Папаша напрокат

Пальмиенто встал, обошел свой стол и приблизился к Саре с теплой улыбкой на лице.

– Здравствуйте, доктор.

Сара протянула ему руку, и Пальмиенто с энтузиазмом пожал ее. Он был невероятно привлекателен. Ничего удивительного в том, что миссис Лав с таким трепетом относится к нему.

– Рад видеть вас среди наших сотрудников, миссис Толли. – Его светло-каштановые волосы только начинали седеть, легкие морщинки не портили лица. Во всех чертах сквозила мягкость, только зеленые глаза смотрели пристально и сурово. Они не подходили ему, его манере поведения. Саре и раньше приходилось сталкиваться с людьми, чей взгляд внушал ей беспокойство. Это были ее пациенты. Они выглядели удивительно здоровыми, совершенно нормальными, но их глаза выдавали изменения психики. Она освободила свою руку настолько быстро, насколько позволяли приличия. Ее удивила собственная реакция. Перед ней стоял блестящий врач, заботящийся о своих пациентах. Просто у него такие глаза. Глупо было думать о чем-то другом.

– А где будет работать миссис Толли? – Доктор Пальмиенто обратился к миссис Лав, продолжая смотреть в глаза Саре. Той пришлось отвести взгляд.

– В третьем отделении, – ответила миссис Лав.

– Ага! – Радость доктора показалась Саре чрезмерной, но, возможно, человек просто очень любит свою работу. – Должно быть, вы очень опытная медсестра, миссис Толли. Джойс не каждому доверила бы третье отделение.

Сара улыбнулась старшей медсестре.

– Благодарю вас за доверие, – сказала она.

– Я решила, что миссис Толли нам подойдет, потому что она хочет учиться и имеет опыт работы в операционной.

– Не совсем так, – быстро вмешалась Сара. – Я не бывала в операционной со времени учебы в школе медсестер. – Она не хотела ассистировать на лоботомии.

Они как будто и не услышали слабый протест.

– Я большей частью работаю именно в третьем отделении, – сказал доктор Пальмиенто, – там находятся наиболее серьезные наши пациенты.

– Я много хорошего слышала о вас и вашей работе, – Сара надеялась, что в ее словах нет такого неумеренного восхищения, как у Джойс Лав.

Пальмиенто с улыбкой кивнул и положил руку на плечо Сары.

– Вы отлично впишетесь в нашу команду, – объявил он.

Когда они снова оказались в коридоре, миссис Лав обратилась к Саре:

– Правда, он удивительный?

– Доктор Пальмиенто, несомненно, живет своей работой, – осторожно ответила Сара, все еще не оправившись от того смешанного впечатления, которое произвел на нее известный врач.

Он доктор, а не пациент, напомнила она себе. Признанный всей страной психиатр. Она имеет большой опыт, но все же не следует столь однозначно судить о людях по выражению их глаз!

Первая неделя работы в «Сент-Маргарет» прошла достаточно гладко. Сара ухаживала всего за двумя пациентками. Обе страдали от депрессии. Саре они показались симпатичными. Она твердо верила, что дружеские отношения между пациентом и тем, кто за ним ухаживает, – это залог быстрейшего выздоровления. Она часто разговаривала с пациентками и даже обнимала их, если их надо было утешить.

В конце недели поступила новая пациентка по имени Карен. Саре поручили ухаживать и за ней тоже. Сорокалетняя женщина, мать троих детей и жена политического деятеля, она не произнесла ни слова за последние шесть лет. Сара впервые столкнулась с таким упорным мутизмом. Муж Карен утверждал, что не помнит ничего такого, что могло бы спровоцировать это состояние жены. Просто однажды весной Карен перестала разговаривать, и все. Она не говорила ни с ним, ни с детьми, ни с соседями. Она даже перестала петь в церковном хоре, где солировала десять лет.

Сара решила докопаться до истинной причины. День за днем она разговаривала с ней, мягко пытаясь выяснить, в чем дело, что вызвало такую серьезную травму. Сара была очень терпелива, надеясь, что Карен поймет, что ей можно доверять, и откроется ей.

У доктора Пальмиенто оказался совсем другой подход к проблеме. На третий день госпитализации Карен, когда Сара разговаривала с ней, врач неожиданно ворвался в палату.

