Парфяне. Последователи пророка Заратустры

Отрывок официальных китайских записей часто цитируют для того, чтобы показать, что сухопутный Великий шелковый путь надолго закрывался или оказывался под угрозой со стороны враждебного парфянского правительства. Это чепуха. Этот отрывок в Ханьшу читается так: «(Римские императоры) всегда хотели отправить посольства в Китай, но Аньши (парфяне) хотели торговать с ними китайскими шелками и по этой причине останавливали их послания. Это длилось до 166 г. н. э., когда царь Тациня (Римской империи) Ань-Тун (Марк Аврелий Антонин) отправил свое посольство… С этого времени начинаются прямые контакты с этой страной». Итак, китайцы говорят, что парфяне не позволяли им напрямую связываться с римлянами. Парфяне не были так слепы к собственным интересам, чтобы уничтожить торговлю Востока и Запада, приносившую им большой доход. Они держали двух своих главных покупателей на расстоянии друг от друга во избежание неприятного для них сравнения цен. В китайских и пальмирских документах говорится о постоянном и мирном перемещении по территории Парфии, которое не зависело от политических соображений и границ. Конечно, внутренние неурядицы и нападение римлян на западные границы время от времени должны были делать торговые пути опасными и даже непроходимыми, но всегда ненадолго: экономические интересы обычно перевешивают политические. Если нужно окончательное доказательство того, что Великий шелковый путь оставался открытым, его дают богатые археологические находки на местах крупных парфянских городов по всей территории Парфянского царства. В Пальмире и Хатре по-прежнему стоят великолепные здания. Там и в других местах (от Мерва и Нисы до Суз, Селевкии, Ашшура и других) делались открытия в области архитектуры и искусства, причем настолько значимые, что заслуживают отдельных глав в этой книге. Парфянские цари не стали бы создавать скальные рельефы в Бехистане, если бы мимо них не проезжали люди, которые могли их видеть. Более старые города продолжали процветать, новые города возникали из поселков или даже, как Хатра и Вологезия, из ничего. Многочисленные скульптуры запада Парфии также свидетельствуют о богатстве местных торговцев и правителей, чьи откормленные тела и пухлые животы навсегда запечатлены в скульптурных изображениях (фото 45, 54).

Рис. 15. Города, области и торговые пути Парфянского царства.

Подробности работы купцов-караванщиков иллюстрируют надписи из Пальмиры. Типичным примером может служить одна, помещенная под почетным скульптурным изображением. Она звучит так: «Это статуя Таймарсу, сына Тайма, начальника каравана. Ее поставили караванщики, которые шли с ним из Харакса, потому что он дал им в долг 300 золотых динариев в старом весе… в месяц нисан, 504 года» (апрель 193 г. н. э.). Таймарсу, как и многие другие, способствовал развитию торговли, давая деньги взаймы и обеспечивая охрану караванов и купцов, даже лично возглавляя караваны. Чиновник из Дура, занимавший должность арабарха, должен был также отвечать за наведение порядка в пустыне и защиту торговцев. Китайцы отмечали, что купцы Римской Сирии были честными и получали удесятеренный доход от торговли с Парфией и Индией.

