Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник)

— Зато для души полезно. Да и вообще мы много сидим.

— Сидите?

— Да.

— Где?

— Где придется. Здесь, например.

— Посреди площади? А как же полиция?

— Хватает нас пачками.

— Что ж тут хорошего?

— То есть как? Утром — статьи во всех газетах, они идут на пользу делу. А, вот и гестапо! — вскричала Мэйбл, схватила Бинго за руку и потащила вниз, перекрыв движение шестнадцати такси, трем омнибусам, одиннадцати частным машинам. Шоферы страшно бранились.

Бинго смутился. Не говоря об ущербе для брюк, он не любил публичности. Не понравилась ему и боль — он прикусил язык, но главное, к ним приближался страж порядка, очень высокий и достаточно хмурый.

Понять его можно. Неделю за неделей он поднимал с мостовой девиц, и нелюбовь к ним перекрывалась только нелюбовью к их спутникам. Словом, через считанные секунды Мэйбл и Бинго оказались в укромной камере, где им предстояло ждать до зари, что же решит правосудие.

Конечно, в камерах Бинго бывал еще студентом, после гонок. Однако теперь он — женатый, почтенный член общества. Мало того, если не хочешь просидеть неделю, плати пять фунтов; а где их взять? Что скажет Рози, он и представить не смел. Вполне сравнится с этой бомбой.

На его счастье, судья оказался из тех, кто смягчает справедливость милостью. Возможно, этому способствовала красота подсудимой. Словом, он отпустил их, ограничившись укором.

Убедившись в правоте псалмопевца, обещавшего наутро радость, Бинго, однако, не совсем понимал чувства подельницы. Она была какой-то озабоченной, если не огорченной. Когда Бинго спросил, почему она не скачет, как холмы, она сообщила, что ее беспокоит реакция Джорджа Франсиса Огастеса Деламера, пятого графа Ипплтонского, приходившегося ей отцом.

— Да он не узнает, — заверил Бинго.

— Он узнаёт все. Прямо шестое чувство! Вас никто ругать не будет?

— Жена могла бы, но она в отъезде.

— Везет людям!

Бинго с ней не согласился. Конечно, они с Рози жили как голубки, но он достаточно знал женщин, чтобы не переоценивать горлинок. При всей своей кротости миссис Литтл могла, если надо, уподобиться одному из тех ураганов, которые особенно неприятны у мыса Гаттерас. К счастью, она не узнает, что он провел ночь в полиции с рыжей красоткой.

Размышляя о том, что мир этот не из лучших, хотя терпеть его можно, он пришел на службу и сел к столу. Да, он не выспался и не позавтракал, но стал как-то чище, глубже. Когда он читал письмо Тони Бутла (12 л.) об ангорском кролике Кеннете, раздался звонок.

— Бинго? — сказала Рози.

— А, привет. Когда ты приехала?

— Только что.

— Как дела?

— Ничего, неплохо.

— Мамаша Перкис выступала?

— Да, миссис Перкис сказала речь.

— Видела много подруг?

— Да…

— Это хорошо. Вспоминали, наверное, как Мод и Анджелу застали с сигаретой за спортивным залом.

— Д-да… Бинго, ты видел «Миррор»?

— Вот лежит, но еще не развернул.

— Посмотри восьмую страницу, — сказала Рози, вешая трубку.

Он развернул газету, немного удивленный и странной просьбой, и необычной интонацией. Обычно голос Рози легко было спутать со звоном бубенцов на солнечном весеннем лугу, но сейчас ему послышалась какая-то жесткая нотка, и он удивился.

Удивлялся он недолго. Взглянув на нужную страницу, он ощутил, что комната скачет, как Нижинский. Если хотите, можете сравнить ее и с бомбой, уже по другим признакам.

Восьмую полосу уснащали фотографии. Премьер-министр открывал благотворительную распродажу. Старейший житель Чиппинг Нортона справлял сотую годовщину. В Пернамбуко или в Мозамбике безобразничали студенты. А в самом низу огромный полисмен держал одной рукой исключительно красивую девушку, другой — молодого человека. Газетные фото мутноваты, но это поражало четкостью.

Подпись гласила:

Леди Мэйбл Мергатройд со своими друзьями

Бинго долго смотрел на все это, словно улитка. Потом ему захотелось выпить. Он схватил шляпу и побежал в клуб. Напитки там не лучше других, но можно не платить наличными. Кроме того, кто-то из Трутней что-нибудь посоветует. К счастью, первым встретился Фредди Виджен, человек большого ума, непременно выкарабкивавшийся из затруднений, связанных с противоположным полом.

Прослушав историю, Фредди признал, что опыт таких передряг подсказывает лишь один выход.

Бинго сказал, что одного вполне достаточно.

— Так, — заметил Фредди, — а ты не мог бы выступить в роли супермена?

— Кого?

— Супермена. Холодный взгляд, выдвинутый подбородок, насмешливые реплики: «Вот как?», «Ну и что?»

Бинго сокрушенно ответил, что это ему не под силу.

— Ясно. Да, это нелегко чувствительному человеку. Остается несчастный случай.

Бинго не совсем понял. Фредди объяснил:

— Ну, знаешь такой стишок: женщина — не подарок, а чуть что случится — ангел-служитель. Глубокая мысль. Придешь домой здоровым, тебе крышка. Забинтуйся, как мумия — и дело в шляпе. Закричит: «О, Бинго!», а уж слез будет…

— Как мумия? — проверил он.

— Именно.

— Одни бинты?

— Они самые. Лучше — с пятнами крови. Знаешь что, прыгни под машину.

— А еще что можно?

— Иногда я падал в угольный погреб, но где их теперь найдешь? Нет, машина и машина! Скажем, такси.

— Неприятно все же.

— Ну, грузовик.

— Да ты что!

— Ладно. Иди в редакцию и урони машинку на ногу.

— Я палец сломаю.

— Вот именно. Можно и два-три. Что уж мелочиться?

Бинго задрожал:

— Нет, не буду.

— Трудно с тобой! Так-так-так… Есть! Выдумай двойника. Скажи, что вас родная мать не различит.

Бинго расцвел, как июньская роза. Да, это вам не машина и даже не машинка!

— Этих двойников очень много, — пояснил Фредди. — Вот, у Филиппса Оппенхейма один англичанин как две капли воды похож на одного немца. И наоборот, естественно. Кто-то там за кого-то себя выдавал.

— И ничего, сошло?

— А то как же!

— Фредди, — сказал Бинго, — ты гений! Как хорошо, что мы встретились.