Пари

– Хейли?

Она смотрит на меня через плечо.

– Это что-то значило для тебя, верно?
– проговариваю я медленно.

Хейли легко смеется, поворачивается ко мне, и смотрит на меня с высоты ступенек.

– Нет, говорит она удовлетворенно.
– Ничего.

Я замираю на лестнице.

– Ты сейчас серьезно?

Улыбка Хейли становится все более снисходительной, и я сразу начинаю чувствовать, как почва уходит из-под ног, она полностью контролирует ситуацию.

– Это был просто секс, Брандо. Просто немного веселья, не более того.

Она поворачивается, делает шаг и произносит:

– Все так же, как раньше.

Она дальше поднимается по лестнице, а я просто стою и смотрю ей вслед. Обезумевший, оглушенный этими словами.

– Хейли!
– зову я, желая остановить ее, но на этот раз она не поворачивается.
– Может ты и веришь в это, но твое тело не обманешь! Для тебя это важно.

Она иронично фыркает и скрывается из моего вида.

– Так же, как и раньше, - добавляю я, уже тихо, для себя.

Хейли

Мы выступаем в Портленде, Сиэтле, Солт-Лейк-Сити, Денвере и Остине. Но оказалось, что эти концерты - наименьшая из всех моих забот.

Очень трудно держать дистанцию с Брандо, так как он всегда рядом и, каждый раз, когда я ухожу со сцены, меня переполняет адреналин и все, что я хочу сделать - это утащить его в темный угол и выплеснуть с ним всю накопившуюся энергию. Но я не могу. Я не позволю этому случиться вновь.

Мы бы уже давно сделали это в гастрольном автобусе, если бы не другие участники моей группы, требующие моего внимания. После путаницы в Портленде, где нас поселили в трехместный номер (естественно, я отказалась от предложения Брандо переночевать у него), Брандо решает приезжать на место перед нами, чтобы решать все вопросы до нашего приезда. Тот факт, что я не вижу его, перетаскивающего тяжелое оборудование, уже дает мне шанс быть спокойной, но даже тогда, когда он в отъезде, я все равно чувствую его присутствие, особенно, когда я одна. Он стал моим наваждением, и это чувство не собирается исчезать. Я как наркоман, постоянно жаждущий дозы - хоть я и внушаю себе, что я совершенно от него не завишу.

В итоге, я думаю о тех украденных мгновениях после первого шоу больше, чем о предстоящих концертах. Я извожу себя тем, что заставляю себя верить, что ему хорошо без меня, и я ему не нужна. Каждый раз я почти сдаюсь, когда вижу, как он вновь помогает загружать усилители в автобус, его выпирающие из-под рубашки мышцы; но холодный душ или ежедневные стычки с Лекси делают свою работу и помогают мне пережить все это. А если и это не помогает - то тогда пиво.

В конце концов, я начинаю постоянно, с нетерпением ожидать выступления, потому что только на сцене я перестаю мучить себя. Это огромное успокоительное, когда всё возникшее во мне напряжение и эмоции направляются во что-то позитивное. Сцена - единственное место, где я все отпускаю и полностью отдаюсь шоу.

А Лекси с каждым новым днем становится хуже. Она превращается в спутанный клубок из негатива, истерик и жалоб. Каждое ее слово, движение пышет стервозностью и унижением окружающих ее людей. Ее многочисленная свита повсюду следует за ней, осыпая лестью, когда у нее хорошее настроение, а когда плохое - они постоянно прячутся друг за другом, боясь ее гнева. Мы с моей группой всегда держимся подальше от нее, но один раз мы случайно проходили мимо и стали свидетелями того, как она кричала, обругивая всех вокруг, такое ощущение, что у главной чирлидерши съехала крыша от власти. Мне даже становится жаль ее.

– Что за хрень?
– слышу я ее визг, когда мы проходим через вестибюль Техасского отеля.
– “Немного интересный голос”? Что вообще это значит? “Песни, которые не подходят ее образу”? Что за придурок писал это?