Некоторое представление о товарах, служивших предметом этой торговли, можно получить по документам того времени и археологическим находкам. Длинная надпись, известная как Пальмирский тариф и датированная 137 г. н. э., содержит перечисление городских налогов на ввозимые товары. Главной единицей измерения является поклажа верблюда. Груз одной повозки считается равным грузу, перевозимому четырьмя верблюдами, а поклажа осла составляет половину верблюжьей (рис. 14). Рабы, сухофрукты, пурпур, благовония (тщательно различаемые), оливковое масло, жир, животные и шкуры, соль, пищевые продукты, сосновые шишки и бронзовые статуи фигурируют в качестве объектов торговли. Китайские записи пополняют этот список экзотическими животными, золотом, серебром, драгоценными камнями, коврами, «всевозможными ароматами», тонкими тканями и, конечно, китайскими шелками. Из Китая парфянские купцы вывозили также железо, абрикосы и персики, а обратно посылали товары, в числе которых были продукты виноградарства, гранаты, страусы и другие необычные вещи. Фрагмент утраченного «Описания Парфии» Исидора рассказывает о получении еще одного ценного товара – жемчуга из Персидского залива. «Периплюс Эритрейского моря», справочник, составленный около 60 г. н. э. для морских торговцев, курсирующих между Египтом и Индией, упоминает грузы в виде ценных пород дерева, тканей, текстильных красок и пряностей. В подтверждение этих сведений в гробницах и зданиях Пальмиры, Дура-Европос и других городов были обнаружены фрагменты тканого шелка и шелковых ниток из Китая, индийские ткани, стекло и камни – драгоценные и стразы. Эллинистические фигурки из Нисы, римские металлические изделия, стекло и гипсовые отливки из Бехрама в Афганистане могли проделать немалый путь в постоянно передвигающихся караванах.

Торговля предметами роскоши проливает некоторый свет на экономику Парфии, в которой проявляются определенные экономические параллели с римским западом. Богатство сосредоточивалось в верхах общества. Семьи знати были главными потребителями и имели относительно невысокие запросы. В результате этого общество в целом не имело стимула для крупномасштабного производства: в создании машин необходимости не появлялось. Имелись рабы, которые выполняли простую и однообразную работу, поэтому технические навыки оставались минимальными. Редким свидетельством таких навыков является странный керамический кувшин овальной формы из Вавилонии. В нем содержались медь, железо и битум; он, вероятно, когда-то использовался как гальванический элемент для нанесения серебряного покрытия на медь. Конечно, должны были существовать крупные мастерские для производства необходимых для повседневной жизни товаров (как керамические изделия), но процессы, связанные с их изготовлением, были крайне примитивными. Перевозки были медленными и дорогостоящими, их затрудняли опасности от войн, грабителей и диких животных. Хотя простые изделия, такие, как керамические емкости с растительным маслом и вином, иногда перевозились на значительные расстояния: фрагменты кувшинов с печатями с греческих островов Родос и Тасос найдены в Нимруде, Сузах и Селевкии, постоянными предметами торговли были те товары, которые могли принести значительную прибыль. Кроме того, Парфянское царство в целом было экономически неоднородным, с перевесом в сторону западной части. Эта неуравновешенность имела политические последствия: Вавилония оказалась излюбленным трамплином для узурпаторов. Однако расцвет искусства и архитектуры свидетельствует о немалом благосостоянии начиная приблизительно с 50 г. до н. э., когда римляне осели в Сирии, до 150 г. н. э. Но прекращение использования тетрадрахм и значительное обесценивание серебряных монет с I в. н. э. и позже говорят нам о том, что экономические условия ухудшались. К 200 г. н. э. урон, нанесенный Римом, упадок многих городов, включая Вавилон, Селевкию, Ашшур и Сузы, полное обесценивание денег указывают на широко распространившийся кризис. Однако корабли и караваны продолжали свое движение по изменившимся маршрутам, и между 113 г. до н. э. и 164 г. н. э. в Дура-Европос не наблюдалось серьезного изменения уровня цен; Хатра, Пальмира и другие города продолжают процветать.

