Парк-авеню, 79

Через секунду чья-то тяжелая рука опустилась на его плечо. Росс обернулся – перед ним угрожающе нахмурил низкий лоб обезьяноподобный вышибала. Из-за его мощного плеча улыбался Мартин Джокер. Вышибала открыл квадратный рот:

– Послушай, приятель. Веди себя прилично, а не то в один момент вылетишь отсюда.

Словно не веря в реальность происходящего. Росс вопросительно посмотрел на Марию, но ее равнодушный взгляд в это время блуждал по потолку. Он понял все и, справившись с бессильной яростью, тяжело перевел дыхание:

– Хорошо, Мария. Если ты хочешь, я уйду. Пусть будет по-твоему.

Росс ринулся к выходу, а Мария направилась через зал к своему месту. Возле столиков ее догнал Мартин Джокер:

– Мне кажется, твой друг ужасно рассердился.

– Он – не друг.

Неприятное лицо Мартина растянулось в гримасе нарочитого удивления:

– Разве? Но когда я видел вас в прошлый раз, вы казались неразлучными голубками.

Мария ответила сдержанно:

– Тогда мы были друзьями, а теперь – нет.

– Почему?

– Мне кое-что не понравилось.

Мартин хищно блеснул острым взглядом:

– И что же сделал твой бывший дружок?

Она неопределенно пожала плечами:

– Так... Ничего особенного.

– Что-нибудь вроде подмены костей? Я прав?

Мария от изумления открыла рот, а Мартин недобро ухмыльнулся:

– Ты думала, что Росс играет с круглыми идиотами? Нет, детка, мы – профессионалы. А потому в один миг его застукали.

Мартин закурил:

– Я сразу понял, из-за чего ты сломалась. Неужели он не сказал тебе о том, что собирается делать?

– Нет. Не сказал.

– Хорош друг. Но мы и это вычислили.

– Но если вы все знали, почему позволили ему выиграть? Ведь он вас обманул...

Джокер доверительно улыбнулся:

– Старик Росса многое держит в своих руках, и мы давно искали случая его прижать. Теперь папочке не отвертеться. Придет время, и наши денежки окупятся, да еще с процентами. Главное – терпение. Ну, а Росс обязательно сюда вернется, они всегда возвращаются. Это – закон.

15

Оркестр перестал играть в начале первого. Слава Богу, что сегодня будний день, поэтому Мария танцевала всего шесть часов. Другое дело – пятницы и субботы, когда приходится работать с пяти вечера до двух ночи, так что едва хватало сил доплестись домой.

Мария аккуратно повесила в свой шкафчик бальное платье и, мельком глянув на себя в зеркало, выбежала из «Золотого сияния».

В этот ночной час улица еще сверкала огнями, шумела голосами людей и автомобильными гудками. Неподалеку от входа в танцзал томился в ожидании высокий блондин. С тех пор, как Мария пошла работать, он каждый вечер ее встречал возле «Золотого сияния» и провожал до самого дома. Весело размахивая сумочкой, она подбежала к парню:

– Привет, Майк!

Он радостно заулыбался:

– Здравствуй, крошка!

Молодые люди зашагали в ногу по темному тротуару.

– Майк, ты теряешь из-за меня слишком много времени. Я прекрасно могу обойтись без провожатого.

– Но мне нравится тебя встречать.

– Ты работаешь по двенадцать часов в своем газетном киоске, а потом едва живой приходишь сюда. Это – безумие.

Он усмехнулся:

– Такое безумие мне подходит. По крайней мере, оно не мешает интересоваться жизнью. Может, выпьем кофе?

– Выпьем. Только не забудь, что сегодня моя очередь платить.

– Я потому тебя и пригласил.

Оба громко расхохотались. В ближайшей аптеке они уселись у стойки и заказали по чашечке кофе. Майк осмотрел витрину.

– Слушай, Мария. Давай шиканем – скинемся на пирожное с джемом, а?

Секунду поколебавшись, девушка согласилась. Пока готовился заказ, молодые люди тихонько обменивались новостями.

– Как мать?

– Спасибо, сегодня лучше. Кровотечение не повторялось, и доктор сказал, что завтра она сможет подняться на ноги.

– Прекрасно.

Мария притихла. Она вспомнила лежащую на постели бледную, слабую мать. Неделю назад прямо на работе у нее началось кровотечение. Сначала доктор предположил выкидыш, но, слава Богу, диагноз не подтвердился. Матери стало лучше, однако о возвращении на прежнее место не могло быть и речи, поскольку швабра и тяжелые ведра были ей уже не по силам. Поначалу Кэтти огорчалась из-за работы дочери в «Золотом сиянии» и уговаривала ее бросить все эти ночные танцы, но теперь две десятки в неделю спасают семью от верного голода. Никудышный пьянчужка Питер повис на шее Марии вместе с грудным младенцем и беременной матерью.

Бармен поставил на столик пару чашек с кофе и одно пирожное – перед девушкой. Она разделила его на две неравные части и большую подвинула Майку. Тот немедленно накинулся на лакомство.

– Ну, как прошел день, крошка?

Мария отхлебнула дымящегося напитка:

– Нормально. Только работы много.

– Значит, ты хорошо танцуешь?

– Лучше всех! Да, знаешь. Росс приходил...

Майк застыл, опустив глаза в чашку. Через секунду он спросил с деланным равнодушием:

– Что ему надо?

– Хотел со мной повидаться перед отъездом. Уговаривал куда-то уехать вместе с ним.

– Что же ты ему ответила?

– Я сказала, что ничего не выйдет. Он начал приставать.

Подошел мистер Мартин, и его вытурили.

Майк поднял чашку:

– Да, папаша отправляет Росса в Европу.

Мария восхищенно ахнула:

– В Европу? Вот это да! Хорошо быть богатым, правда?

Майк снова уставился в кофе:

– Он все еще тебе нравится?

Девушка неопределенно пожала плечами:

– Не знаю. Росс не похож на моих знакомых. Он все делает не так, как другие парни. Говорит не так...

Майк с горечью добавил:

– И у него полным полно зеленых.

– Нет, Майк, не в этом дело.

– А в чем? Что в нем особенного?

Мария задумалась, подбирая слова:

– Понимаешь, мне нравится, как ведет себя Росс. Я бы хотела, чтобы мужчина рядом со мной вел себя именно так. Словно он – хозяин жизни, а все остальные существуют только для него. Ведь это здорово – быть хозяином. Разве нет?