Пару штрихов тому назад

– И что родственники? Думаете, будут за ним ежеминутно следить? Не уследят, все равно дорвется до выпивки и нажрется как свинья, и все начнется заново, – Мария выпалила это в сердцах, раскачивая стопку медкарт так, что она чуть было не рухнула. – Пока мы копаемся с этими алкоголиками, другие люди страдают. А ведь им помощь куда более нужна. И лекарства мы тратим на этих аликов, а могли бы на тех, кто с инсультом или инфарктом. Или детям.

– Детям? – удивился главврач. – Зачем лекарства для алкашей детям? Удивила, доброго детям желаешь. Ладно, я что-то тебе хотел сказать, только забыл. Ах, да, отправь кого-то к этому, во вторую палату. Говорит, что его сейчас вытошнит, судно вместо таза поставил себе на подушку и чего-то ждет.

– Ждет он, как же, – вставая и поправляя халат, сказала Мария. – Пойду, напомню, что он ничего не ел уже сутки, так что все это спектакль, Александр Александрович.

– Сходи, сходи, – тихо произнес Александр Александрович, потирая руки от того, что Марию удалось отвлечь от ее не самых светлых мыслей хотя бы очередным неадекватным пациентом.

До конца смены оставалось пятнадцать минут – у Марии смена была короткая, в счет суточных дежурств по выходным. Где-то там, в четырех остановках, в детском саду терпеливо дожидалась Аленка. Она всегда радовалась приходу мамы, но папы – еще больше. Марии в садике часто прямо так и заявляли: Присылайте папу, с папой она послушнее.

Но Аленка вот уже неделю почти не капризничала ни с мамой, ни с бабушкой. И как ни пытались от нее скрыть, что с папой происходит что-то совсем нехорошее, она об этом догадалась. Она при любом удобном случае о нем спрашивала. Только у Евгения хватало терпения читать из вечера в вечер ей одни и те же книжки, сидеть за раскрасками или строить замки в песочнице. Со стороны это выглядело забавным, но для Евгения было чем-то вроде почетной обязанности, не меньше.

– Мама, где папа? – Аленка встретила Марию вопросом. – Он в больнице, да? Он болеет, да? А он не умрет?

Мария вздрогнула.

– Нет, солнышко. Не надо так говорить. И думать тоже не надо. С папой все будет хорошо. Ты поняла?

Аленка кивнула в ответ и зашагала рядом, устремив взгляд куда-то вниз. Она скучала по папе, его для нее не заменяла бабушка с ее затеями и походами по магазинам, а Мария со всей своей суетой и подавно. У дома Мария занервничала – ей почему-то почудилось, что та женщина стоит у подъезда и караулит ее. Это замешательство продолжалось недолго, но дало о себе знать:

– Давай-ка зайдем в магазин, – предложила Мария дочке. – Что-то я совсем забыла, нам много чего нужно купить.

Конечно, потребность в покупках была, но не такая острая, чтобы вот так, с дороги тащиться в магазин. Но там по вечерам много народу, а значит можно чувствовать себя в безопасности. Этого самого чувства безопасности Марии не хватало с того самого момента, как Евгений впал в кому и оказался в клинике. Просто она боялась себе в этом признаться. Кто знает, может быть, та женщина – всего лишь плод фантазии, кричащей «Караул»? Или она на самом деле была? Мария терзала себя сомнениями, протискиваясь между стеллажей с продуктами. Сзади невозмутимо шествовала Аленка. Такие походы по магазинам были ей по душе: ей нравилось задирать голову вверх и рассматривать то, что находится в корзинках – и не только у мамы.

– И дайте еще нам большой пакет, пожалуйста, – попросила Мария на кассе, расплачиваясь и понимая, что у нее кроме сумочки ничего нет.

