Параллельные

— А я тебя и не спрашиваю, — скрестив руки на груди, возразила отважно. — Я люблю тебя… но решу сама.

Заявлять такое было страшно, и не потому, что Нечаев мог бы напомнить мне, что значит быть «замужем» (хотя обычно он такой фигнёй не страдал), но все мы прекрасно знали, к какой катастрофе уже однажды привела моя самостоятельность.

Он гневно заиграл желваками, явно пытаясь свыкнуться с мыслью.

— Хорошо, — наконец-то кивнул головой. — Только прошу… не торопись.

Я и не торопилась. Сначала отправила родителей домой, заверив обоих, что всё-таки решила вернуться к жизни. Отец выдохнул с облегчением, он уже начинал сходить с ума от степени своего бессилия. А мама… мама с подозрением заглянула мне в глаза и перекрестила:

— Будь что будет.

***

Возвращение на работу прошло… странно. Больше всего я боялась сочувствующих вздохов и неловкого молчания. Впрочем, так оно и было, люди цепляли на лицо печальные улыбки, смущённо отводя глаза, когда я появлялась в поле их зрения. А потом со смаком шептались у меня за спиной. Я не винила их за это, прекрасно понимая, что такое коллектив больницы. Нет, они не были злыми или плохими, но такое событие, как моя драма, было сложно обойти стороной.

Первую неделю было труднее всего: на работе всё время приходилось держать лицо, не показывая своих эмоций и слабости, а дома… дома тоже приходилось постоянно притворяться, что я в порядке. Нечаев смотрел на меня так, словно подозревал в чём-то, будто ожидая, что я не справлюсь, поэтому рыдала я исключительно в ванной под потоками горячего душа в надежде, что вода всё-таки смоет меня в канализацию. Но вселенная либо оставалась глуха к моим молитвам, либо я сама плохо просила… Факт оставался фактом: жизнь продолжалась, и я, по какой-то неведомой мне причине, вместе с ней.

Но так или иначе, больница с её нескончаемым потоком пациентов затянула меня с головой. А потом и вовсе в городе случился запоздалый скачок сезонных заболеваний, и думать о чём-нибудь стороннем просто не было сил.

И вот, выйдя одним хмурым утром на улицу после ночного дежурства и сделав глоток свежего воздуха, я вдруг поняла, что абсолютно не хочу домой, не хочу больше прятаться в своей скорлупе. Что противопоставить своему «нежеланию», я не знала, поэтому решила действовать излюбленным способом: искать ответы подле мужа.

Пока пробиралась в промзону через все утренние заторы, неожиданно открыла для себя непостижимый факт: я соскучилась по Илье. Это было подобно грому средь ясного неба, ибо мне уже начинало казаться, что я разучилась чувствовать хоть что-либо, помимо своей всеохватывающей скорби.

Поэтому на наш завод приехала заметно взволнованная.

***

Только очутившись на проходной, осознала, насколько за последний год выпала из Нечаевских дел. Судя по изменениям, случившимся с близлежащей территорией, с его (или нашим?) бизнесом всё было более чем хорошо.

Я так впечатлилась, что даже поделилась своим открытием с контролёршей:

— Ого, как у вас тут всё изменилось!

— Растём, — с гордостью сообщила мне женщина так, словно это была её личная заслуга. После чего в чисто бабской манере пожаловалась: — Ещё только сотовую связь бы наладили!

Я натянуто улыбнулась.

— Передам Илье Николаевичу.

Пока шла по территории, всё время крутила головой, испытывая невероятную гордость за Илюху, сумевшего создать из когда-то заброшенных бараков с чуть ли не кустарным производством одно из самых быстро развивающихся производств нашей области.

В какой-то момент даже стыдно стало, что я настолько ушла в себя, перестав интересоваться его достижениями, а ведь для него это всё было крайне важно.

