Папина жизнь

— А у мамы дома Крис уже купил!

— Да? А тебе дает в нее играть?

— Пап!

— Да?

— У тебя ведь нет настоящей работы, да?

— Нет, есть!

— Но ты же только рисуешь…

— Эстелла, — объявил я, — сегодня День Отца.

Я поставил ее на кровать и принялся щекотать. Щекотал и щекотал.

— Ну, давай-ка еще! — потребовал я, тыча пальцами ей в маленькие ребрышки. — Ты у нас боишься щекотки, малышка?

Эстелла визжала и ловила меня за руки. Что она пыталась сказать? Мамамамама! Папапаппапапа! Всего восемь месяцев назад мы вышли из роддома, а сколько всего она уже умела! И «ладушки-ладушки», и «с кочки на кочку, с кочки на кочку!». Но ничто не сравнится с Щекоталками.

— Должен предупредить, мисс Стоун, что сопротивление бесполезно. Повторяю вопрос: ты боишься щекотки, а?

Щекоталки были нашей стоуновской семейной традицией. С Джедом они никогда не работали, но Глория их в детстве обожала, а Билли любил и по сей день. Дети, ну-ка к папе! Папа вас помучит!

На секунду я затих и прислушался. С лестницы донеслись осторожные шаги. Вошли Глория, Джед и Билли, с самодельными открытками ко Дню Отца и завтраком на подносе. Анджела замыкала ряды.

— Ой! — взвизгнул я. — Это же мистер Зубик! — Я укрылся под толстым одеялом.

— Бойся мистера Зубика! — трубно возгласил Билли. Он был одет в костюм Девы Марии и держал мистера Зубика за хвост. — Бойся, очень бойся!

Мистер Зубик — это была игрушка для ванной, пластмассовая акула, которая умела пускать воду струей. Иногда мистер Зубик неожиданно нападал на рассвете.

— Но сегодня же День Отца, — трусливо напомнил я. — Разве мистер Зубик не должен сегодня сидеть дома с миссис Зубик и маленькими Зубятами?

— Должен, — уступил мне Билли, — но он хочет до завтрака поговорить.

— Говорите же, о мистер Зубик, — повелел я.

— Мистер Зубик говорит, что я буду жить в большой семье, — сказал Билли.

— Правда? — с внезапно пробудившимся интересом переспросил я. — А что он еще скажет?

— Мистер Зубик говорит, я буду жить в большом доме!

— Да? Понарошку?

— Нет, во дворце за миллион фунтов! С мамой и Крисом! Далеко-далеко!

Я выглянул из-под одеяла.

— А потом что? — спросил я, уже отнюдь не весело. — Мы с тобой еще увидимся? Что говорит мистер Зубик?

Но мистер Зубик уже возвращался домой в ванную. Он сделал свое дело, скотина.

— Во дворце, а? — сказал я, обращаясь к Глории и Джеду. — За миллион фунтов? Далеко-далеко?..

Джед и Глория молчали.

— Звучит заманчиво, — улыбнулся я, едва не подавившись кусочком тоста.

Глава 24

— Аллоагентство недвижимости КантриУэйз Дуэйнслушает чеммогубытьполезен?

— Простите, можно еще раз? У меня была тяжелая ночь.

— Алло. Агентство недвижимости «Кантри Уэйз». Дуэйн слушает. Чем могу быть полезен?

— Спасибо, Дуэйн. Вы настоящий друг.

— Рад помочь, сэр.

— Меня интересует дом, который описан у вас в проспекте. В Хэйдауне. Очаровательная деревенька, я полагаю.

Я выполнял секретную миссию. Насчет тяжелой ночи я соврал. Всего-то выпил один стакан виски, но он действовал долго, часов до четырех, когда голова наконец перестала кружиться, и я отрубился прямо на диване. Проснувшись, я поискал в Интернете престижные агентства недвижимости и нашел на сайте «Кантри Уэйз» красу и гордость всего агентства, огромный дом с большим участком земли, стоимостью в 950 тысяч. Нет, Билли, не миллион, но близко к тому.

— Дуэйн, скажите, — продолжал я, — этим домом уже интересовались?

— Да, сэр, очень.

— Ну, не так уж и пристально, а?

— Очень пристально, сэр, говорю вам.

— Но твердых обещаний пока не было?

— Пока нет, сэр. Но мы ожидаем, что эта недвижимость уйдет очень быстро.

Может, он и не врал. Я знал, что мистер и миссис Пиннок ездили туда с тремя детьми. Не станут же они так просто ездить, если у них нет серьезных намерений. Глория выдала Анджеле ключевые детали: «Такой огромный и шикарный. Только, по-моему, немножко старомодный».

— Хорошо, Дуэйн, я съезжу посмотреть.

Я договорился встретиться с ним в два часа.

До этого мы с Анджелой разработали план. Пока Глория, Джед и Билли живут у мамы, Анджела поедет с Эстеллой в гости к родителям, а я в одиночестве сделаю серьезный ремонт в гостиной, перекрашу ее из грязно-лиловых тонов в горделивые золотые.

— Семи дней мне более чем достаточно, — уверял я Анджелу, провожая их с Эстеллой на поезд.

В субботу я отдыхал.

В воскресенье я ленился.

В понедельник я водрузил оба кресла на диван, после чего лег на ковер и смотрел на них. Что затевают Дайлис с Крисом? Они что, и впрямь собрались переехать из Лондона, не сказавши до «свидания»?

Во вторник я свернул ковер и выкинул его из комнаты. У меня слегка поднялось настроение.

В среду я думал о детях. Мне хотелось быть рядом с ними, сказать им, что все будет хорошо. Из Дерби позвонила Анджела. Я заверил ее, что ремонт идет полным ходом.

А в четверг… в четверг я как раз позвонил Дуэйну. Хэйдаун располагался не так далеко, как те страшные страны, в которые мои страшные сны то и дело переносили Пинноков, но все же это была в некотором роде другая страна. Лесистая, красивая и отвратительно далекая от моих финансовых возможностей. Если моим детям предстоит здесь жить, то, полагал я, мой долг — осмотреть это место. Вряд ли у меня еще будет шанс.

Я припарковал «астру» на дороге и пошел по гравиевой дорожке. На другом конце меня ждал Дуэйн, облокотясь на лиловую «лагуну». Поскольку он мне (ну, пусть впритык) годился в сыновья, глупо было прятать от него мой несчастный рыдван. Но я притворялся другим человеком.

— Мистер Дали? — он протянул мне руку. — Рад познакомиться, сэр.

— Взаимно, Дуэйн, — ответил я. — Рад, что ваша машина так хорошо подходит к моему костюму.

Дуэйн на секунду лишился дара речи. Его, наверное, устрашил мой свадебный костюм, который выходил в свет впервые за долгое время. Я приподнял солнечные очки, дабы показать, что пошутил.

— Мы стремимся угождать, сэр, — сказал Дуэйн, снова обретя городское самообладание. — Зайдем в дом? Хозяева как раз там, они очень милые люди. По-моему, им даже нравятся наши визиты.

Я отступил на шаг, чтобы полюбоваться фасадом — великолепный фронтон, все обшито деревом. Места перед фасадом хватит для нескольких машин. Вокруг зеленел роскошный кустарник, в фигурной живой изгороди стрекотали сверчки.

Дверь была старой и тяжелой. Она приоткрылась, не успел Дуэйн коснуться звонка. Нам отворил седой старик лет семидесяти, умеренной тучности. Он напоминал свежую весеннюю редиску. Его беззаботные манеры говорили о том, что свою закладную он давным-давно выплатил.