Партиец

— Хочу увидеть, что получится, как будет закончена работа. Ты же сейчас за статью возьмешься?

Я лишь вздохнул и не стал ее прогонять. Только нервы и время потеряю. Пускай сидит. В итоге это даже в плюс пошло. Несколько раз задавал Жене вопросы по ее таблицам — что и как она сводила в них, где мне было непонятно. Нужно было, чтобы и мои таблицы по данных наших предприятий были максимально похожи, для наглядности.

Закончил только к двум часам ночи. Родители давно спать ушли. Я предлагал Жене несколько раз, чтобы и она домой отправилась, но та наотрез отказалась. А когда я закончил, и она засобиралась домой, мне уже самому стало стыдно прогонять ее в такой поздний час. В итоге она осталась ночевать у меня. Но в этот раз — без всякого интима. Хотя держался я на морально волевых и общей усталости. Все же Женя красивая девчонка, а когда красивая девушка лежит у тебя под боком (куда ее еще положить то было?), волей-неволей хочется и кое-чего сделать с ней.

К Михаилу Ефимовичу я зашел после окончания занятий в университете. Тот был мне рад, но все равно попенял за длительность.

— Сергей, у меня же тоже сроки, затягивать не стоит. Показывай, что у тебя получилось.

Пробежавшись по черновому варианту статьи, журналист удовлетворенно кивнул своим мыслям.

— Хорошо, в таком виде и впрямь наш разрыв с Америкой не так сильно бросается в глаза, — прокомментировал он получившийся результат. — И ни слова лжи. Вообще замечательно!

— Мне в обработке ваших материалов одна девушка помогала, — вспомнил я просьбу Жени и свое обещание. — Без нее я бы дольше провозился.

— Да? И как ее зовут?

— Васюрина Евгения. Она просила ее участие упомянуть, если это возможно. Но если нет…

— Ну почему же? — пожал плечами Кольцов. — Вставим ее имя, как соавтора.

— Она только обработкой занималась, — тут же возмутился я. — Систематизировала ваши материалы так, как я ей сказал. Ничего от себя не добавляла.

— Вот как? — с усмешкой посмотрел на меня Михаил Ефимович. — Хорошо, тогда запишем так: над статьей работали, и ваши имена.

Даже в таком виде уравнял меня с ней! Не понимаю, правда, для чего, но все же немного обидно. Однако и без Жени я бы так быстро не справился. Только понимание того факта не дало мне дальше развивать тему «как должна быть вписана Васюрина».

На этом мы с Михаилом Ефимовичем и расстались.

За всей этой суетой со статьей я однако про письмо от Якова Ивановича не забыл, но на мое счастье совещание по перспективным проектам самолетов было отложено на середину октября. Поэтому на это мероприятие я успел.

Алкснис встретил меня с улыбкой и пожурил, что давно я о нем не вспоминал. Я же поинтересовался, как вообще идут дела в авиационной отрасли. Одно дело, что мне говорили, когда я собирал данные для статьи, и другое — мнение военного, который курирует все новинки в этом направлении.

— Вертолеты Черемухина очень хорошо себя показывают, — поделился Яков Иванович. — Они все зарубежные аналоги превзошли и уже подготовлено постановление по их боевому применению. Сейчас вот думаем, где их серийно выпускать.

— А что с гидросамолетами? — вспомнил я одну из последних «новинок» советского авиапрома. — Удалось сделать их «пожарными»?

— Кое-какие результаты есть, но пока до надежной конструкции далеко, — вздохнул Алкснис. — Сейчас Андрей Николаевич сам сможет тебе все рассказать. На совещание позвали всех основных конструкторов, даже из других городов прилетят, а не только наши московские будут.

Собрались почти точно к назначенному времени. Совещание открыл сам Петр Ионович Баранов. Для начала он зачитал текущие достижения в области авиастроения, отдельно упомянув находящегося здесь же Черемухина и отметив вертолетостроение, как новое и перспективное ответвление. Дальше перешел к основным угрозам для страны и как на них собирается реагировать командование ВВС. Вот тут уже шел список «хотелок», пока лишь в общем виде. Уже после этого Баранов предоставил слово собственно конструкторам, чтобы те рассказали о своих нынешних успехам и планах на будущее. Думаю, как с этим закончим, перейдем уже непосредственно к самому совещанию, пытаясь состыковать «хотелки» командования ВВС и возможностей самих КБ.