В цех я заходить не стала, здраво рассудив, что лучше будет, если я попрошу мужа самого мне всё показать. Да и Илья, когда посторонние совали нос на его территорию, начинал ругаться, мотивируя это вопросами безопасности. Поэтому, обогнув обновлённое кирпичное здание, прямой наводкой отправилась к административному корпусу.

Здесь располагалась приёмная мужа, кабинет его зама, бухгалтерия, отдел кадров и прочая административная братия. Илюха давно собирался открыть городской офис и перевести всех туда, оставив здесь лишь производство, ибо особо между городом и двумя заводами не наездишься.

Посильнее сжала кулаки и переступила порог здания, мысленно готовясь ко всему. Для меня каждый выход в люди напоминал больше битву, в которой мне предстояло доказать всякому, что я в порядке, будучи в абсолютном раздрае.

Но на этот раз мне повезло, и пока я шла по местным коридорам, все были заняты своими делами и не высовывались из кабинетов, поэтому мой приход по итогу оказался практически незамеченным. Лишь грузная главбух Татьяна Алексеевна, начинавшая с Ильёй с самых низов, ободряюще кивнула мне через дверной проем из-за своего стола.

— Нин, шли всех на хрен!

Это был её универсальный совет, который она вставляла во все ситуации. Особо уместным он в своё время казался в следующем диалоге:

— Татьяна Алексеевна, там налоговая от нас чего-то хочет, всё никак не пойму, чего именно.

— Илюха, а не послать ли тебе их на…

Конечно же, никто никого никуда не слал, однако пары седых волос Нечаеву это стоило.

Я невольно улыбнулась, но заходить не стала и, понимая, что неудобных разговоров всё равно не избежать, повернулась в сторону приёмной.

Первой, кого я увидела, была Карина, что-то разглядывающая на экране компьютера. Выглядела девушка откровенно паршиво — замученной и бледной, и меня невольно кольнуло чувство вины: оказывается, проблемы в этом мире были не только у меня.

— Карина, здравствуйте, — как можно более жизнерадостно поприветствовала я помощницу (считайте что секретаря) мужа.

Павлова отреагировала странно, буквально подскочив на ноги с круглыми от ужаса глазами. Хоть за сердце не схватилась, и на том спасибо.

— Ой… Нина Евгеньева… напугали, — говорила она запинаясь и как-то тревожно. Я же эгоистично всё списала на то, что она просто не знает, что сказать мне. За эти месяцы я привыкла к тому, что люди рядом со мной испытывали исключительно неловкость и сочувствие. Поэтому решила взять происходящее в свои руки, кивнув в сторону Илюхиного кабинета:

— У себя?

— Д-да… то есть нет.

— Это как?

— Илья Николаевич, — наконец-то овладела собой девушка, — у себя, но у него заказчики. Поэтому к нему нельзя. Извините.

— Хорошо, — озадаченно согласилась я. — Можно мне здесь подождать?

— Да, — энергично закивала она головой, после чего вдруг заметалась по кабинету: — Я вам сейчас кофе принесу. Или чай? Лучше чай.

Вставить хоть слово в её монолог было непросто, да я и не пыталась, сбросив с плеч пальто и скромно сев на небольшой диванчик, стоявший у стены, и наблюдая за тем, как суетилась Карина.

Наверное, хреновая из меня была жена большого начальника. Но я никогда не относилась к бизнесу Нечаева как к нашему. Это была полностью Илюхина стезя, я же участвовала в происходящем постольку-постольку, выдавая необходимый минимум поддержки и заинтересованности. Он всегда был скрытен, предпочитая решать все проблемы самостоятельно, поэтому в какой-то момент я даже перестала задавать вопросы, устав от его привычки никогда особо не делиться своими мыслями или чувствами. Да что там мыслями, я даже Илюхиных родственников ни разу не видела! Впрочем, он тоже вроде как ни с кем из них не общался, с той лишь разницей, что сам-то он знал о мотивах своих поступков, мне же оставалось только теряться в догадках.