– Ты настоящая потаскуха! – рявкнул он.

У Сары буквально отвисла челюсть. К кому из них он обращается? Карен смотрела на него большими печальными глазами.

– Твой муж сказал мне, что ты совершенно не заботишься о детях, – прорычал Пальмиенто, его зеленые глаза яростно сверкали. – Ты из тех баб, которых следует драть плетьми! Тебе вообще не следовало заводить детей! – С этими словами он вышел из палаты. Сара дрожала как осиновый лист, а лицо Карен по-прежнему ничего не выражало.

Сара коснулась ее руки и встала.

– Я сейчас вернусь, – предупредила она и вышла в коридор.

Доктора Пальмиенто она нашла около палаты сновидений. Сара впервые обратилась к нему после приема на работу. Она боялась и не хотела вступать с ним в конфликт, но то, что произошло, было недопустимо, просто невозможно.

– Прошу прощения, доктор Пальмиенто, я не понимаю, почему вы ворвались в палату Карен и накричали на нее. Она слишком хрупкая.

На губах доктора появилась улыбка.

– Вы ставите под сомнение мои методы? – Его слова прозвучали так, словно он поддразнивал ее.

– Нет… То есть да. Я думаю, ей необходима поддержка, а не…

– Вы обращайтесь с ней так, как считаете нужным, а я буду поступать по-своему. – Пальмиенто как будто предлагал Саре вступить с ним в соревнование. – Посмотрим, кто из нас выиграет.

День за днем Сара просиживала по часу рядом с Карен, разговаривала с ней, иногда держала ее за руку. Доктор Пальмиенто врывался, кричал на Карен, третировал ее. Если он замечал Карен в коридоре, то набрасывался на нее с оскорблениями.

Как-то раз Сара провожала Карен в комнату отдыха, когда на них в очередной раз наткнулся доктор Пальмиенто. Уже пройдя мимо них, он повернулся и громко обратился к Саре, так, чтобы его слышали другие пациенты:

– Я надеюсь, вы ведете ее в косметический кабинет, миссис Толли, – крикнул он. – Хотя вряд ли ей там помогут. Вам стоит сначала обратиться к пластическому хирургу.

Карен развернулась, и Сара впервые увидела, как ожили ее глаза.

– Оставь меня в покое, проклятый сукин сын! – сказала она.

Сара от изумления застыла на месте. А доктор Пальмиенто уже уходил по коридору. Обернувшись на ходу, он крикнул Саре:

– Полагаю, я выиграл этот раунд, миссис Толли. Все любили его, а Сара никак не могла разобраться в своих чувствах к нему. У него был очень переменчивый характер. Заботливый, по-отечески мягкий, невероятно человечный, он вдруг становился жестоким, неуправляемым, грубым. Все считали, что доктор Пальмиенто необыкновенно удачно справился со случаем Карен. Однажды нарушив молчание, Карен делала новые и новые успехи, хотя ее речь была пересыпана непристойными выражениями и проклятиями. Сара вынуждена была признать, что подход Пальмиенто оправдал себя. Но какова цена такого успеха? Каково человеку ощущать себя объектом исследований, а не живым, мыслящим существом?

Остальной персонал приходил в восторг от экспериментов доктора с наркотиками.

– Если бы моей матери пришлось лечь в психиатрическую больницу, я бы предпочла, чтобы ее лечил доктор Пальмиенто, – услышала как-то Сара слова одной из сестер. – Я бы хотела, чтобы ее лечили по последнему слову науки.

Но Сару эксперименты Пальмиенто заставляли нервничать. Он день за днем вводил пациентам с депрессией препарат под названием ЛСД в надежде, по его собственному выражению, «сломать возведенные ими стены». ЛСД пугал Сару. Пациенты реагировали на него по-разному. Одни кричали, в буквальном смысле слова лезли на стену, пытались выброситься из окна. Другие спали целые дни напролет, ворочаясь с боку на бок и вздрагивая от навалившихся на них кошмаров. А доктор Пальмиенто спокойно наблюдал за этими реакциями, тщательно делал записи и вновь добивался денег для продолжения экспериментов.