Пари с морским дьяволом

– Когда ты понял? – спросил Сергей, посмотрев на Илюшина. – Что такое носилось в нашем воздухе?

Макар взлохматил волосы привычным жестом.

– Ирина – распространенное имя, так что это могло быть и совпадением. Но когда я начал засыпать – помнишь, в коридоре, прямо на ходу? – мне пригрезилось, будто я по-прежнему на «Одиссее». Только на «Одиссее» состарившемся, превратившемся в деревянную бригантину. Капитан здесь был тот же, даже не сильно изменившийся, но во сне я его не боялся. Подсознание прямым текстом мне твердило, что передо мной – пожилая версия Будаева, но я сообразил, что это значит, только час назад.

Илюшин, устав сидеть, сполз со стула и растянулся на полу.

– Маш, отключай интернет, он нам больше не понадобится. Дети мои, вы осознаете, какая любопытная картина разворачивается перед нашими взорами?

– Да чего тут осознавать! – недобро усмехнулся Бабкин. – У капитанов двух судов умирают жены с разницей в несколько месяцев. При этом один капитан – отец другого. Теперь я понимаю, отчего Козулин так бесился. Я бы тоже отказывался признать это простым совпадением.

– И при этом мы знаем, что Ирина Будаева погибла насильственной смертью, – напомнил Макар.

Корабль качнуло, и Сергей ухватился за стол, чтобы не свалиться на пол. Маша едва удержалась на кровати.

– Не сочтите за критику этого чудного корабля… Но у вас каждую ночь так весело? – после недолгой паузы поинтересовался Илюшин.

– Вообще-то в первый раз, – отозвалась Маша, стараясь заглушить тревогу. У нее возникло то же неприятное сосущее чувство, какое бывает, когда самолет проваливается в воздушную яму. Летать она боялась и перед каждым путешествием преисполнялась уверенности, что именно этот самолет непременно упадет.

– Значит, в мою честь, – решил Макар. – Возвращаемся к нашим женам. Ирину Будаеву убили, Галина Будаева утонула, упав за борт. Вам не кажется, друзья мои, что в свете первого убийства вторая смерть тоже стремительно приобретает черты насильственной?

– Кажется… – Бабкин мрачнел на глазах. Он догадался, к чему ведет Илюшин. И еще лучше понял Козулина. Теперь ему тоже катастрофически хотелось выпить, желательно чего-нибудь покрепче.

Но еще существовал шанс, что он ошибается.

– Маша, ты уже отрубила интернет? – спохватился Макар. – Стой, не выключай! Мне нужно кое-что проверить.

Он вскочил и склонился над клавиатурой.

– Боюсь, это займет больше времени…

– Что ты ищешь? – приподнялась Маша.

Бабкин тяжело вздохнул. Он знал ответ.

– Ищет, к кому перешли акции «Весты» после смерти Будаевой.

Илюшин внимательно посмотрел на него.

– Серега, мне очень жаль. Но факты – вещь упрямая.

– Подлые они, а не упрямые!

Маша непонимающе переводила взгляд с одного на другого и, наконец, не выдержала:

– Скажите же мне, что происходит! Что я только что пропустила?

Бабкин молчал, потирая переносицу.

– Ты ничего не пропустила, – успокоил ее Макар, снова уткнувшись в ноутбук. – Ага, вот и та информация, которую мы искали. Сказать вам, или сами догадаетесь? Кто унаследовал акции строительной компании «Веста»?

– Муромцев, конечно, – Маша пожала плечами. – Он же муж. То есть вдовец.

– Если бы это было так, я бы обрадовался, честное слово, – почти виновато сказал Илюшин. – Но, к сожалению, это не так.

– А кто же?

– Сын, – ответил Бабкин, не глядя на экран. – Никита Будаев. Должно быть, по завещанию.

– Ты прав. Здесь пишут, что «Веста» перешла к Никите. Значит, Галина Антоновна оставила свои деньги сыну, а не мужу.

– Как же так… Он же подлец законченный, – растерянно проговорила Маша. – Подсовывать подделку вместо лекарства – это просто… просто… просто не знаю, какой свиньей надо быть! Из-за его мошенничества кто-то, может быть, даже умер!

– Однако это не помешало Галине Будаевой нанимать для него адвокатов, подкупать судей и прятать у себя, когда он якобы был в бегах. Никита сказал: «Всем, что я имею, я обязан своей матери». Они друг друга очень любили.

Все трое замолчали. Бабкин вспоминал то, что сказал ему Темир Гиреев о смерти Галины. Макар рассматривал фотографию мужчины, для которого похитить человека было равнозначно тому, чтобы выдернуть морковь из грядки. Маша думала о женщине, для которой не имело значения, сколько преступлений совершил ее сын.

– И все это очень тесно сплетается с тем, что случилось на «Одисее», – вдруг сказал Макар, будто заканчивая какую-то мысль.

Бригантина снова покачнулась, издав глухой протяжный скрип, идущий откуда-то из самого нутра. Бабкин успел вовремя поймать стакан с водой, поехавший к краю стола, а Макар уже в воздухе подхватил упаковку с таблетками. Наверху послышался выкрик капитана, что-то застучало, затем раздался громкий хлопок, как от лопнувшего воздушного шара.

Маша вздрогнула и тревожно посмотрела на мужа.

– Подожди, подожди! – озадаченно проговорил Бабкин. – То есть, как это? При чем здесь «Одиссей»? Ведь там убийца из своих!

Макар выставил локоть на пути ноутбука, подумывавшего вслед за стаканом сползти со столика.

– Ничего подобного! Я тоже так думал, пока не наткнулся на якорную цепь!

За иллюминатором вскинулось что-то глянцевое, черное, показавшееся Маше огромным, как кит. Она не сразу поняла, что это всего лишь волна.

– Товарищи, а вам не кажется, что нам пора за спасжилетами? – слабо выдавила она, не отрывая взгляда от лоснящейся массы, тяжело осевшей обратно в море.

Илюшин с Бабкиным никак не отреагировали.

– Что значит – наткнулся? – скептически осведомился Сергей. – Как это, интересно, можно на нее наткнуться, а?

– Не придирайся к словам. Ну, не наткнулся, а целенаправленно искал.

– Сережа! Мне кажется, мы сейчас утонем!

– Зачем она тебе понадобилась? Я просто хочу понять, чем ты руководствовался.

Макар неожиданно задумался.

– Давайте пойдем наверх! – взмолилась Маша. Никакого эффекта.

– Не знаю, – сказал наконец Илюшин. – Голос интуиции. Когда я попросил охранника показать мне якорную цепь, то еще не знал, что она собирает на себя всякую гадость.

Бригантина еще раз сильно покачнулась, и вдруг болтанка прекратилась. Маша осторожно подползла к иллюминатору и прижалась носом к стеклу. Волны по-прежнему казались ей невероятно огромными, куда выше их маленького кораблика, но почему-то больше «Мечта» не подчинялась им.