Пара для дракона, или просто будь пламенем

Из-за этих милых иномирных туристов жаркие равнины, лежащие меж основным континетом и Шатаку, так и не были полноценно заселены. Жизнь тут концентрировалась в вольных городах-крепостях, выживающих под защитой гарнизонов и Властелинов и условно объединённых в Бажен-Шабское содружество. Из всех этих городов Чу был ближе всего расположен к Разделяющим Горам, что гарантировало его жителям много изысканных удовольствий.

Между тем, второе проявление закона бутерброда заключалось в том, что, помимо мертвецов, в Разделяющие Горы попадало очень много разномастных существ из совершенно случайных миров. Ходили даже слухи, что такое разнообразие каким-то образом было на совести Раха, ветра-суховея: якобы он настраивал порталы так, чтобы приток иномирцев был как можно более экзортическим, а после смотрел: кто из них сумеет покинуть горы, кто сдуру сунется в объятия бога, пустыню Хо, кто пойдёт в сторону Чу, кто сумеет выжить… Строго говоря, немного зная восьмикрылого милашку Раха, Ири такому не удивилась бы.

Так или иначе, немногие выжившие иномирцы оседали в Чу, постепенно вливаясь и без того многонациональный городской колорит. Однако период, когда Ири посчастливилось подписаться на должность местного Чёрного Властелина, оказался тяжелым: некоторые плотоядные гости из Гахаана не то эволюционировали, не то все же деградировали в нежить, способную имитировать — и крайне достоверно — жизнь. При этом, в отличии от своего земляка-Наместника и прочих высших, перевёртыши не обладали даже зачатком человечности; несмотря на высокий интеллект, все, что их интересовало на самом деле — двуногие мясные блюда и способы их добывания.

После многочисленных убийств, совершенных такими лже-живыми, и весёлых общегородских догонялок, в ходе которых сгорела почти вся старая, деревянная часть Чу, было принято вынужденное решение: отстреливать иномирцев превентивно, так сказать, на подходе. Мера была спорной, но большая часть горожан её всячески поддержала — своя жизнь дороже. Однако, среди фермеров, работающих за стенами, нашлось немало тех, кто пытался невезучих иномирцев спасти. Некоторые горе-спасатели заплатили жизнью за свою придурь, другие, напротив, разбогатели, продав пожертвованные благодарными спасёнными замирские игрушки. Так или иначе, вышло так, что в фермерских ненадёжных домиках, предназначенных для полуденного отдыха, ютилось немало несчастных, пытающихся выжить и наладить быт.

В один из таких чудо-хуторов и прибился молодой земляк Эу-хения, Ихор. Был он, как поняла драконица из путанных объяснений своего Жреца, каким-то очень умелым артефактором. Слегка обустроившись в новом мире, сей талантливый маг начал собирать вокруг себя людей — сначала только земляков, потом начал по какому-то принципу отбирать тех, кто не мог оказаться нежитью. Таким образом, к тому моменту, как Ири стала Властелином, между горами и Чу образовался хутор, обнесённый частоколом и кое-как функционирующий.

Ири не раз и не два уговаривала Эу-хения забрать несчастных иномирцев в Чу: несмотря на все ухищрения, уровень их жизни удручал. Её Жрец отнекивался, как только мог, говорил, что Ихор — малолетний балбес и хочет слишком многого, просил не вмешиваться и дальше по тексту. Ири Жрецу внимала, но за хутором старалась по мере сил приглядывать — разумные, выжившие в такой костедробилке, уважения её просто не могли не вызывать.

Так и вышло, что в тот день, узнав о нападении на вольное поселение, Ири со всех крыльев помчалась туда: спасать. Ну, и развеяться, конечно — куда же без этого?

На самом деле, развлечение вышло на любителя и больше напоминало, скажем, уборку в семейном архиве или прополку сорняков (драконицу в бытность ребёнком пару раз наказывали таким образом; для отличающейся гиперактивностью представительницы огненного племени нудная, монотонная работа была худшим бременем). Так и тут: мертвецы были медленными и тупыми, но под частокольными стенами хутора собралось их столько, что оставалось только диву даваться. Вот и пришлось Ири делать заход за заходом, старательно жечь неупокоенных, но — осторожно, чуть ли не по одному, чтобы не сжечь к Предпоследней Бездне всё поселение. С учётом того, что пламя Алых Драконов без особенных проблем могло плавить камни, а постройки были в большинстве своем были слеплены из местного мягкого тростника и честного слова, задачка была та ещё.

