Парус. одинокий

– Ось цикаво… - задумчиво поинтересовалась Янка, внимательно разглядывая густые капли желто-коричневой, мерзко пахнущей дряни, стекающей с покрытого вмятинами бронежилета охранника, - Цикаво, це у нее слюни? Чи сопли?

***

– Ох, извините, ради бога, ну правда, я не хотела, - бормоча, Лина тянула Романа за рукав, пытаясь поднять его с покрытого коркой спекшегося мусора пола.

Крепко придерживая голову руками – только попробуй отпустить, отвалится и поскачет вниз по лестнице, как мячик! – Роман поднялся.

– Что у вас такое в сумочке? – сквозь подкатывающую к горлу тошноту выдавил он.

– Она там столько косметики таскает – твое счастье, парень, что не убила! – хмыкнул Славик. В голосе его звучало явное злорадство.

Словно оберегая от взгляда Романа, Лина быстренько спрятала сумочку подмышку.

– Максимальный вес дамской сумочки надо в Уголовном кодексе фиксировать, - отводя глаза, пробормотал Роман, - Как длину клинка у ножа.

Все взгляды переместились на лежащее в золе сломанное лезвие. Присев на корточки, Рико внимательно разглядывал его, но руки держал сцепленными за спиной – похоже, чтоб ненароком не коснуться.

– Столкновение не в нашу пользу. Сплошные потери. Подопечная стажера уделать изволила, - он поднял глаза и коротко усмехнулся, поглядывая на одинаково смущенных Романа и Лину, - И кинжал – без толку, - он вытащил из кармана платок, и накрыв им лезвие, будто опасное, готовое сбежать насекомое, поднял. Завернул рукав, потеребил ремни прикрепленной у локтя скользящей перевязи, с сомнением покачал головой и затолкал сверточек с лезвием за край ботинка. Притопнул ногой.

– Удрала. И упокоение ее не взяло, - задумчиво прибавил Рико. – Это ведь та самая, что ползает, не так ли? Она загнала вас на территорию?

– Она, а как же! Упорная! – косясь на остальных пробормотал охранник. Засохшая на лице желто-коричневая корка треснула в уголках губ, охранник принялся быстро-быстро царапать щеки ногтями. Мелкие чешуйки грязи посыпались на покрытый вмятинами бронежилет. Охранник вдруг бросил чиститься, суетливо зашарил по карманам штанов, вытащил обойму и нервно бормотнув, - Черт, последняя! – дрожащими пальцами принялся заправлять ее в ружье, - Жуть какая упорная, - продолжал суетливо бубнить он, прижимая ружье к груди и затравленно озираясь по сторонам.

– Заупокойная католическая… - мысли тяжело ворочались, вызывая тупую боль в несчастной, ушибленной Романовой башке.
– Может, она православная бичиха?

– Ерунда! – фыркнул Рико, - В этой стране годится все, даже эскимосский бубен. Вы же на самом деле абсолютные язычники – от всех канонов христианства уцелело лишь дешевое шаманство: водой брызгать, свечи жечь и яйца красить.

– В отсталых слоях населения еще имеются отдельные пережитки… - вдруг как-то заученно, автоматически выпалила Янка… и тут же смолкла, испуганно прикрыв рукой рот.

– Чего?
– Роман воззрился на нее – удивленный не столько ее словами, сколько испугом. Второй раз он видел Янкин страх – не много ли для одной ночи?

– Ничего, - отрезала Янка, - Пишлы звыдси.

– Да-да, - зачастила Лина, - Пойдемте, пока это страшилище не вернулось.

Рико быстро переглянулся с Янкой. На физиономии пепельноволосой проступила страдальческая гримаса.

– Видите ли, любезная мадам… - осторожно начал Рико, - Наша недавняя визитерша все равно вернется, где бы мы ни были.

