Пари

Когда выхожу из кабинета, чтобы передать бумагу моей «милейшей» секретарше — ее уже и след простыл. Кстати, очень вовремя. Дописываю последний пункт о том, что мне необходима новая помощница в связи с тем, что предыдущая систематически нарушает трудовую дисциплину (на обед ушла раньше, а вернулась — позже). Если секретарь — лицо начальника, то я не хочу выглядеть как Валентина Григорьевна. Чур меня!

Подписываюсь, ставлю дату и с гордым видом кладу на стол в приемной собственника. Когда-то это был кабинет Марата, так что пафос, но я почти уверена, что Лекс переделает все под себя. Это место буквально разит пафосом и из всех вещей на свете меньше всего похожа на рабочий кабинет. Для полного соответствия с каким-нибудь древне-римским борделем не хватает только фонтана с русалкой и полуголого толстяка в образе пьяного Бахуса.

— Это что? — глядя на меня змеиными глазами, спрашивает секретарша.

— Это на утверждение Алексею Эдуардовичу, — отвечаю ей ровно тем же. Хотя, наверное, и не следовало, учитывая то, что в этом террариуме против меня и так ополчились все насекомые, ползуны и жабы.

А секретарше Марата особенно есть за что меня «обожать» — однажды я застукала ее, буквально висящей на его шее в позе «галстука». И со свойственной мне прямотой и смехом, предложила Марату подыскать на эту роль кого-то менее увесистого во избежание травм шеи. Ну а что? Почему в нашем обществе до сих пор можно издевательски шутить над вегетарианцами, но порицается называть толстого человека — толстым?

— Если вдруг вы не в курсе такой мелочи, как «деловое документация», — продолжает язвить секретарша, брезгливо придерживая лист за уголок кончиками пальцев, — то советую изучить. Я не могу это принять.

— Можешь и примешь.

— Нет. — Она смотрит мне в глаза и ее безобразно накачанные филерами губы растягиваются в звериный оскал. — Я даже не представляю, как это… можно положить на стол моему начальнику.

— Ну, если память мне не изменяет, однажды ты нашла способ усадить на этот стол собственный зад, так что прояви смекалку. Это же твоя работа.

Вуаля — и вот ей уже не так весело. И улыбка куда-то подевалась.

Но плюнуть в меня в ответ чем-то еще более едким уже не успевает, потому что дверь кабинета Большого босса открывается и в наш милый женский разговор вклинивается Лекс.

— Что тут происходит? — Он забирает листок из ослабевших пальцев секретарши.

Видок у Лекса такой, будто все это время он сражался с Лохнесским чудовищем. А вот его ядовитая, доставшаяся в наследство от Марата секретарша, все-таки получает свою долю триумфа — да у него на лице огромными красными буквами написано, что безопаснее было бы трогать оголенный высоковольтный провод. Но откуда мне было знать, что Лекс до сих пор здесь?! Да какой собственник в здравом уме сидит на работе целый день?! Марата, помнится, хватало максимум на пару часов.

«Ну так может поэтому у Лекса дела всегда идут в гору, а Марат все просрал?» — резонно подсказывает голос разума, и на этот раз я не могу с ним не согласиться.

— Вернуть кофе-машины? — Он вздергивает бровь. — Меню для веганов?

— И новая секретарша мне, — поддакиваю с видом человека, у которого все идет по плану.

— Странно. — Лекс вертит листок, несколько секунд таращится на пустую обратную сторону. — А куда подевался пункт «золотой унитаз в личный кабинет»?

Честно говоря, я бы очень удивилась, если бы он отреагировал как-то иначе. Не планировала столкнуться к ним лицом к лицу так скоро, но к такой реакции на всякий случай заранее подготовилась. Так что, натянув на лицо невозмутимый вид и стараясь не замечать довольную моим унижением рожу секретарши, говорю, что все пункты в этом списке благотворно повлияют на рабочее настроение коллектива и, как следствие, улучшат эффективность выполнения ими своих служебных обязанностей.

— Виктория Николаевна, а теперь разъясните мне ваши собственные служебные обязанности на должности «начальника экономического отдела. — Лекс, глядя мне в глаза, невозмутимо рвет листок и швыряет обрывки себе за спину. — Что-то мне подсказывает, что назначение на эту должность другого человека, будет несоизмеримо эффективнее, чем специальное веганское меню, но у вас еще есть пара минут убедить меня в обратном.

