Парни из Островецких лесов

Жандармы скрывались за заложенными мешками окнами, ведя беспорядочный огонь. В соответствии с планом захват поста не предусматривался, необходимо было только парализовать его, не допустить, чтобы немцы могли сорвать операцию, главной целью которой были склады.

Неожиданная атака ошеломила гитлеровцев, которые, не зная сил противника, стреляли вслепую, куда попало, в ночь, которая внезапно стала угрожающе опасной. Вызвать подмогу было невозможно — телефонные трубки, снятые с рычагов аппаратов, молчали.

Окруженные со всех сторон, вынужденные рассчитывать только на собственные силы, немцы оказывали отчаянное сопротивление, как люди, которым нечего терять. Ни один из них не осмелился вырваться из этого пекла, ни один не пробовал уйти из окруженного строения.

А именно этого добивались партизаны…

Горец ударил ногой в дверь здания почты. Она была закрыта. Он сильнее нажал на нее плечом, упираясь ногами в порог. Дверь тихо затрещала, но не подалась. Какая-то тень мелькнула рядом и скрылась за углом. Горец крепче стиснул рукоять пистолета. Он всей своей тяжестью ударил еще раз в дверь.

За дверью послышался чей-то испуганный голос:

— Кто там?

— Откройте! Армия Людова!

Щелкнул замок. Двери распахнулись. На пороге стоял пожилой мужчина в нижнем белье, бледный от испуга.

— Спокойствие! Вам ничто не грозит…

Горец переступил порог почты.

Перед ним стояли люди, выселенные из Познаньского округа, а теперь используемые для работы на почте.

— Как пройти в контору? — спросил Горец.

Все поспешно указали на боковую дверь. Пораженные внезапным вторжением ночных пришельцев, они все еще не разбирались в том, что происходит и чего от них хотят.

Клен, который появился вслед за Горцем, смотрел на них, немного усмехаясь.

— Все из-за этой срочной телеграммы, — флегматично сказал он, жуя корку хлеба.

Горец взглянул на него.

— Что ты плетешь, какая телеграмма?

— Как это какая, командир? Гитлеру. Чтобы он нас куда-нибудь поцеловал!

Горец невольно улыбнулся: «У этого всегда что-нибудь на уме». Дверь в контору была открыта. За перегородкой, разделяющей комнату, стоял телеграфный аппарат. Здзих обеими руками поднял аппарат и со всей силой ударил его о пол.

— Заткнись, наконец!

Клен рьяно уничтожал почтовое оборудование. Познаньцы наконец пришли в себя. Испуг исчез с их лиц. Они были бы абсолютно довольны, если бы не страх перед возмездием со стороны немцев.

— Но…

Горец догадался, что они хотели сказать.

— Вам нечего бояться, — успокоил он их, — весь город в наших руках.

В направлении, где находился жандармский пост, раздалась новая автоматная очередь, которая была прервана взрывом гранаты.

— В комнату, где лежат посылки!

В темном помещении в несколько ярусов стояли посылки, приготовленные для отправки в Германию. Надо было их забрать.

— Подать сюда подводы! — крикнул Горец, высунувшись в окно. Под стеной снова мелькнула чья-то тень. Горец выхватил пистолет из кобуры, и в ту же секунду из темноты показалась улыбающаяся физиономия Сикорского.

— А тебе что здесь надо?!

— Я… я… так, к-командир… На… на всякий с-случай…

— А я уже тебе в лоб хотел пальнуть. И тоже на всякий случай…

Клен и Здзих выносили ящики с посылками. Их количество увеличивалось с каждой минутой. Горец бегло просматривал письма, предназначенные для отправки. Некоторые из них могли бы пригодиться. Он сунул в карман толстый пакет и осмотрелся кругом. Контора представляла собой живописное зрелище.

— Ну, теперь у вас будет отпуск! — шутя, обратился он к познаньцам. Те ответили ему улыбкой.

— А теперь в аптеку!

Одна из подвод направилась в сторону установленного пункта сбора, другая — к аптеке. Здесь дело обстояло значительно проще. На партизанские болезни всякое лекарство могло пригодиться. «От йода до касторки», — как говорил Клен. Дверь открыли быстро. На полках белели фарфоровые баночки, которые сгребали не глядя. Вату, бинты в беспорядке бросали в телегу. Одежда партизан пропиталась аптечным запахом, в носу щекотало от разных порошков. Грузили все подряд и как попало. Со всем этим должны были разобраться доктор Анка и советские врачи. Партизанам было приказано забрать как можно больше.

Здзих бегал от подводы к аптечным полкам. Двигал груды банок, бутылки и баночки. Глаза его блестели от избытка чувств и впечатлений. В отдалении, в городе, раздавались короткие автоматные очереди и одиночные выстрелы.

Основательно опустошенная аптека зияла пустыми полками.

Здзих вытирал со лба пот, он очень устал, но был рад.

— Ну, а теперь в банк! — распорядился Горец.

Возвращались в сторону города. Незнакомый житель Илжи добровольно сопровождал их по темным извилистым улицам.

— А может быть, командир, займемся воспитанием?.. — осторожно спросил Клен.

— Каким воспитанием?

— Ну, этих… фольксдойче… — Он уже вытаскивал тонкий, видавший виды ремень из поношенных штанов.

— Черт с тобой, — махнул рукой Горец.

Клен воспринял это как разрешение.

— Старый метод, старый, — ворчал он, идя в направлении города, — но на разговоры не имеем времени.

Двери банка были открыты. Горец пошел в помещение, где находилась касса, туда же за ним как тень проскользнули Сикорский, затем Здзих с Лосем. Сашка появился тут же перед ними.

— Холера! — сказал он, увидев входящих, — деньги есть, а взять невозможно, — говорил он, указывая на металлический сейф.

Горец потрогал замок: — Не подступишься…

— С противотанковым ружьем — вот тогда другое дело! — сказал кто-то из русских.

Но противотанковых ружей партизаны не имели.

Береза и его люди грузили содержимое складов на подводы, которые подъезжали одна за другой, как на железнодорожной товарной станции. После загрузки телеги уходили в направлении пункта сбора. Особо ценным трофеем явилось… шелковое белье, не из-за привлекательности, понятное дело, а… из-за вшей, которые не заводились в нем. Немцы знали это очень хорошо и потому все чаще направляли своим солдатам шелковое белье. Теперь оно пригодилось партизанам.

Выстрелы около жандармского поста становились все реже. Немцы по характеру операции быстро сделали вывод, что какое-либо сопротивление с их стороны бесполезно.

Илжа в течение трех часов находилась в руках партизан. В представлении немецкого гарнизона число отрядов, принимавших участие в операции, превосходило всякие возможные предположения.

В эту ночь посты, обеспечивающие охрану дорог, ведущих в город, могли быть совершенно спокойны: ни один из ближайших гарнизонов оккупантов не выступил на помощь Илже. Немцы ожидали рассвета, но до наступления утра операция должна быть закончена.