. В том числе и возможные последствия моих джентельменских жестов. Раздавить меня Ленка, конечно, не раздавит, но пару переломов, совместимых с жизнь я почти наверняка получу.

Где-то вдали, со стороны города доносятся короткие хлопки. Сначала очередями, потом, по тише, одиночные. «Это за Сашкой» проносится у меня в голове.

– Где эти суки? В порошок, на х…!!!

– Заткнись, мешок! – Лена, кажется, относится к товарищу по несчастью без особого пиетета.

– Зачем ты так? – я спрашиваю, но знаю: Серёгина жена без причины никого травить не будет.

– А ты посмотри: он единственный не связан. Сидел тише воды, ниже травы. Всё про деньги бубнил, про сгоревший особняк и загубленный бизнес.