Лекс был бы не Лекс, если бы снова не врубил вездесущий «секундомер».

— Я в курсе своих служебных обязанностей, Алексей Эдуардович, — стараюсь выдержать холодный деловой тон, но мой взгляд то и дело сползает на его губы, на которых тоже осталась маленькая ранка от нашего, прости господи, поцелуя.

— Озвучьте их, сделайте одолжение.

— Я… — От нервов во рту все пересыхает, и я непроизвольно втягиваю губы, чтобы не ляпнуть какую-то убийственную глупость.

Лекс хмурится, и я густо краснею, когда понимаю, что в эту секунду мы оба вспоминаем наш утренний разговор, точнее — то, во что он в итоге «вылился». Но, к огромной моей радости, часы на стене как раз показывают восемнадцать ноль ноль, и я с облегчением ссылаюсь на то, что мой рабочий день уже закончен.

— Кстати, — говорю уже в дверях, — насчет моего письменного предложения. У меня в запасе еще несколько пачек офисной бумаги и куча терпения.

— Ни капли не сомневался в вашей настойчивости, Виктория Николаевна, — рычит мне вслед Лекс.

К счастью, остановить даже не пытается.

Я захожу в кабинет, накидываю пиджак, снова выбегаю в коридор. Нужно поторопиться, чтобы успеть на тренировку. Теперь, когда на дорогу на работу и обратно уходит слишком много времени, приходится экономить буквально каждую минуту. И довольствоваться не элитным фитнес-залом, где на тебя снисходит благодать здорового образа жизни как только перешагнешь порог, придется довольствоваться темным и воняющим сыростью полуподвальным помещением. Но он хотя бы буквально под носом — на цокольном этаже в соседнем доме. А главное — собран энтузиастами и поэтому совершенно бесплатный.

Боже, поверить не могу, что я докатилась до такой жизни буквально за считаные недели.

Но когда я уже спускаюсь до проходной, краем глаза замечаю стоящего на крыльце Лекса. Сначала замедляю шаг, чтобы еще раз не столкнуться с ним нос к носу, но потом вспоминаю Эстетку и все ее бесконечные красивые фоточки, поездки, красивые закаты и прочие атрибуты красивой жизни. И еще — свой план Б. Если у него с этой невидимкой действительно все серьезно, то времени на раскачку вообще нет. В любой момент она может додавить его до кольца на пальце. Но у них явно не все гладко — иначе стал бы он развлекаться со стриптизершами и дважды накидываться на меня как с голодухи. Тот Лекс, которого я когда-то знала, никогда мне не изменял — я просто знала это и все. У верных мужчин особенный взгляд и поведение, они просто не дают ни единого повода думать, что его хотя бы на секунду может заинтересоваться другая женщина.

Значит, если я постараюсь и правильно все разыграю…

Я на ходу незаметно что есть силы щипаю себя за щеки, чтобы на коже проступил яркий румянец, а когда выхожу на лестницу, то нарочно спускаюсь по самому краю, придерживаясь рукой за перила. Сделав три шага, останавливаюсь и хватаюсь за поручень второй рукой, как будто у меня вдруг закружилась голова. Делаю еще один шаг и снова медлю.

«Ну, давай же!» — посылаю ему сигнал.

Он всегда был чертовски правильно воспитанным мальчиком, чем очень отличался от брата — смешно сказать, но когда мы поженились, мне пришлось буквально вколачивать в Марата элементарные нормы вежливости. К загадкам мировой истории следовало бы добавить еще одну — как у одних и тех же людей, появились настолько разные дети.

Но Лекс не спешит мне на помощь. Да что он там топчется так долго?

Не могу даже оглянуться, чтобы увидеть его реакцию, вот же блин!

Приходится ковылять вниз, с каждым шагом изображая буквально нестерпимую боль. В этом очень помогают воспоминания о бесконечных фоточках Эстетки и тот факт, что они встречаются уже целый год, так что никакой форы, а тем более времени на раскачку и подготовку более замысловатого плана у меня нет.

— Виктория Николаевна? — наконец, слышу его голос за спиной, и мысленно с облегчением выдыхаю. — С вами все в порядке?