Во главе парфянского общества стоял царь. Как правило, он был недоступен. Его трон был золотым, он спал на золотом ложе. Те, кому была дарована аудиенция, обязаны были подносить ему дары. На монетах царский убор изменяется с островерхой шапки саков через простую диадему до высокой тиары с драгоценными камнями (фото 6, 30, 31, 50—52). Вассалы подражали этим головным уборам; по рельефам Нимруд-Дага в Коммагене (ориентировочно 69—34 гг. до н. э.) ясно видно, что их формы и узоры имеют определенное значение и тщательно соблюдаются. Шею царя охватывало крученое металлическое ожерелье, одежды были богато украшены. Его подданные, согласно Юстиниану и Плутарху, делились на немногочисленное свободное население и большое количество рабов или зависимых людей, однако эти авторы описывали армию. Основой иранского общества была расширенная семья (или клан) и племя. Свободные люди, или азатаны, включали в себя вассальных царей, знать, царских чиновников и их семьи. Зависимые люди и рабы – это прислужники аристократов и крестьяне, прикрепленные к земле, которую они обрабатывают, то есть крепостные. О подлинном рабстве в Парфии говорит очень немногое (если мы исключим преимущественно греческий приграничный город Дура-Европос), хотя оно должно было существовать. Возможно, уже тогда действовало различие между рабами, захваченными в плен во время войны, и людьми, проданными в рабство за долги. Но в целом рабство в Парфии имело меньшее значение, чем «крепостничество». Эти «феодальные» отношения касались преимущественно иранской части общества с его разнообразными социальными делениями. Правящие в тот период Аршакиды вышли из северной группы иранцев. В Персиде поселилась другая группа, которая говорила на юго-западном диалекте среднеперсидского, который возник из древнеперсидского эры Ахеменидов (фото 6, 1, 11). Здесь сохранялись многие традиции древней Персии, что видно по монетам местных правителей. Когда они были вассалами Селевкидов, их монеты продолжали походить на те, что чеканили Ахемениды: на них присутствовали храм огня и крылатый символ древнего бога Ахурамазды (фото 6, n, nn). Под властью Парфии начинают вводиться монеты парфянской чеканки, но греческий язык не используется никогда. Для надписей применяют арамейское письмо, а позже – гетерографическое среднеперсидское. Правители именуют себя царями; их имена, в числе которых есть Дарий и Артаксеркс, напоминают о прежнем имперском величии.

Рядом с иранцами жили другие народы и сообщества. На западе Парфии превалировали арамейцы, люди с семитским языком, которые населяли города и равнины вплоть до востока Элимаиды. В городах Вавилонии жили вавилоняне – тоже семиты. В пустыне под бдительным наблюдением парфянских властей кочевали арабы. Они постепенно просачивались в оседлые поселения Западной Азии и стали доминировать в обширных регионах Ближнего Востока. Например, в Пальмире половина личных имен уже арабская, но первым языком города еще остается арамейский, а правители Хатры на местных арамейских надписях носят титул «царь арабов». Еще один семитский элемент представляли собой евреи. Парфянами они были признаны как община и получили определенную местную автономию. Их было много на западе Парфии (это ясно из Талмуда), особенно – в Северной Вавилонии, и по всему Ирану. Глава общины отвечал за сбор налогов, назначение судей и решал многие вопросы. Евреям разрешалось казнить членов собственной общины. Они поддерживали тесные контакты со своими сородичами в Палестине.

Греки жили в городах по всей империи, больше в тех, которые были основаны Александром и Селевкидами. В некоторых поселениях они, их культура и язык оставались доминирующими, по крайней мере до I в. н. э. Они составляли настолько влиятельный элемент империи, что лучшие правители со времен Митридата II считали разумным включать в свой титул определение «филэллин». Артабан III в знак недовольства греческими сообществами исключил это слово из своего наименования на монетах, хотя его преемники вскоре снова его вернули (фото 6, и).

Парфяне, по словам Аммиана Марцеллина, были прекрасными строителями городов, что заставляет немедленно вспомнить Ктесифон, Вологезию, Хатру и перестроенные Нису и Мерв. Но даже самые крупные парфянские города в наши дни показались бы маленькими. Вероятная численность населения Селевкии, определенная Плинием в 600 тысяч, уменьшена до 800 тысяч при современной оценке, основанной на результатах раскопок. Во всех этих поселениях, древнейших или основанных греками или иранцами, население было сильно смешано как в расовом отношении, так и по политическим взглядам. Имена царей Мисены отражают большое разнообразие греческих и восточных этнических групп, из которых состояли и их подданные. Торговые города, такие, как Пальмира, сооружали базы и дома для своих собратьев-пальмирцев во всех основных торговых городах на западе Парфии: Вавилоне, Селевкии, Хараксе, Вологезии и других. В Дура-Европос зарегистрирована смесь имен греческого, семитского и иранского происхождения; такая смесь наверняка была характерна для многих городских поселений этой космополитической империи. Конечно, многие из этих поселений долго сохраняли свои особенности – греческие, вавилонские, ассирийские и другие. В Нисе на керамических черепках встречается множество иранских имен. Однако этническая однородность сохранялась только в деревнях и племенах.

