Папенькина дочка

Не знаю, как бы я выкрутился, но меня часто выручал Олег Анатольевич Физурнов. Не один раз он брал на себя мои группы. Для поездок в Москву, на сдачу зачетов, а затем и экзаменов я во всю использовал машину. Хотя время было зимнее, я приноровился. Это позволяло мне выигрывать не минуты, порой даже часы, но и еще, что важно я совершенствоваться, приобретать навыки вождения. В армии я ездил по грунтовым, а теперь осваивал дороги большого города. Они были совершенно другими. Езду по улицам у себя в городке нельзя было сравнить с ездой в мегаполисе.

Я часто ездил один из-за опасения за пассажиров. Мне трудно было брать на себя ответственность. Однажды у Светланы был выходной, и я взял ее с собой — отважился. В автомобиль она забралась и уселась рядом со мной. И странно она меня не отвлекала. Пусть мы и не молчали. Руль в руках я держал легко и непринужденно. А слова — они были сами по себе, стоило нам только вырваться за пределы нашего городка, я азартно с упоением принялся рассказывать жене о своих делах — учебе, работе, о спортивных удачах своих подопечных — студентов техникума. Светлана не выдержала и сказала:

— Андрей, наконец-то мы наговоримся!

Дома у нас на это порой не было времени. В жизни много такого, что служить разъединению людей и мало — сближению. Я с удовольствием после вспоминал ту поездку.

Не только я один был разговорчив в дороге, откровенен, но и Светлана. Она мне рассказала, что моя мать не оставляет ее одну на работе. Нет-нет и навещает, помогает в трудных вопросах.

— Любовь Ивановна строго выполняет данное моему отцу Филиппу Григорьевичу слово. Я ее подшефная. Вот так! Наш машзавод имеет связи с Московским политехническим институтом. Она меня толкает туда. Теория теорией, а основные знания приходят благодаря работе и ее осмыслению. Опыт дает уменье. Я, чувствую, это мое — мне нужно учиться дальше.

Сессия у меня прошла удачно. После я не раз замечал: легкое дело выполняется часто с огрехами, не достаточно качественно, а сложное, когда ты идешь на пределе, в голове мысли: «ну еще рывок, еще один» — прекрасно! все это из-за отношения к делу.

Предметы в институте для меня не были трудными. Я сдавал их с удовольствием. Одним из интересных, наверное, был предмет об истории олимпийских игр. На вопросы в билете я отвечал бойко. Ничего не пропустил. Наговорил много больше, чем нужно было.

Последний экзамен у меня был по общей анатомии человека. Он также был мной сдан успешно. Однако для этого мне пришлось подолгу задерживаться в институте. Чтобы не разморозить мотор я время от времени выбегал из здания и спешил к своему «Жигуленку». На улице была зима. Пусть и не такая морозная, но зима. Я заводил его, прогревал мотор и затем торопился назад в читальный зал.

Дома я появился поздно. Машина меня не подвела. Автомобиль был послушен в моих руках. Я точно остановил его у ворот, выскочил, открыл их, затем заехал во двор, закрыл ворота.

В доме было тихо. Свет горел во всех окнах. Я поставил машину в гараж. Неторопливо оббил с сапог снег, рядом лежал веник, но поднимать его не хотелось, и вошел в коридор.

— Ну, вот и он! — сказал отец, — а мы тебя ждем, волнуемся. — Сдал? Не говори! Я, вижу, ты сдал. Все сдал. Молодец! — и отец, не дожидаясь, когда я разденусь, бросился мне жать руку. Меня все обступили.

— Мне нужно было это знать. Я из-за тебя не оформлял командировку. Завтра меня нет. Я уехал…

— Туда? — спросил я. Мать тут же ответила за него. Она спокойно отнеслась к отъезду Николая Валентовича. Инга жила отдельно — своим домом и отцу, чтобы встретиться с ее матерью, странной женщиной, какой она мне виделась в воспоминаниях, нужны были усилия. Я знал об этом. Любовь Ивановна ему верила.

— Я расскажу о твоих успехах сестре, обязательно расскажу. Вы уже взрослые. И такие, такие самостоятельные. Это хорошо, — закончил отец и, развернувшись, тут же пошел к себе в кабинет. Я успел заметить на лице какую-то «дымку задумчивости».

За спиной у матери он говорил мне, что хотел бы меня и Ингу познакомить. Но пока не представлялось случая.

— Жизнь большая. Никто не знает, что в ней важно или второстепенно, может быть, вы, будете еще друг дружке нужны.

Мать к моим успехам отнеслась более спокойно. Она сразу же после отца ушла на кухню готовить ужин. Но прежде поцеловала меня в щечку. Я видел, Любовь Ивановна мной довольна.

Я и Светлана остались одни.

— Сколько мы с тобой живем? — спросила жена. Я посмотрел на нее, немного подумал и ответил:

— У меня такое ощущение, что очень-очень долго. Но если быть педантом, то полгода!

— Да с тобой я живу много-много лет! Тут ты прав! А вот с Любовь Ивановной только полгода. Я еще не научилась ее понимать! Не представляю, как она может быть спокойна? Ее муж, Николай Валентович уезжает к другой семье, а она… — не понимаю.

— Нет, не к семье, а на завод, по работе, если быть точным. Он, этот самый завод, находиться там, на юге страны. Отец работал на нем главным инженером. Он его курирует и не только его, но и другие заводы. Он их все объезжает. А уж там, когда Николай Валентович будет на заводе, то постарается найти время заглянуть к дочери, моей сводной сестре — Инге. Вот так! — закончил я свою речь.

— Ну, все равно к дочери, бывшей жене…, — повторила мои слова Светлана. — Моя мать, если бы отец только лишь заикнулся, такой бы крик подняла. Мало не показалось бы!

— Ты думаешь, моя мать не поднимала крик? Но это было давно, — констатировал я. — Когда-нибудь у Филиппа Григорьевича с Марией Федоровной также все образумиться и не будет необходимости не доверять.

— Ну, дай Бог! — ответила мне Светлана.

Однако, чтобы не оканчивать разговор на грустной ноте, сверкнув зелеными глазами, сообщила мне:

— Я на следующий год решила пойти учиться. Вот так! Не только тебе быть образованным, — и засмеялась.

Я не удержался и тут же отправился рассказать об услышанной новости родителям. Они обрадовались словам невестки, и пришли ее поздравить.

— Молодец, — сказала Любовь Ивановна. — Это по-нашему.

Отец посоветовал Светлане по весне пойти на подготовительные курсы. Она согласилась.

Мне было интересно наблюдать за Филиппом Григорьевичем. Он весть дочери о том, что она надумала учиться дальше, принял с неописуемым восторгом — от удовольствия даже подпрыгивал. Тесть не сомневался — дочь обязательно поступит в институт. Он всем в поселке раструбил, в первую очередь своему другу однополчанину — отцу Татьяны Полнушки и не только ему, бабе Паше сказал:

— Николай Валентович, свояк он все сделает! Моя Светлана можно сказать уже там. Это вам не техникум.

11

Каникулы в институте, а затем и в техникуме несколько снизили мою нагрузку. Однако их нельзя было назвать отпуском. Я продолжал ходить на работу, хотя она эта самая работа заключалась в подготовке к началу следующих занятий.

— У тебя то пусто, то густо! — глядя на такое положение дел, сказала Светлана. — Ладно, твои каникулы мы проведем с пользой.