Иномирцы, надо отдать им должное, помогали ей, как могли… ну, то есть не особенно мешали: сражались, как умели, использовали какие-то хитрые ловушки и показали себя мужественными ребятами. Но было видно, что они ничего не знают о драконах, оживленцах и магии в целом — увы.

И с этим, собственно, была связана возникшая — совершенно дурацкая — проблема.

Ири отчетливо слышала, что неупокоенный как-то пробрался в одно из хлипких зданий внутри поселения. В связи с этим ей пришлось приземлиться прямо посреди хутора, попутно раздавив пару каких-то загадочных конструкций (наверняка неважных, да-да). Беда одна: прицельно выдохнуть пламя ей мешали двое подростков, которые стояли, обнявшись, орали и, видимо, не могли взять в толк, что большой страшный дракон не собирается их жечь, а для "спасения" достаточно просто уйти с линии огня.

Накал идиотии между тем только повышался: прямо перед её мордой выпрыгнул какой-то кудрявый смертник в очень смешных синих брюках (Ири, оглушенная воплями деток, чуть не спалила его просто от неожиданности). Он начал махать руками, кривляться и голосить так, что куда уж там подросткам. Ири именно в тот момент и решила выучить родной язык Эу-хения: что бы ни значили слова "Иди сюда, тварь уродливая, я вкуснее!" — она предпочла бы быть в курсе перевода.

Впрочем, даже без особенных лингвистических глубинных знаний можно было догадаться, что парень пытается увести её за собой, отвлечь, позволив людским ресурсам спастись ценой его жизни. Это была тактика, свойственная лисам, волкам и фейри (Пусть драконья пропаганда и пыталась активно выставлять фей трусами, но Ири имела доступ к семейным архивам, описывающим войны с Королевством Холмов как они есть. Остроухие не жалели других, да; но и себя они не жалели тоже — если было, за что драться).

В мальчишке, впрочем, крови фейри явно не было. Он был обычным человеком, хотя внешне было в его обличьи нечто от лис: золотисто-рыжий, конопатый, с хитрым, подвижным лицом. Симпатичный — если бы не дурацкая бородка. Как мочалка на лице! Бр-р с таким целоваться!

Пока Ири размышляла о внешних данных храброго маленького человечка, до того, кажется, наконец дошло, что вот это вот выражение на драконьей морде — это скепсис. Рыжик явно в собственные выводы не поверил, но тактику сменил.

— Тише, тише, — заворковал он. — Хороший зверь. Ты не хочешь нападать, так ведь?

Ири закатила глаза. Слов, конечно, все ещё не разобрать, но тон понятен. Нет, он что, всерьёз пытается с ней разговаривать так, словно она — дикое животное?!

Она уже подумывала разозлиться, и неизвестно, чем бы дело для рыженького кончилось, но мертвец наконец-таки решил, что ему скучно в рамках отведенной роли, и вывалился из домика на радость благодарным зрителям. Детям это придало направленное ускорение, носитель страшненькой бородки подскочил от изумления, а Ири, извернувшись в некую немыслимую загогулину, исхитрилась сжечь нечисть, не убив человека.

Тот явственно опешил и попытался что-то сказать, но слушать драконица не стала — все равно ни слова не поймёт.

— Спасибо! — закричали ей вслед, и она просто понадеялась, что это благодарность, а не ругательство.

В тот день Ири ощутила, что что-то не так, не сразу: сначала она летела, думала про рыжика, и хутор, и подростков в тех условиях. Да, она оставила сигналки, которые предупредят её в случае нового нападения, но… В душе шевелилось какое-то странное чувство, но сначала она списывала его на тревогу за иномирцев. Тем не менее, чем ближе она была к Чу, тем больше понимала: дело не в этом.