Что касается повседневной жизни парфянского общества, то древние авторы и археологические раскопки дают нам только отдельные, если можно так выразиться, кадры этой картины. Парфия, как и большинство азиатских культур, была миром мужчин. Юстиниан с наслаждением перечисляет дурные качества парфян. Они заносчивы, склонны к предательству и насилию, постоянно устраивают беспорядки. Мы узнаем и то, что они по природе молчаливы и склонны не говорить, а действовать. Женщины заперты в отдельных помещениях, а царских наложниц окружают охранники и евнухи. Юстиниан пишет, что женщинам не разрешается обедать с собственным мужем или появляться на людях. Безусловно, слова Юстиниана окрашены возмущением, но признаки притеснений женщин имеются (фото 35, 44). Из юридических документов Дура-Европос видно, что женщины, как правило, были неграмотны. Семитки уже носили накидки, однако видно, что лица они закрывали только во время религиозных обрядов. Любовь к детям отражают памятники, воздвигнутые по поводу их безвременной смерти.

Как мы увидим, большинство домов строились из глиняных кирпичей и включали в себя внутренний двор, как это бывает и сейчас (рис. 16). По ночам свет давали многочисленные небольшие масляные лампы. Горшки и кувшины в Парфии поначалу были имитацией восточных и селевкидских изделий (фото 9, рис. 17). Однако постепенно утонченность греческих форм исчезла, и керамика стала грубее. Использовались украшения в виде бороздок, геометрических узоров и орнаментальных голов. Теперь часто применялись глазури, обычно синие и зеленые, но порой желтые и коричневые. Игрушечная посуда и коробки-копилки с прорезями для монет, найденные в Селевкии, выглядят совершенно современно. Иногда изготавливались действительно ценные сосуды. Хорошая мраморная ваза найдена в Сузах, а несколько прекрасных ритонов (рогов для питья), форма которых перешла от ахеменидских изделий, в Нисе и Демавенде (фото 8, 10, рис. 42). Парфяне много пили, но, по словам Юстиниана, в потреблении пищи себя ограничивали. В Нисе большое количество черепков, относящихся преимущественно к I в. до н. э., были найдены в винных лавках и вокруг них (рис. 12). На них записаны не только количество и год производства вина, но иногда даже указан виноградник, также упоминаются уксус и изюм. Там, где выращивались финики, производилось пальмовое вино. Парфяне ели мясо, добытое на охоте; хлеб, дрожжевой и пресный; свежие и сушеные фрукты и овощи. Те, кто мог, ели и рыбу. Им были известны свойства разнообразных трав и приправ, однако об их кухне ничего нельзя сказать.

Рис. 16. Внутренний дворик дома в Ашшуре, демонстрирующий своды и плоскую крышу, на которую вела лестница. Начало III в. н. э.

Общественные сословия аристократов и купцов наслаждались высоким качеством жизни, основой которого были торговля и эксплуатация крестьянства. Пышные статуи объявляют об их превосходстве. Героическая нагота могла сохраняться только для изображений вождей греческого и римского общества. Парфянская скульптура прежде всего являлась способом демонстрации богатства и роскошных украшений (фото 50, 52, 65). Как и царь Парфии, цари Хатры носят величественные головные уборы, обшитые жемчугом. Их туники и шаровары также покрыты драгоценными камнями (рис. 18, фото 4).