Параллельные

— Ну приветствовать ты их можешь и сейчас, просто ответят они… чуть позже.

— Да?! — оживился Илья и тут же опустился на колени. Сцена была забавная, но до ужаса милая. — Эй, вы, там, ау! — придуривался Нечаев. — Растите уже скорее, мы вас ждём… и скучаем.

Я не удержалась и фыркнула, а муж погрозил мне пальцем и поцеловал область возле пупка. Два раза. Третий же поцелуй достался уже мне, когда мой мужчина поднялся на ноги:

— Люблю вас.

***

У нас было целых пять месяцев идиллии, нашего маленького счастья. Но, как оказалось, у всего был свой срок.

Время приближалось к Новому году, я собиралась в ежегодный отпуск, плавно перетекающий в декретный. Нечаев круглыми сутками пропадал на своих заводах, завершая финансовый год, закрывая договора, подводя итоги и непонятно чем ещё страдая. А я откровенно скучала. Вокруг царила новогодняя суета, но у меня отчего-то никак не получалось влиться в общий поток.

— Просто у тебя впереди более глобальное событие, — пыталась приободрить меня Гелька. К тому моменту мы дружили семьями уже не один год, после того как наши мужья успели сойтись на почве деловых интересов.

— Неспокойно мне, — впервые за всё время пожаловалась я. — Сама не пойму почему.

— Привыкай, — посоветовала подруга. — Вот родишь и вообще забудешь, что такое спокойствие. Я по началу даже спать нормально не могла. Лежала и слушала, дышит он там или нет. Думала, что с Аришкой будет спокойнее, но где там, она ж девочка. Кеша и тот сбрендил на этой почве.

Ангелина и Аркаша были счастливыми родителями пятилетнего Антона и двухлетней Арины. Буква «А» в их семье считалась счастливой.

— Не знаю, — покачала головой, — на меня не похоже.

— Это ты так думаешь, но материнство, знаешь ли, новые грани женской паранойи открывает.

На что я лишь пожала плечами.

***

В последний день перед уходом в длительный отпуск я осматривала девочку с болями в животе.

— Это аппендицит, — твердила испуганная мать, маячившая у меня за спиной, пока я старательно пальпировала правую подвздошную область. — Вы посмотрите на Анечку, она же вся бледная! Её дома тошнило. И температура была. Ну что вы медлите! Сделайте что-нибудь!

Я с сомнением посмотрела на Анечку. На мой взгляд ребёнок выглядел более чем нормально.

— Так, ещё раз. Где болит?

— Правая нижняя часть живота, — отрапортовала мне девочка. — Появилось внезапно, потом ныло, теперь постоянное…

Я обречённо вздохнула и слегка надавила ближе к пупку.

После секундной заминки Анечка вскрикнула.

— Вот видите! — продолжала нервничать мать. — Ей больно, а вы медлите и ничего не делаете. Я на вас жалобу напишу!

Едва удержалась, чтобы не закатить глаза.

— Ты же говорила, что в боку болит, — сосредоточилась я на своей юной пациентке.

— Ну так же болеть может в разных местах, — ничуть не растерялся ребёнок.

Я стянула перчатки и почесала кончик носа.

— Лидия Михайловна, не могли бы выйти с… — имя родительницы, как назло, вывалилось из моей памяти, — мамой… подписать согласие на обработку персональных данных.

Лида, моя медсестра, послушно кивнула головой, пряча свою улыбку.

— Будет сделано.

— А я разве не подписывала? — удивилась женщина.

— Я не вижу, — соврала я, не моргнув глазом. — Быстрее будет, если вы ещё раз до регистратуры дойдёте.

— А Анечка?! — испугалась родительница.

— А Анечке мы сейчас хирурга вызовем, — заверила я, — самого лучшего.

К счастью, женщина не стала противиться и вышла из смотровой, наши же глаза с Анечкой заговорщицки встретились.

— А вы точно хирурга вызовите?

— Точно.

— И он меня прооперирует?

— Нет. Он сделает тебе клизму. Вот такую, — пообещала я и развела руки едва ли не на метр.

Детские зрачки в ужасе расширились.

— Но при аппендиците положена срочная операция.

— Положена, — согласилась я, — поэтому какое счастье, что у тебя не он.

Одиннадцатилетний махинатор подвис, после чего категорически заявил:

— Вы не можете знать точно.

— Могу. Слишком уж симптомы классические. Как… по интернету.

Она недовольно сжала губы и с вызовом взглянула на меня.

— Это аппендицит.

— Значит, клизма, — подытожила я, отходя в сторону, — так и запишем.

Вернулась к своему столу и начала заполнять карту, вписывая информацию в пустые поля и подчёркивая нужное.

Анечка ещё немного посопела, после чего с чувством матюкнулась и слезла со смотровой кушетки. Немного постояла у меня над душой, пока я не сдалась, спросив:

— Ну и зачем тебе это нужно?

Ребёнок замялся, но потом всё же честно признался:

— Понимаете, папа с мамой сейчас разводятся…

В этом месте я чуть не ляпнула, что вполне понимаю её папу.

— Папа съехал от нас, но если он узнает, что я в больнице, то обязательно приедет.

Утверждение было сомнительное, но ломать детские надежды в мои обязанности не входило.

— Мне очень жаль, — вместо этого посочувствовала я. — Но поставить ложный диагноз я тебе не могу.

— А если потянуть время? Папа обязательно приедет, просто нужно… немного подождать.

Мольба в её взгляде была столь очевидной, что во мне даже что-то болезненно сжалось, и я невольно положила ладонь на обтянутый халатом живот, в тайне подумав, что выбрала правильного отца для своих детей. Уж им-то никогда не придётся врать, дабы добиться его внимания.

— Мне правда очень жаль… — повторила я, — но ничего сделать не могу. Ненужные медицинские манипуляции могут быть опасны и…

Договорить я не успела, ибо дверь в смотровую резко распахнулась и на пороге возник взлохмаченный мужчина:

— Анечка!

— Папа!

***

Из больницы я уходила более чем довольная жизнью. Коллеги устроили мне трогательные проводы, а история с Анечкой и её семьёй всё-таки разбавила мой докторский скепсис: не все семьи на грани развода были пропавшими.