Пантера - ярость и страсть

Плакат был прикреплен к потолку над большой двуспальной кроватью, на которой я лежала под шелковым покрывалом, одетая в чистую ажурную ночную сорочку. Может, это уже саван? Скосив глаза по сторонам, я увидела просторную спальню с дорогой мебелью и полное отсутствие людей. Я была не связана, все спокойно, и, если бы не плакат на потолке, я подумала бы, что больше мне ничего не угрожает. Может, из ада я теперь попала в рай?

Устав от неразрешимых загадок, я в изнеможении закрыла глаза и притворилась спящей. "Господи, это когда-нибудь кончится?" - сто раз спросила я себя, прежде чем успокоиться. И в сотый раз сама себе ответила: нет, не кончится, пока не отдашь им какие-то деньги. Может, упросить босса, пусть поделится с ними нашей полугодовой прибылью, скрытой от налогов? Никаких других денег я никогда не видела и даже не знала, где они находятся. А то бы давно сказала, чтобы оставили меня в покое. И потом, почему дергают именно меня, а не эту мымру Лену и ее мамашу? У меня что, на лбу написано, будто я знаю, где деньги? И почему сам Игорь (если, конечно, в машине был муж Лены) спрашивает у незнакомой девушки о деньгах, которые сам же и увел у бандитов? А если это не тот Игорь, тогда кто?

Где-то послышались приглушенные голоса. Они приближались. Голоса были тихими и незнакомыми, кроме одного - вежливого и приятного, он-то и заманил меня в "БМВ".

– Ну что, долго еще?
– спросил искуситель.

– Еще с полчасика, может, чуть больше, - ответила женщина.
– Вы слишком сильно брызнули.

Она подошла, мягкие руки начали искать мой пульс. Я тут же почти убрала сердцебиение, оставив совсем чуть-чуть.

– Да, еще без сознания, - констатировала она.

– А не спит?
– спросил незнакомый.

– Нет, пульс едва прослушивается.

– А не умрет?
– заволновался вежливый.

– Кто ее знает, после такой дозы, - вздохнула та.

– Если верить Сатане, - уверенно проговорил другой мужской голос, - то иприт, зарин и заман ей можно внутривенно делать и она выживет все равно.

– Ну уж, скажете, внутривенно, - возмущенно проговорила женщина.
– От такого сразу умирают. А так, Вадим Петрович, мы ее всю вымыли, вычистили, как вы сказали. В сорочку одели, плакатик вон нарисовали. Нравится?

– М-да, ничего плакатик, - сказал мой знакомый.
– Только восклицательный знак можно было и не ставить.

Ага, никакой он не муж Лены. Значит, только внимание мое отвлекал, чтобы половчее в лицо брызнуть. Но как же он узнал, что это именно я иду по дороге? Еще одна загадка...

– Ничего, для пущей убедительности сойдет - проворчал незнакомый. Очнется, глаза откроет и сразу бац - и в дамки!
– Он тихонько загоготал. Психологическая пытка, называется. Ладно, Любовь Борисовна, вы идите, а нам с Вадимом поболтать нужно. Если она очнется, мы вас позовем.

Женщина ушла.

– Кто же она такая на самом деле?
– услышала я прямо над собой голос незнакомого.
– Наших двоих замочила, всю банду Сатаны разогнала. Кто теперь наркоту продавать будет?

– Других полно. Главное, найти эту партию и деньги вернуть. Ну Игоречек, ну удружил подонок!
– усмехнулся вежливый Вадим.
– Вот ты, Рома, думал когда-нибудь, что он сможет нас так кинуть?

Я услышала чирканье зажигалки, короткий вдох, и слова Ромы донеслись до меня уже вместе с запахом сигареты с марихуаной:

– Если бы думал, Вадик, то этого гнуса давно бы черви в земле жрали.

– Вот и я говорю - странно все это.

– Ничего странного. Это жена, сучка, его с панталыку сбила. А детективов они, видать, в долю взяли, чтобы те им план разработали. Хорошо, мы сразу среагировали и босса пришили, а то бы сейчас еще и за ним гонялись.
– Он тяжко вздохнул.

