Париж

– Ты считаешь, что существует всеобщий еврейский заговор?

– Но евреи же держатся вместе, это факт.

– И ты думаешь, будто наш друг Якоб, который продал нам этот замечательный гобелен, тоже участвует в заговоре?

– Не знаю, отец. Может быть.

– И офицеры твоего полка придерживаются такого же мнения?

– Конечно. И в том, что касается «дела Дрейфуса», большинство высказываются за то, чтобы евреям вообще не разрешали носить офицерское звание.

– Не существует никаких доказательств заговора, тебе известно это?

– Естественно. Это же заговор.

Виконт вздохнул:

– Мой дорогой сын, ты придерживаешься той же доктрины, которую проповедовал каждый маньяк в тайной полиции со времен Вавилона: если мы видим заговор, значит он доказан; если мы его не видим, значит заговорщики ловко скрываются. Это беспроигрышная логика.

– Вот именно.

– Но, возможно, никакого заговора вовсе нет, мой мальчик. Тебе не приходило это в голову?

Роланд смолк.

Виконт гордился сыном. Он видел, что, несмотря на все предрассудки, которые, к несчастью, были общепринятыми, Роланд выказывал идеалистическое стремление служить правому делу. Порок скрывался не в характере сына – честном и благородном, а в его мировоззрении – весьма ограниченном. И это, рассуждал виконт, еще один довод в пользу того, чтобы попытаться оказать сыну важную услугу.

Он должен развить ум молодого человека, показать ему, что жить можно по-разному и что в несовершенном мире терпимость – это добродетель.

И в этом виконту поможет все та же идея, пришедшая ему в голову во время обеда с Бланшаром и тем пренеприятным стряпчим. Де Синь не видел ничего невозможного в том, чтобы отобедать в кругу семейства Бланшар, но с самого начала он намеревался отправить вместо себя сына. Роланду следует расширить круг знакомств, и семья Бланшар вполне сойдет для начала.

Не был оставлен виконтом без внимания и тот факт, что у Бланшара имеется дочь, которая наверняка принесет будущему мужу отличное приданое. Девушка не принадлежит к знатному роду, ну так что же. Времена меняются, и нужно учитывать это. Возможно, Роланду подойдет именно такая жена.

Только нельзя допустить, чтобы сын догадался о его плане. Мальчик обязательно взбунтуется, если сочтет, будто им манипулируют. Однако события сложились так, что виконту почти не пришлось прилагать усилий.

В начале января прошли мощные снегопады. Замок в снежном наряде выглядел волшебно, но затем грянули морозы, лопнуло несколько труб, и ко второй декаде месяца, когда началось потепление, выяснилось, что подвалы затопило и ситуация серьезная.

– Мой дорогой сын, у меня к тебе есть две просьбы. Первая связана с письмом, которое я только что нашел на своем столе. Оно пришло шесть недель назад, только я совершенно забыл о нем. Оно от одного человека из Канады, который считает, будто приходится нам родственником. Я уверен, что это не так. Насколько мне известно, из нашей семьи никто в Канаду не уезжал. Но не думаю, будто этот канадец пытается втереться к нам в доверие. Выражается он весьма изящно. Так вот, сейчас у меня масса хлопот, а я и так смущен, что безбожно затянул с ответом. Сделай мне одолжение, ответь ему. Напиши что-нибудь вежливое. Кто знает, может, когда-нибудь нам понадобится друг за океаном.

Роланд согласился, хотя и без особого желания.

– А что второе?

– Ах да. Я планировал поехать в Париж вместе с тобой, но из-за этих проблем с подвалами мне придется остаться. Не сможешь ли ты сходить вместо меня на обед, где я обещался быть? Сказать по правде, я практически напросился на приглашение.

– Когда, отец?

– В третье воскресенье этого месяца. Кажется, оно выпадает на шестнадцатое число.

– Шестнадцатого? Думаю, что смогу. А у кого обед?

