Параметрическая локализация Абсолюта

– Ван-ту-фри-фо, ван-ту-фри-фо! – напела она, – Правда же?

– Так, ну-ка, что ты об этом деле знаешь? Давай, рассказывай, садись сюда, – он взял диск, а Веронику усадил на диванчик, – Ты этого человека знаешь? Грабителя? Откуда у тебя диск?

– Я знаю всё, что захотите, дядя Витя. Абсолют, понимаете?

– Вероника, давай без шуточек. У тебя родственники в этом гастрономе работают, например? Мама – продавщица?

– Продавщица, но не в гастрономе! И мама здесь вообще ни при чём. Смотрите, раз не верите.

Она помахала рукой, и за письменным столом вдруг стукнули, выдвигаясь, ящики, и оттуда стали взлетать диски, зависая и покачиваясь в воздухе. По алфавиту, спокойно отметил Виктор. Раньше у него не бывало галлюцинаций, и теперь он не вполне понимал, что нужно делать. Он украдкой дотронулся пальцем до носа, проверяя координацию. Диски выстроились в круг и повели медленный хоровод вокруг лампы под потолком, покачиваясь и поблёскивая. К ним присоединилась и банка с рассольником, ложкой о стекло. Виктор молча выглянул в окно – знакомый двор, берёзки, кусты, пятиэтажки, тучная дворничиха – во сне, например, так подробно не бывает. Чем отличается сон от галлюцинации?

6. Сон

– Ну хорошо, если вам так спокойнее, думайте, что это сон и галлюцинация! Тогда тем более – чего упрямиться? Просто расскажите, что вам нужно для счастья! – Вероника поелозила на диване, как будто у неё чесалась спина.

Действительно, почему бы и нет? А может даже польза будет. Вот например Менделееву таблица во сне приснилась. Забавно – получается, я заснул? Разморило от супчика? И сейчас сижу за столом, голову на руки, и снится всё это. Хорошо.

– Хорошо, а как его зовут?

– Грабителя? Саша Стекло. Стекло – потому что Гласса очень любит, а гласс переводится стекло.

– Не знаю такого Саши. Он уже привлекался?

– Пока по мелочи, велосипеды, мобильнички, тетрисы.

– Тетрисы?

– Ну тетрисы, ну дядя Витя! Вы что ли не знаете тетрисы?

Виктор хмыкнул, он не знал никаких тетрисов. Но это же сон, правильно?

– А где его найти, ты тоже знаешь?

– Дядя Витя, вам не кажется, что мы теряем время?

– Не теряем! Считай, что мне это для счастья необходимо – преступника найти и изобличить. Кому-то деньги нужны, кому-то слава, а мне, например, вот такое!

Она кивнула и назвала адрес. Сурово сдвинув брови, Виктор засобирался: согнал складки рубашки назад, нацепил наручники, пристегнул кобуру. Сколько этот Стекло там ещё пробудет? До вечера, дядя Витя, можно не торопиться, давайте лучше дальше о счастье. Нет, нельзя терять ни минуты. Почему? Ну как почему, да хотя бы потому, что он например может весь коньяк выпить или с рук сбыть, и улик не останется. Пошли; ты погуляй, а я съезжу проверю адрес. Нет, я с вами! Ну хорошо, почему бы и нет, мы же во сне, пусть едет со мной. Перед выходом Виктор нащупал в кармане документы, ключи и по-хозяйски осмотрелся: диски и банка всё так же вели под потолком хоровод, кипятильник из розетки выключен. Порядок.

Они дошли до остановки и минут пять ждали трамвая. Виктор отмалчивался, то и дело проверяя реальность мира: трогал край куртки, глубоко вдыхал воздух, шевелил пальцами в ботинках. Почему трамвай, а не телепорт, дядя Витя? Нам пока на телепорты проездные не выдали. В трамвае он усадил Веронику на первое сиденье, а сам внимательно прислушивался к звонку, к дрожи поручней, к ускорению и замедлению, к бархатному мужскому голосу, объявляющему остановки.

