Партизаны Е.И.В.

Первое время противник пребывал в растерянности и, что самое главное, с большой охотой принялся уничтожать сам себя. Незаражённые отстреливали больных, дристуны более-менее успешно защищались, дезертиры воевали против первых и вторых... Сейчас тяжелее - начались массовые выздоровления. Мало того, излечившиеся приобрели стойкое безразличие к последующим обстрелам, и междоусобица окончательно сошла на нет. Плохо...

– Георгий Всеволодович обязательно придёт!
– судя по тону, Давыдов пытался убедить в первую очередь себя.

– Да, а мы уподобимся трёмстам спартанцам.

– На самом деле их не существовало, а басню про Фермопилы придумал Геродот. Или Гомер, точно не помню. Хотя может быть и Аристотель.

– Гомер жил раньше.

– Для вымышленных персонажей это несущественно. Вот я тоже пишу книгу о будущем.

– Дадите почитать?

– Ну, как сказать...

– Стесняешься!
– Мишка по старой привычке перешёл на фамильярное обращение.
– О чём она?

– Обыкновенная фантазия. И про войну, конечно.

– Война обязательна?

– Я кроме неё и не видел ничего толком в жизни. Не о любви же писать? Вот представь, Миша, напишу роман о женщине, из-за несчастной любви и осуждения обществом бросившейся под поезд...

– Поезд на конной тяге? И при скорости четыре с половиной версты в час?

– Вполне приемлемое допущение в литературе. Но дело не в том, Миша! Кто будет сие читать?

– Если под поезд, то читать не будут, - согласился Нечихаев.
– Её нужно застрелиться из дуэльного пистолета, лучше дробью. Или кто-то пусть её топором зарубит - публика любит кровь и жестокость.

– Эх, - тяжело вздохнул Денис Васильевич.
– Лучше про войну.

Капитан третьего ранга постеснялся сказать другу, что рукописи уже заняли половину шкафа в каюте. Там всякое. Есть истории про битвы воздушных шаров, про полёты из пушки на Луну, про подводную... Нет, про неё пока нельзя - недавние испытания потаённого судна хоть и закончились полной неудачей, но до сих пор окутаны завесой секретности. Про подводные лодки нельзя.

Можно о самодвижущихся бронированных механизмах на паровом ходу, о летающих машинах, построенных по чертежам Леонардо... даже о ракетах, способных достичь Нового Света и там взорваться. Но нельзя давать это на прочтение Нечихаеву - засмеёт.

Отцы командиры встретились не просто так - обеспокоенный малым запасом патронов и мин, капитан решил лично прибыть на фрегат, чтобы уполовинить тамошний боезапас. Всех Других Давыдов отправлял несолоно хлебавши, а теперь пусть попробует отказать давнему другу!

– Денис, я тебе по двадцать выстрелов оставлю и три десятка ракет. Всё равно скоро уходишь.

– Побойся Бога, Миша!
– командир "Баламута" в волнении подскочил с бревна, служащего лавкой у зажжённого костра.
– Мне чем воевать?

– Ракет хватит, чтобы отбиться, тем более пушка есть.

– К ней два снаряда.

– В Кенигсберге или Риге пополнишь запас. Штуцера трофейные дам, надо?

– А себе их чего не оставишь?

– Смеёшься?

– Ладно, по сорок патронов на ствол мне хватит, - сдался Давыдов.

– Мы не на базаре! А встретишь в море Зубкова - заберёшь в счёт нашей доли.

– Встречу, как же...
– капитан третьего ранга плюнул в костёр.
– Знать бы только, где его черти носят.

В это же время. Северное море.

День выдался замечательный, как будто и не зимний совсем. Такие иногда случаются у восточного побережья Шотландии, и тогда древние, выжившие из ума старухи шепчут беззубыми ртами:

– Дивный народец свадьбы играет.

Может быть они и правы - в мире встречается столько необычного, что найдётся в нём место и фейри с эльфами. Но бывалого моряка этим не удивить - загадкой больше, загадкой меньше... Хорошая погода важнее любых загадок!

– С упреждением наводи, с упреждением!

– Не ори под руку канониру!
– старший урядник Петров отвесил полновесный подзатыльник непрошенному советчику, и кивнул ворочающему ракетный станок Николаю.
– Не торопись, сейчас мы их нагоним, тогда и стрельнёшь.

"Забияка" шел под парусами, так как Зубков решил поберечь изношенную машину, но у его противника не было шансов удрать - двадцатипушечный английский шлюп проигрывал в скорости не менее трёх узлов. Погоня длилась третий час и близилась к логической развязке, несмотря на всё нежелание предполагаемой жертвы стать таковой. Но вот у кого-то там не выдержали нервы - корма англичанина окуталась дымом, и два ядра подняли столбы воды по курсу фрегата.

– Ретирадными бьют, - пояснил Абрам Соломонович.
– На самом пределе дальнобойности.

Николай заулыбался - в России со времён Петра Великого ретирадой называли отхожее место, и он живо представил себе, как на шлюпе установили нечто подобное, и заряжают пушки тем, что попадётся под руку.

– Не пора ли?

– Тебе решать, - Петров прищурился.
– Ты у нас сегодня за главного канонира. Но я бы подождал ещё немного.

Англичанин опять огрызнулся с большим недолётом. Видно второпях снизили прицел, и ядра заплясали по мелкой волне как при игре в блинчики.

– Однако!
– удивился Абрам Соломонович, когда вражеские подарки утонули всего лишь в полусотне саженей от борта фрегата.
– Новое слово в морской артиллерии. Бей их, казак Романов!

Сразу ушла предательская дрожь из рук и пропала противная слабость в коленях. Бояться некогда. Самому некогда, а остальным...

– Бойся!

Николай дёрнул за шнурок тёрочного запала, удобный такой шнурок с медным шариком на конце. Последнее новшество - в горячке боя запальный фитиль может потухнуть, зажигалку или потеряешь или зальёшь собственной кровью. А тут нужно всего лишь резко потянуть. И ракета пошла! Хорошо пошла, правда мимо.

– Промазал!
– заорал неугомонный Григорий, но, покосившись на старшего урядника. Добавил спокойным тоном.
– На два пальца левее бери.

– Угу, - царевич перебежал к следующему станку.
– Бойся!

Верно говорят, что новичкам везёт, пусть и не с первого раза. Как впоследствии рассказывал Абрам Соломонович, ракета летела куда угодно, но только не в шлюп, но внезапный порыв ветра подхватил её и бросил точнёхонько англичанину в грот-мачту. Прямо в верхнюю часть, где ракета успешно взорвалась, окатив такелаж и палубу огненным дождём. "Греческий огонь", иногда ошибочно называемый "кулибинским", невозможно потушить водой, и напрасно выскочившие матросы суетились. Недолго, впрочем, буквально через пару минут с борта охваченного пожаром корабля стали прыгать люди. Самые удачливые - с подвернувшимися под руку деревяшками.