– А неплохой план у них получился, - задумчиво проговорил Вадим. Игоря с Кургузым до сих пор найти не можем, жена тоже как сквозь землю провалилась вместе с матерью, только эта девчонка и осталась. Как это люди Сатаны ее за жену приняли?

– Идиоты, - лаконично пояснил Рома, продолжая окуривать меня марихуаной.

– И потом, они ведь никогда не видели ни ту, ни другую. Хорошо, тебе повезло с ней на дороге.

– Какое уж там!
– вздохнул тот тоскливо.
– Просто Сатана мне ее хорошо описал - ошибиться было невозможно. И район тот же. Я ей как сказал, что меня Игорем зовут, у нее аж лицо вытянулось. Она, думаю. Вот только скажет ли она нам теперь что-нибудь? Девчонка-то крепкая, по всему видать...

– Не волнуйся, - усмехнулся Рома, - я сам за нее возьмусь. Пусть только очнется, я ей такое устрою, что пожалеет, что не умерла сразу. Любаша у меня свое дело знает, слава Богу, всю жизнь в химлаборатории КГБ проработала, а там у них информацию из людей вытаскивать умеют...

Он еще что-то с садистским наслаждением рассказывал про специальные лекарства, которые подмешивают в пищу, и люди после этого начинают сходить с ума от боли или болтать все напропалую, а я лежала ни жива ни мертва и думала, что теперь мое благополучие находится лишь в моих собственных руках. Если я очнусь, то мучения продолжатся, только на этот раз еще более изощренные, если верить этому Роме. Они накормят меня, подсыпав в еду секретных препаратов, и я начну сходить с ума. А если откажусь от пищи, то наверняка у них тут приготовлено что-то и на этот случай. Недаром же они так спокойны и уверены, что я с ними ничего не сделаю, когда приду в себя, хотя уже знают от Сатаны, что приближаться ко мне опасно для здоровья. Нет, мои дорогие, не дождетесь! Если Рома говорит, что я потом пожалею, что не умерла сейчас, то мне ничего не остается, как избавить себя от запоздалых раскаяний.

И я решила умереть, не приходя в сознание. Широко открыв глаза, я дернулась в предсмертной конвульсии, вскрикнула, и тело мое застыло, недвижимое и бездыханное, на белоснежном покрове постели. А сама я пристроилась около плакатика под потолком, чтобы удобнее было любоваться своими прелестями. До чего же все-таки красивое у меня тело! Большие изумрудные глаза с неразрешимой тайной в глубине, изумительной прелести золотистые волосы, длинными волнистыми локонами обрамляющие нежные черты лица, которым позавидовали бы все Елены, Лауры и Беатриче, вместе взятые, и волнующие, даже саму меня иногда, формы стройного и гибкого тела, в котором таилась необычайная сила. Правда, сила эта бралась не из мышц, а из внутренней энергетики, которой я свободно владела и могла направлять ее в любое место по своему желанию. Вот как сейчас, когда я просто взяла и вывела ее из тела. Всему этому научил нас Акира...

– О, очнулась!
– радостно воскликнул тучный, пожилой уже, лысоватый мужчина, одетый в клетчатый пиджак и светлые брюки. Это и был Рома. Он склонился надо мной, отставив сигарету, и заглянул в открытые глаза.
– Что это с ней?
– обеспокоенно проговорил он и взволнованно крикнул: - Любовь Борисовна!

Вадим стоял по другую сторону кровати, и на красивом лице его кривилась виновато-озадаченная улыбка. Тут же в дверь влетела пожилая женщина в белом халате, с крашеными волосами и яркой помадой на губах. В руках у нее поблескивал шприц.

– Что, очухалась, родненькая?
– ласково проворковала она, быстро подходя ко мне. И тут лицо ее начало вытягиваться. Бросив шприц на кровать, она схватила мою руку и начала лихорадочно искать то, чего найти там уже было нельзя.
– Господи, миленькая, да что же ты делаешь с нами?
– бормотала она, похлопывая свободной рукой по моим щекам.
– Ну давай, возвращайся к нам, ласковая моя, мы тебя любим...

– Ну, что с ней?
– сипло спросил Рома. Женщина выронила мою остывающую руку, прижалась ухом к моей высокой груди, послушала, отстранилась и безжизненным голосом произнесла: