Партия свободных ребят

– Ну вот, - почесывая затылки, собирались нехотя мужики, - еще одну барышню посмотрим.

– Поглядим, какову невесту прислали, - посмеивались кулаки.
– Говорят, аж из самой Москвы!

Собрались метелкинцы у пожарного сарая, где лежали бревна, заготовленные на новую школу. Расселись на них, ждут. Вдруг выходит из школы незнакомец. В кепке, в кожаной куртке, в сапожках и синих галифе. Все деревенские женихи мечтали иметь такой комиссарский наряд.

Подходит незнакомец к собранию, снимает с себя кепку, кланяется и говорит звонким голосом:

– Здравствуйте, граждане! Вы просили прислать вам учителя обязательно в штанах. Надежда Константиновна вашу просьбу исполнила.

Смотрят метелкинцы на вороные кудри, смотрят в веселые глаза и диву даются: вот так учительница - комиссар!

Таких еще здесь не видали. Девка - в штанах!

Матвей, старший сын Силана Алдохина, так воззрился, что рот разинул.

– А слабо тебе за такую посвататься, - толкнул его в бок насмешливый дед Кирьян.

– Так вот, - продолжала учительница, - явилась я к вам в штанах, чтобы о деле поговорить по-мужски! Почему у вас школа без стекол? Где дрова на зиму? Кто позаботился о тетрадках, о книжках? Или думаете ребят без грамоты оставить? Слепыми?

– Так их, так, - улыбается Иван Кочетков.

– Я предлагаю сейчас же вынести всем сходом решение - отремонтировать школу и подготовить к учебному году своими средствами. Кто за это, поднимите руки.

Мужики подняли руки как зачарованные. Даже Кирьян, любитель по любому вопросу поспорить, и тот молча потянул ладонь к небу.

– Ну, а теперь для проведения в жизнь нашего решения предлагаю избрать школьный совет, в который включить меня, как учительницу, двух представителей от школьников и четверых граждан.

Избрали.

Затем по предложению Тимофея постановили: кормить учительницу всем селом по очереди - нынче в одном доме, завтра в другом.

– Так же, как пастухов? Что ж, это мне нравится, - засмеялась учительница, - у каждого ученика побываю.

– Стоп, граждане, уточним, как учительницу кормить будем, по ученикам или по достаткам?
– вскинулся неугомонный спорщик дед Кирьян.

– По ученикам! У кого двое в школу ходят - у того пущай два дня ест, у кого трое - у того нехай три дня кормится.

– Неправильно, зачем многодетную бедноту объедать, пущай богатеньких объест!
– заверещал Кирьян.

– А нас не объест!
– осклабился всегда молчавший Матвей Алдохин.
– Ходи к нам обедать три дня!

Отец на него хотел цыкнуть, да не успел.

– Ну вот, граждане, приветствую сознательность Алдохиных!
– крикнул Тимофей.
– У них стол богатый, а нам учительницу подкормить надо. Анна Ивановна, как видите, худа, бледна... Недавно из дальневосточного подполья...

У японских самураев в тюрьме была...

Учительница остановила его:

– Это к делу не относится, товарищ...

– И к попу ее приговорить на три дня!
– не унимался Кирьян. Неспособна его поповна к ученью, балована, за нее и трех дней столоваться мало!

Приговорили - попу Акакию кормить учительницу три дня.

– А бедняков освободить!

– Это почему освободить?!
– закричал возмущенный Данилка-болилка.

– Я хочу, чтобы и у нас с бабушкой учительница побывала!

– И ко мне, и ко мне, на один денек в месячишко, граждане, приговорите, хотя у нас со старухой учеников нету, а пообедать ей найдется!
– сняв шапку, попросил у сельского мира дед Кирьян.

– А вы со старухой что, как дети, в школу собираетесь?
– крикнул кто-то, и под общий хохот приговорили Кирьяну кормить учительницу один раз в год.

– Ну вот, - сказал Иван Кочетков, провожая учительницу со сходки, пожелание Надежды Константиновны подкормить вас в нашей сытой местности после всех ваших переживаний народ наш готов выполнить весьма единодушно и с удовольствием...

– Но мне совсем не хочется обедать у кулаков, у попов. Мне противно дышать с ними одной атмосферой!

Я просто не знаю, как мне быть?.. Я сегодня же напишу Надежде Константиновне!
– возмущалась учительница.

– Ничего, ничего - как народ решил, так и правильно. Народ мудр, подчинитесь его желанию, - уговаривал Кочетков.
– А я тоже повоевал на Дальнем Востоке, - сказал он, переводя разговор, - в ноге привез японскую пулю... А у вас это что, от шрапнели?
– указал он на шрам, подобно молнии рассекший левую сторону лица.

– Нет, это след самурайского хлыста, - нахмурилась учительница. И шрам ее побагровел.

– Простите, - смутился Кочетков, - я забыл... Надежда Константиновна надеется, что в нашей тихой, сытой глуши поправятся и ваши издерганные нервы... Так в ее записке сказано.

– Оставьте, - резко сказала Анна Ивановна и, ускорив шаги, захлопнула за собой дверь школы.

* * *

Расходясь со сходки, мужики шутили, смеялись. Даже кулаки и те были веселы. Всем понравилась боевая учительница.

– Эта в попадьи не сбежит!

– У этой ребята не разбалуются!

– По характеру видать - комиссар девка!

А некоторые даже ласково: комиссарочка.

Но через некоторое время кое-кому пришлось почесать затылки. Является учительница сама лично к Силану Алдохину и говорит, посверкивая глазами:

– Отпусти-ка, Силантий Игнатьич, стекло для школы.

– Зто какое такое?
– вскидывается Силан.

– Да вот то самое, что вы из барского флигеля повынимали. Там есть и цветное. Ничего, мы его по низам вставим...

– Это на каком основании?
– мнется кулак, а сам думает: "И откуда она, ведьма в штанах, проведала про это стекло?"

– На основании вашего собственного решения по поводу ремонта школы, сыплет учительница.

– Да вроде побилось оно... давно дело-то было... От пожара я его хотел спасти...

– Да не побилось оно, батя, я его вчера еще подальше прибирал, говорит старший сын Матвей, а у самого при взгляде на комиссарочку рот растягивается до самых ушей.

– Очень мило с вашей стороны, - говорит Матвею учительница, а отец показывает сыну из-за спины волосатый кулак.

Так и пришлось кулаку отдать для школы стекло.