Парный танец

* * *

Гарри сел, чтобы взбить подушку, и приглушённо выругался. Люциус тут же открыл глаза.

– Больно?

– Переживу.

Если обычно Люциус действовал неторопливо и бережно, то в этот раз ограничился минимальной подготовкой. В последнее время её вполне хватало, но за пять дней тело Гарри успело отвыкнуть от такого. Когда Люциус вошёл одним плавным сильным толчком, он задохнулся от внезапной боли и зажмурился, ощущая выступившие слёзы. Люциус хотел отстраниться, но он не отпустил, лишь выдохнул еле слышно:

– Просто… п-подожди.

Тот обнял его, прижал к себе. Горячие ладони гуляли по телу, и Люциус оставлял лёгкие поцелуи на его прикрытых веках, щеках, губах. Постепенно Гарри расслабился, сведённое судорогой тело вновь наполнилось тягучим жаром; он подался ему навстречу, и это было так же хорошо, как и всегда.

Только боль, понятно, осталась.

– Перевернись на живот и немного приподнимись, - скомандовал Люциус.

– Зачем?

– Посмотрю, не повредил ли я тебя.

– Э-э…

– Только не говори, что стесняешься, после всего-то.

– Это не одно и то же, - проворчал Гарри, пряча вспыхнувшее лицо в подушку. В данный момент он чувствовал себя, как у врача на приёме. Правда, поцелуй в поясницу слегка смягчил неприятные эмоции.

– Всё в порядке, но Обезболивающее выпей.

– Потом выпью, - Гарри подкатился Люциусу под бок и привычно устроил голову у него на плече. Рука сама потянулась погладить по груди, задевая соски, и - широким хозяйским жестом - по животу.

– Гарри, я спать хочу, - недовольно пробормотал Люциус.

– Спи. Я просто так.

– Учти, мне не двадцать пять лет.

– Ага, мне тоже. Здорово, правда?

Люциус ущипнул его за ухо, но как-то лениво. Гарри показалось, что он улыбается, но проверить свою догадку он не успел - заснул.

* * *

– Гарри! Гарри, ты где?
– звонкий голосок раздавался совсем близко.

«Я что, ещё в Норе?», - подумал Гарри, открывая глаза и оглядываясь. Нет, родная спальня.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла Гермиона.

– А, вот… Ой, я тебя разбудила?

– Не-не, - Гарри натянул одеяло повыше и сел. На резкое движение тело отозвалось характерной болью. Значит, Люциус ему не приснился. Но где же он?

– Ты забыл в Норе свою метлу, и мы решили занести - вдруг понадобится. Кстати, а почему ты ушёл так рано?
– Гермиона заинтересованно разглядывала разбросанную по комнате одежду. К счастью, это была одежда Гарри.

– Да я… Хм. Я просто…

– Он здесь?
– в комнату проскользнула Джинни.
– Привет! Откуда у тебя такие странные часы? Твоя сова их ненавидит, знаешь?

– Вы не могли бы выйти на минутку, я оденусь?
– пролепетал окончательно сбитый с толку Гарри.

– Конечно. Идём, Гермиона.

Они шагнули к выходу, и именно этот момент выбрал Люциус, чтобы выйти из ванной.

Голым.

Девчонки застыли в дверях. Люциус - на пороге ванной. Гарри зажмурился. Более эффектного появления нельзя было и желать.

Люциус отмер первым: шагнул вперёд, отбросил с лица влажные волосы и слегка поклонился:

– Добрый день, юные леди.

«Юные леди» вздрогнули, хлопнули глазами и, столкнувшись на выходе, вылетели из спальни. Гарри тоже вскочил с кровати и схватился за джинсы.

– Чёрт! Чёртчёртчёрт! Ты это нарочно?!

– Вовсе нет.

– Да? А зачем надо было… так?

– А что я должен был делать? Взвизгнуть и спрятаться за занавеску?
– голос Люциуса звучал раздражённо, но Гарри мог бы поклясться, что он пытается сдержать смех.

– Зараза, - огорчённо резюмировал он, застёгивая ремень.
– Нарочно ведь, признайся?

– Честно говорю - нет. Я не слышал их, вода шумела.

– Ладно, - Гарри кое-как пригладил волосы.
– Я за ними.

– Не переживай, вряд ли там имеется угроза сердечного приступа.

Гарри отмахнулся и выскочил из комнаты.

– Гермиона! Джинни!

В доме их не было, и Гарри, споткнувшись о брошенную у камина метлу, перенёсся в Нору. Девчонки нашлись на кухне - сидели, спрятавшись за блюдо с ячменными лепёшками. На Гарри они смотрели, как на неведомого зверя, от которого неизвестно чего ждать.

– Где остальные?
– брякнул он первое, что пришло на ум.

– В Лондоне, - обронила Гермиона и зачем-то добавила.
– Гуляют.

Они помолчали.

– Полагаю, я должен объяснить.

– Я тоже так полагаю, - кивнула Гермиона, а потом вдруг закрыла лицо руками и простонала: - Скажи, что нам это почудилось! Что мы всё не так поняли!

– Увы, - Гарри призвал табурет и сел, вытянув ноги.
– А что, это так страшно?

Девчонки переглянулись.

– Но ведь он… Он же… - Гермиона всплеснула руками.
– Он ведь ТЕБЯ СТАРШЕ!

У Гарри отвисла челюсть.

– А… Это единственное, что тебя смущает?

– Да! Нет! О Боже, - Гермиона глубоко вдохнула и выдохнула.
– Гарри.

– Да.

– Это Люциус Малфой.

– Знаю.

– И он…

– Знаю.

– А ещё он…

– Знаю. Всё знаю.

– Вот как, - Гермиона обрела привычную невозмутимость.
– Но объясни, как тебя угораздило…

– А я даже рада, - выпалила молчавшая до того момента Джинни.

Количество отвисших челюстей удвоилось.

– Джинни, ты о чём?
– выдавила наконец Гермиона. Та отчаянно покраснела.

– В смысле, рада что ты гей. Понимаете, когда мы с Гарри расстались, я всё думала… Ну, то есть мне казалось, что дело во мне, и я оказалась недостаточно…

– Что?!
– Гарри подскочил на табурете.
– Да ты чего, Джинни?! Мы же всё с тобой обговорили! Разобрались, что никто не виноват, что просто не подходим друг другу! А ты, значит, всё это время считала, что я тебя послал? Ведь решили же всё… Как вы, девчонки, мыслите - мне не понять. Уму непостижимо, чушь какая-то!

– Ничего не чушь!
– Гермиона бросилась на защиту подруги.
– Такие мысли всегда есть, и мы… И вообще, мы не об этом говорим, а о твоём… твоём.

– О Люциусе.