7. Саша Стекло

Поплутав во дворах, они вышли к нужной пятиэтажке, задорно раскрашенной после капремонта. Какой номер квартиры, говоришь? Ага. Третий подъезд, первый этаж направо – глаз у Виктора был намётан.

– Ты подъезды умеешь открывать?

– А как вы думаете?

Кодовый замок тут же послушно пикнул. Жди здесь, Вероника. Нет, я с вами. Дверь направо была старенькая, с потёртым коричневым дерматином. Виктор позвонил. Тишина, потом смутный шорох – изнутри явно подошли и наблюдали. Виктор постучал согнутым пальцем в глазок: откройте, милиция!

– Ордер есть? Без ордера не открою, – гнусавый голос изнутри.

– Придётся ломать! – да, почему бы и не сломать?

Виктор ждал ответа несколько секунд, а потом вдруг осознал свою ошибку – квартира-то на первом этаже! Выпрыгнет и уйдёт! Надо было подкрепление брать, дурак, расслабился совсем. Он отступил на шаг, отстранил Веронику, и с размаха ударил ногой чуть пониже ручки – трах! Косяк сухо расщепился, и дверь распахнулась, хлопнув по стене. Из глубины коридора на него двинулась тучная пожилая женщина:

– Ты что творишь, тварь?! – она толкнула его руками в грудь, – Ты что, паскуда, делаешь? К живым людям в дом вломился!

Под ногами шуршали конфетные фантики.

– А ну, мать, говори, откуда конфеты?

– Не твоё ментовское дело! В магазине купила! На последнюю пенсию! А кто мне теперь дверь ставить будет? Ах ты гад!

В комнате звякнуло стекло, и Виктор рванулся туда, но женщина схватила его за куртку и не пускала. Виктор был сильнее, оторвал её руки, переборол, вырвался, вломился в комнату. Рама настежь, ковёр, початый коньяк на телевизоре. Снаружи, по осенней листве, неровно убегал прочь Саша Стекло. Виктор подскочил, перекинул ноги за подоконник, сел, пружинисто спрыгнул. Удачно. Стой! Стрелять буду! Стой! Виктор мчался следом, настигая. Обречён, не уйдёт далеко в тапках. И правда, тапка слетела, и Саша оступился, упал. Виктор налетел, навалился ему на спину, заломил руки, щёлкнул наручниками.

– Что ж ты, дурак, думал уйти? Давай вставай.

Они поднялись, тяжело дыша, красные.

– Вперёд.

Сзади их нагнала Вероника.

– Мы теперь куда?

– В тюрьму его повезём, куда ж ещё.

Они минут пять ждали трамвая, Виктор заглядывал Саше в лицо, но тот отводил злые глаза, глядя то в светлое небо, то в даль улицы. В трамвае Виктор усадил его к окну, Веронику – напротив, а сам стал рядом. Пассажиры косились на них, Вероника жевала конфету и разглаживала фантик, Саша мрачно смотрел в окно. Виктор, положив ему руку на плечо, уговаривал, утешал:

– Саша, у тебя впереди ещё целая жизнь! Не отчаивайся. Что было, то было, ошибки исправимы. У тебя есть потенциал, Саша. Ты же совсем не уголовник, поверь мне, уж я-то навидался. Вот даже оперу например взять: все блатные слушают итальянцев, а ты своей дорогой пошёл. Нет, брат, это не твоя жизнь. Сейчас прими наказание, как мужчина, а потом начинай новую.

8. Подтолкнуть!

Водворив угрюмого Сашу Стекло в тюрьму, они вернулись в отделение. Виктор вымыл кипятильник после рассольника и заварил чаю, а Вероника выложила на стол горку трофейных конфет-трюфелей. Виктор неодобрительно посмотрел, но промолчал. Длится и длится, думал он. Может, это и правда не сон? Разве во сне моют кипятильник, например? Жарко. Он открыл форточку, и в неё тут же залетел оранжевый кленовый лист. Славная осень!