– У одного моего друга, по имени Жюль Бланшар. Это владелец универмага «Жозефина». Мы познакомились в связи с той статуей Карла Великого.

– Но, отец, я не знаком с людьми такого типа. Я даже не сумею ничего сказать.

– Мой дорогой сын, тебе не придется ничего говорить. Просто пойди туда как мой представитель. Я бы не хотел обидеть Бланшара, не явившись на обед. В любом случае тебе доставит удовольствие общение с ним. Он знает, как вести себя. В высшей степени светский человек, скажу я тебе. И будет очень полезно познакомиться с кем-то из той среды. Они имеют сейчас большое влияние.

– Я буду там совершенно не к месту.

– Просто появись там ради меня.

– Хорошо, как скажешь.

На следующее утро Роланд отправился в Париж. Ни отец, ни сын и подумать не могли, что виделись в последний раз.

Десять лет назад Жюль Бланшар с женой раздумывали, не купить ли внушительный особняк возле парка Монсо. Но в конце концов отказались от этой идеи.

– Хватает хлопот с домом в Фонтенбло, – сказал Жюль.

А их апартаменты и достаточно просторны, и расположены совсем рядом с его любимым универмагом, а также недалеко от Оперы и других развлечений, к которым были неравнодушны и муж и жена. Так что они решили ничего не менять и ни разу за десять лет не пожалели об этом.

Утром третьего воскресенья января 1898 года, пока жена и Мари были на мессе, Жюль Бланшар вышел из комнаты для завтрака и поднялся в свою маленькую библиотеку, где намеревался пару часов почитать в тишине газету. В ту неделю новостей было множество. Потом ему придется готовиться к семейному обеду.

Он был весьма доволен собой.

Уже второй месяц он старательно выполнял совет, данный сестрой. Хотя у Жюля имелся широкий круг друзей, в последние годы он с головой ушел в управление универмагом, который стал для него самым большим увлечением в жизни, и потому вечерами предпочитал посидеть дома с женой, вместо того чтобы выходить в свет. Время от времени они принимали гостей, особенно теперь, когда у них появилась новая столовая. И Жюль, и его жена любили небольшие приемы, человек на шесть, максимум – на десять, и иногда приглашали гостей, которые могли представлять интерес для Мари. Но все-таки чаще всего к ним приходили люди среднего возраста, нужные Жюлю: предприниматели, специалисты в разных сферах, порой политики.

У Мари было достаточно собственных друзей. Кроме того, она с матерью часто посещала художественные галереи и навещала родственников. Тетя Элоиза каждую неделю водила племянницу на интересные мероприятия в городе и познакомила ее со многими собственными приятелями. Все это были интеллектуалы, то есть они могли украсить компанию за обедом, но не отличались финансовой стабильностью, которой, по мнению Жюля, должен обладать претендент на руку дочери.

Братья могли бы что-то сделать для сестры в плане знакомств с подходящими людьми, но как с Жераром, так и с Марком имелись определенные проблемы.

У Жерара и его молодой жены были друзья. Однако Мари, находившаяся в ровных родственных отношениях со старшим братом, почему-то не была с ним близка. Они встречались каждый раз, когда собиралась вся семья, но к тесному общению оба не стремились.

Марка же, напротив, она обожала. Зато Жюль Бланшар, невзирая на восхищение талантом младшего сына, друзей его считал сомнительными личностями, в то время как репутация его дочери должна быть безупречна – это был краеугольный камень его убеждений. Да, неженатый мужчина их сословия мог иметь любовницу, но для женщин правила совсем другие. Мари умна, очаровательна и обладает всеми достоинствами, которые ожидает найти в жене человек ее класса, в том числе скромность, незапятнанную репутацию и невинность. Даже в возрасте двадцати двух лет Мари почти никогда не выходила из дому без провожатого. Ей позволялось знакомиться с друзьями отца, но ее никогда не оставляли наедине с мужчиной. Иной раз она бывала у Марка, но значительная часть его жизни оставалась для нее закрытой.