Я поворачиваюсь и вижу Лекси, сидящую в окружении свиты, такой многочисленной, что даже не всем хватает места. Она кидает планшет в сторону, чуть не ударив кого-то по голове, затем поворачивается и замечает меня.

– Вот где она! Чертова узурпатор!

Она кричит как королева, которой угрожает опасность. Моя группа смотрит на меня, но я делаю им знак, чтобы они завтракали без меня. Я сама смогу справиться с Лекси.

Она встает и быстро добирается до меня на своих длинных ногах.

– Ты читала статью?
– произносит она низким угрожающим голосом.
– Они говорят, что твое выступление лучше, чем у меня.

– Лекси, - вздыхаю я.
– У меня нет на это времени. Я слишком голодна и еще слишком рано, чтобы читать всякие склоки. И, тем более, это было в Остине - а им нравится акустическая гитара, вот и все.

– О, это чертовски великодушно с твоей стороны. Легко быть милостивой, когда получила всю похвалу, не так ли?

– С каких пор тебя волнуют отзывы, Лекси?

– С тех пор, как они начали обливать меня дерьмом, вот с каких, - шипит она, приблизившись ко мне.
– Я знаю, что ты пытаешься сделать. Но это не сработает.

Я опускаю голову, подавляя инстинкт вцепиться в нее зубами.

– Это просто про одно шоу, - проговариваю я медленно.
– Отзывы за все другие шоу были очень хорошие. Мне же достался только маленький кусочек в самом конце.

Лицо Лекси не смягчается, но становится менее ядовитым.

– Возможно, ты и права, здесь просто одни провинциалы. Она уже собралась уходить, как вдруг останавливается и снова поворачивается ко мне, с угрожающей ухмылкой.
– Молись, чтобы все так и было.

Я практически сбежала со сцены, кровь кипит, руки сжимаются в кулаки, я в ярости. Я так зла, что готова биться кулаками об стену. Разгневанная, вышагиваю по коридору, тяжело дыша и сжав зубы.

Потом останавливаюсь, и сильно напрягая мышцы живота, кричу на весь коридор.

– Дерьмо!

Чтобы как-то заглушить гнев, начинаю расхаживать взад-вперед.

Брандо - единственный человек, кто, наверное, достаточно глуп, чтобы рискнуть подойти ко мне, когда я в таком состоянии. Он бегает вокруг меня, пытаясь выровняться со мной.

– Хейли, что случилось?
– спрашивает он приглушенным голосом, или я просто плохо слышу его из-за своего раздражения.

– Хейли, - повторяет он.
– Поговори со мной.

Я резко останавливаюсь и смотрю на него.

– Моя чертова гитара! Сначала…она была расстроена…потом слишком громкая, потом стишком тихая. Я играла первую часть шоу как какой-то любитель на школьном концерте. Затем, когда Майк поставил мне одну из моих педалей для эффектов, все стало еще более ужасно.

– Я не понимаю.
– Брандо качает головой.
– Во время саундчека все было хорошо.

Он смотрит в сторону и замечает Майка в конце коридора, несущего мою гитару и спорящего с кем-то.

– Майк, - кричит он. Длинноволосый гитарист бежит к нам с извиняющимся выражением лица.
– Что, черт возьми, произошло?

Он держит гитару и качает головой.

– Я не знаю, серьезно, дружище. Какая-то неразбериха с гитарой. Струны все расстроены, колки перекручены, порожки чуть ли не вырваны. Клянусь, я никогда не видел ничего подобного. Может, воздух там слишком сухой… но… я не знаю, братан. Или опрокинул ее кто-то или что-то вроде этого, - он поворачивается ко мне и опускает голову.
– Прости. Клянусь, этого больше не повторится. Я теперь буду убирать гитару сразу после саундчеков и перепроверять все перед выступлениями…