– Всегда возвращается, - угрюмо подтвердил охранник, баюкая на руках ружье, - Приходит и приходит… Приползает, тварь… Только я ей не по зубам… Не родилась еще та дамочка, которая меня… - его лицо вдруг оживилось, - А ведь этого вашего, ну, который приезжал и пропал здесь…

– Владик? – подсказала Лина.

– Вам лучше знать, - отмахнулся охранник, - Вот его она точно сожрала! – в голосе охранника была странная лихорадочная веселость. Факт, что бичиха сожрала недавнего приезжего, его словно бы радовал. Кто-то оказался слаб и его сожрали, но с ним, охранником, этого не случилось и никогда не случится. Он силен и осторожен, у него опыт, и никакая дрянь ползучая до него не доберется, и из дома его тоже никакая нечисть не выживет, ей не удастся превратить его в такого же, как она сама – слабого, грязного, бездомного и отвратительного.

– Нет. – отрешенно, но как-то очень веско обронил Рико.

Короткое холодное слово разорвало горячечный поток мыслей. Охранник еще не понимал, что «нет», кого «нет». Но было в этом высоком, спокойном мужике со странным именем нечто такое, что делало всю его, охранника, гордость, гордость человека, сумевшего уберечься, отбиться, не стать вонючей пьянью, делало все это почти бессмысленным, не стоящим внимания. А заплаченную высокую цену – чуть ли не преступлением. Но разве это было преступлением? Разве он – преступник? Он просто боролся за себя, не хотел стать таким как они… эти… «На командира нашего похож!» – со смесью тоски и давней, застарелой неприязни подумал охранник. Тот тоже был всегда спокойный. И никогда ему ничего и никому доказывать не приходилось – ни другим, ни себе. Наверное, он даже если бы до бомжевания докатился, все равно бы его прикладом в морду не посмели… как тех…

– Посетившая нас дама…

Острый всплеск злобы на миг почти ослепил охранника. Как можно называтьэто– дамой? Признавать в груде живого тряпья что-то человеческое – просто подлость! Подлость по отношению к тем, кто сумел удержаться, не стать… Если уж ты скатилась на самое дно, так и будь тем, что ты есть – падалью вшивой! А они – дама…

– Посетившая нас дама… - снова с нажимом повторил Рико и в упор поглядел на охранника.

А тому показалось, что странный мужик знает или по крайней мере догадывается, о чем он думает. На всякий случай он отступил подальше, почти к самому краю пустой лифтовой шахты и встал рядом с мальчишкой. В мальчишке, как и в этом самом Рико, тоже было что-то эдакое, пугающее, но оно словно бы только зародилось в нем, не успев еще набрать силы и не заставляя чувствовать себя рядом с ним… никем. А сейчас в мальчишке и вовсе ничего настораживающего – стоит, за башку держится. Надо же, сумочкой уделали! Баба – сумочкой! Слабак!

– …ни в коем случае не убивала вашего Владика. – продолжал Рико.

– Почему это? – на перепачканной золой физиономии Славика появилось почти воинственное выражение. Похоже, смерть брата от зубов или когтей, - или чем она там мочит? – ползающей бичихи, его более чем утраивала.

– Потому что она бы шило в сердце совать не стала! – вскричала Лина, - Дырку в плаще забыл? – она огляделась в поисках обличающей улики. Но на полу валялась лишь кучка спекшегося тряпья, в которой никто уже не опознал бы щегольской кожаный плащ, - Сгорел! – пробормотала она и на лице ее появилось очень странное выражение.

Рико даже слегка удивился:

– Vieux diable, о дыре я даже не вспомнил! Действительно, дыра… Но главное – невозможность упокоения. Ползающая госпожа…

Роман услышал как топчущийся рядом с ним охранник пробормотал:

– Теперь она еще и госпожа! – и голос его был полон самой настоящей ярости.

«Надо же, как его зацепило!» – Роман начал с любопытством поглядывать на охранника.

– …не проливала крови. Если бы она убила, мы бы избавились от ее присутствия в самом начале обряда…