Первым слово взял Туполев. Все тут же настроились послушать, что же скажет главный «любимчик» нашего начальства. Все, кроме одного человека. Николай Николаевич стойко переждал предварительную часть, но стоило перейти к выступлениям конструкторов, оказался рядом со мной и тронул за руку.

— Сергей, — шепотом позвал он меня. — Есть один важный разговор. Наедине. Как закончится совещание, не уходи никуда, хорошо?

Глава 25

Октябрь 1930 года

Николай Николаевич Поликарпов отошел от меня, оставив мучиться любопытством. Зачем я понадобился конструктору? Что могло произойти такого, что мужчина не постеснялся при всех лично подойти ко мне и позвать на разговор? Вопросы, ответы на которые я получу не раньше, чем закончится совещание.

Туполев тем временем вовсю хвастался успехами своего КБ и основными направлениями его дальнейшей работы. Андрей Николаевич был верен себе, продолжая создавать самолеты из металла, принципиально «забив» на деревянные элементы. Ну и «мелочь» он не очень любил, поэтому его КБ сосредоточило усилия на тяжелых транспортниках, как военного, так и гражданского образца, бомбардировщиках и штурмовиках. Отдельно Туполев упомянул о сотрудничестве с Корбанским в области разработки навигации для самолетов.

— Николай Александрович, — говорил Туполев, — пообещал мне содействие в разработке беспилотных летательных аппаратов. Кое-какие успехи уже есть, что дает нам надежду осуществить задуманное уже к концу первой пятилетки.

Не обошел стороной Андрей Николаевич и свой гидросамолет, пообещав выпустить пробную серию уже к концу года с механизмом забора воды из открытых водоемов и последующего орошения ими как в качестве пожарной машины, так и более аккуратного сброса воды — для полива сельскохозяйственных площадей на случай засухи. Я же удивился. Вроде совещание чисто военное, а гражданский аспект тоже проговаривают.

За Туполевым выступал Константин Калинин. Что меня зацепило в его внешности — «гитлеровские усики». Такие же короткие и лишь под носом. Прямая осанка, умный и гордый взгляд. А еще оказалось, что его самолет К-5 — главный «пассажирский авиалайнер», которым планируется заменить все иностранные самолеты в стране в гражданской авиации. На совещании он представлял новый проект — самолет-гигант с удивительным для меня «обитаемым» крылом! Шесть двигателей — по три в каждом крыле. Само крыло — в толщину как основная часть самолета. Моноплан. Ни верхний, ни нижний, и даже средним его не назовешь. Шасси даже описать сложно. По размеру с автомобиль, у каждого шасси по два огромных колеса, расположенных одно за другим, а не в спарке. Носовая часть самолета вынесена вперед и может вмещать с десяток человек. Хвост — двойной. Я таких еще не видел даже в будущем! И говорил Константин Алексеевич уверенно, спокойно, абсолютно не сомневаясь, что сможет подобного монстра создать. И он будет летать! Военные масштабом прониклись, но хвататься за такой проект не спешили. Как я позже узнал — из-за прошлого авиаконструктора. Бывший офицер императорской армии, служивший уже тогда в авиации, да еще и дворянин. Его за это кстати и из Московского авиатехникума поперли еще в 1922 году.

После Калинина пришла очередь Поликарпова. На фоне предыдущих выступающих самолеты Николая Николаевича смотрелись лилипутами и малышами. Все же истребители рассчитаны на одного летчика. Их направление — скорость, маневренность и пробивная мощь. Москитный флот. К тому же Поликарпов пока так и не ушел окончательно от бипланов. Но все же скорости у самолетов вырастали, и тут уж ему пришлось идти «в ногу со временем». Поэтому его новые перспективные проекты были с одним крылом. Да еще и низкопланы, почти как на моем «СОге». По сути, это и был мой доработанный самолет с новейшими системами навигации и более продуманной схемой крыла. Да еще и убирающееся шасси Поликарпов добавил. Когда он покинул трибуну, я подошел и поинтересовался у него, почему он все же решился поработать с «моим» самолетом.