Пари на отличницу

– И Никитина, как настоящая подруга, решила мне ничего не говорить, – мечты о спокойном уютном ужине канули в лету, аппетит пропал вместе с жалкими остатками веры в людей. Ну а деятельная натура требовала предпринять что-то немедленно, не позволяя сидеть сложа руки и тонуть в унынии.

– Сплошной сумасшедший дом! Одна не ест ничего, скоро за шваброй спрятаться сможет. Вторая в ночь куда-то сбегает, – жалобно причитая, Миленка передала мне сумочку, ключи и широкий вязаный шарф, спасавший от пронизывающего осеннего ветра. – Шапку возьми, заболеешь!

Последний призыв в одно ухо влетел, в другое вылетел, а я уже мчалась по лестнице, лишь чудом не сбив с ног Зинаиду Ивановну. За что получила несколько отборных проклятий вслед и обещание натравить на наше доблестное трио участкового. Регулярно заглядывавшего на огонек в злополучную квартиру на пятом этаже и сетовавшего на излишнюю вредность соседей. Вынужденного по факту каждого вызова составлять не нужную никому, даже его начальству, отписку и никогда не отказывавшегося от домашней выпечки Курочкиной.

– Ждем Степана Терентьевича завтра на чай, – бросила через спину кипевшей праведным гневом старушке, не останавливаясь и через пару мгновений выскакивая в пустой темный двор.

Считала минуты в переполненном вагоне метро, подгоняя движущийся в своем обычном ритме состав. Огибала не торопившихся людей, как будто нарочно замедлявших шаг. Перескакивала ступеньки эскалатора, как будто опаздывала на вечерний рейс в Париж. И совершенно не чувствовала холода, выбираясь на улицу и подставляя лицо под мощные струи хлеставшего наотмашь дождя. Забиравшегося за шиворот, за несколько минут пропитавшего пальто насквозь и не желавшего стихать, пока я вспоминала, на каком перекрестке нужно свернуть.

 – Привет, – когда я добралась до жилища Потапова, у меня уже зуб на зуб не попадал, замерзшие ступни неприятно покалывало, а очки запотели, мешая как следует рассмотреть встревоженного парня.

– Вик, тебя кто-то обидел? – заботливые пальцы бережно ощупали мое лицо, ну а я не удержалась и накрыла их своими. Впитывая такое необходимое тепло и потихоньку отогреваясь, если не снаружи, то изнутри точно.

– Не меня, – я послушно вошла внутрь, позволяя Егору стащить с моих плеч потяжелевшее мокрое пальто прежде, чем зачастила, захлебываясь. Как ни старалась, не могла утихомирить вышедшие из-под контроля эмоции, перемежая импульсивный рассказ нецензурными эпитетами, которыми бы непременно восхитился грузчик в порту. И не стеснялась в выражениях, описывая, что я думаю о поступке Потапова-старшего.

– Вик, выдохни, – блондин крепко прижал меня к себе, не заботясь о том, что капающая с волос вода вмиг промочит его белоснежную футболку, и тихо, но непреклонно произнес: – сегодня мы никуда не поедем.

– Почему? – выпустила разочарованный вздох, намереваясь добиться необходимого результата мольбами, криками, шантажом, в конце концов, но Егор меня опередил. Затыкая рот голодным, неистовым поцелуем, окунувшим в водоворот чистого, неприкрытого желания и выбившим из головы абсолютно все мысли. Забыв обо всем, и о причине своего столь позднего визита, в том числе, я сосредоточилась на волнующих, будоражащих кровь ощущениях. Поэтому едва смогла разобрать сказанное, как если бы оно доносилось сквозь плотную дымку.

– Потому что сейчас с отцом разговаривает мама. И, уж поверь, я ему не завидую.

Глава 35

Егор

Как-то легче дышится, когда точно

знаешь, что в мире есть другие

такие же придурки. Моей крыше

приятно съезжать в сопровождении

чужих крыш, выбравших примерно

то же направление движения.

(с) «Большая телега», Макс Фрай.

До этой осени все в жизни Потапа было упорядочено. Решения принимались сугубо из выгоды, знакомства заводились ради связей, привязанности приравнивались к слабостям. В общем, блондин чувствовал себя вольготно, руководствуясь принципом, озвученном в небезызвестном кинофильме про мафиози *[1] «Это просто бизнес, ничего личного».

И меньше всего сам Егор ожидал, что случайный спор перевернет все верх дном, изменяя вроде бы незыблемые приоритеты. Смещая старые ценности и возводя новые во главу угла. И уж тем более Потапов не предполагал, что пошлет интересным маршрутом собственного отца. Которого совсем недавно считал непогрешимым идеалом и которому старался подражать абсолютно во всем.

Парень рассеянно тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли и переключая все внимание на Вику, топтавшуюся в коридоре его квартиры. Замерзшую, вымокшую и все еще кипевшую от негодования. Убравшую очки с запотевшими стеклами на тумбочку и теперь близоруко щурившуюся. Отличница шумно дышала после заставшего ее врасплох поцелуя, а Егор и сам не понял, что сорвало чеку с гранаты.

Все еще влажный от ливня свитер полетел в сторону, распластавшись черной лужей на светлом паркете. Сильные руки придвинули девушку к ставшему каменным телу. Ловкие пальцы быстро справились с застежкой черного кружевного лифа, отправившегося вслед за ненужным предметом одежды на пол. Чистейшее сумасшествие потекло по венам.

– Егор, – сдавленно прошептала Вика, плавясь в одном желании на двоих. Нетерпеливо стаскивая с парня футболку и так же нетерпеливо воюя с пряжкой тяжелого ремня.

– Если ты хочешь, – сквозь зубы процедил Потап, останавливаясь невероятным усилием воли и замирая на месте: – ничего не будет.

Вика лишь дерзко ухмыльнулась, прижимаясь теснее к блондину, и провела языком по его приоткрытым губам. Доламывая жалкие остатки самоконтроля и срывая их обоих в бездну слепящей страсти.

Глубокий вдох. Рваный выдох. Судорожный всхлип. И догорают последние предохранители. Отправляются к чертям мнимые запреты, стираются все «нельзя», а едва слышимое «Егор» тонет в помятых атласных простынях.

И да, как бы банально это ни прозвучало, с Викой все было иначе. Может, потому что она не притворялась кем-то другим. Не напяливала фальшивых масок, представ настолько искренней и открытой, что у Потапова окончательно и бесповоротно снесло башню.

И если отличница задремала еще пару часов назад, то Егор, долго смаковавший послевкусие от пережитой близости, провалился в короткий сон только под утро. Когда тонкие лучи осеннего солнца, пробившись сквозь серые грозовые тучи, легли на черный атлас.

Крепко обняв Вику за талию, как будто она могла куда-то сбежать, парень наконец-то расслабился, отпустив мучившие его тревоги и заботы. И ощутил себя непозволительно, можно сказать, даже преступно отдохнувшим, хоть и проспал едва ли больше тридцати минут. Ровно столько прошло до трели дверного звонка, разрубившей благостную тишину и заставившей Потапа недовольно, кисло поморщиться. А еще клятвенно пообещать себе перерезать провода, чтобы больше никогда не слышать звонкого звука, противно зудевшего где-то в затылке.