И в этот момент их глаза снова встретились – как тогда, накануне, у подъезда. Та женщина стояла у стены за кассами, возле камер хранения и всматривалась в Марию. Она не отводила взгляда – и этот самый взгляд Мария почувствовала. Он пронесся по ее спине холодом и заставил торопиться. Мария чуть не выронила пакет с продуктами, выходя из магазина. Она держала Аленку за руку и сжимала ее, чтобы быть уверенной, что дочь с ней, рядом.

Оборачиваться и смотреть назад не было необходимости. Мария чувствовала, что та женщина преследует их. Идет и просто пристально, не отрываясь, смотрит им в спину. Именно им, а не ей. Все было несколько безобиднее до того, как в эту историю не оказалась впутана Аленка.

– Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайка погулять, – бубнила Аленка себе под нос и сбивалась каждый раз, когда Мария дергала ее за руку.

«Быстрее, давай быстрее, – мысленного подгоняла дочку Мария, вслух она это делать не решалась. – Только не споткнись и не упади, пожалуйста, очень тебя прошу».

Тротуар, дорожка, еще одна дорожка, детская площадка, снова дорожка – и вот уже виден подъезд. Только бы успеть. Забежать, быстро закрыть дверь – и все.

– Мама, что это за тетя? Вон она, – Аленка оглянулась назад и заулыбалась. Она любила, когда мамины или папины знакомые окрикивают их на улице. Тогда Аленку обычно отправляют погулять на площадку, а сами сидят на скамейке и разговаривают.

– Я не знаю, что это за тетя, солнышко. Не оглядывайся, это неприлично. Иди нормально. Нам нужно как можно быстрее попасть домой.

От волнения прямо перед дверью подъезда Мария уронила ключи. Они загрохотали и чуть не покатились прямо к ливневому стоку. Попади они туда – и все было бы кончено: она настигла бы их, и ничего поделать было бы уже нельзя.

«Не понимаю, что у нее на уме. Был бы Женя здоров, он бы сразу все выяснил. А так только и знай, что бегать от нее. Тем более говорить ничего не хочет. Вот же везет мне на всяких сумасшедших нарываться. Как будто в клинике их мало!»

Кое-как с помощью Аленки Мария подняла ключи, открыла дверь в подъезд и, придерживая пакет с продуктами, с силой ее закрыла. Мария не рассчитала силы. Дверь хлопнула так, что по подъезду прокатился страшный грохот, напоминающий раскат грома в скалистой местности. Мария испугалась, но тут же понадеялась, что кто-нибудь выглянет на шум и тогда она все расскажет, попросит помощи. Но напрасно – был вечер, и все сидели в своих клетках, поглощая ужин и уставившись в говорящие и показывающие ящики. Мария и сама бы не вышла на шум в такое время, разве что посмотрела бы в глазок, нет ли кого за дверью.

Оказавшись в квартире, Мария почти сразу забыла и о своих страхах, и о той женщине. Она уже была в другом мире с другими стремлениями и приоритетами. И приоритетом номер один была Аленка. Шипела на плите кастрюля с рисом, щелкали под крышкой сковородки куриные ножки, а Аленка весело плескалась в ванной, натаскав в нее игрушек. Мария сбегала в ванную, вернулась, держа на руках Аленку, завернутую в большое полотенце, усадила ее на стул, а сама крутилась, бегая от плиты к холодильнику, как заведенная. Обычное дело, не хватало только Евгения с его вечными шутками и декламацией стихов.

Вечер не тянулся, а бежал вперед. Мария не заметила, как подошло время укладывать Аленку спать. Аленка капризничала и просила что-нибудь почитать.

– Ну, мама, читай, – твердила она.

Мария нехотя согласилась, но когда взяла в руки книгу и открыла ее, то сразу отвлеклась на какой-то посторонний звук и сразу же отдала книгу обратно Аленке: это был звук телефона. Он наигрывал мелодию и вибрировал, находясь в сумочке, уже несколько минут кряду. «Наверное, мама, сейчас начнется выяснение, допрос, – вздохнула Мария. – Неужели не устала за день и не спится?»